– Я думала, что ты приедешь домой обнажённой до пояса, в одном бетанском саронге, – поддразнила её Марсия, когда лимузин отъехал от космопорта и направился к городу.

– Я думала об этом. – Карин спрятала усмешку в своей охапке цветов. – Только здесь недостаточно тепло.

– Но ты же правда носила его там, да?

К счастью, прежде чем Карин была вынуждена отвечать или уклониться от ответа, вмешалась Оливия: – Когда я увидела автомобиль лорда Форкосигана, я подумала, что лорд Марк собирается приехать домой вместе с тобой, но мама сказала, что его не будет. Он собирается вернуться на Барраяр к свадьбе?

– О, да. На самом деле он уехал с Колонии Бета ещё до меня, но по пути остановился на Эскобаре, чтобы… – она заколебалась, – уделить внимание кое-каким своим делам. – На самом деле Марк отправился выпрашивать лекарства для потери веса – сильнее тех, что прописывал ему его бетанский терапевт – в клинику врачей-беженцев с Архипелага Джексона, в которую он вложил деньги. Он в то же время, разумеется, проверял и состояние дел клиники, так что сказанное ею формально ложью не было.

Этот сомнительный вариант чуть не привёл Карин с Марком к первой настоящей ссоре, однако Карин понимала – это действительно его личное дело. Источники его контроля над телом лежали в центре его самых глубинных проблем; и у неё уже развился инстинкт – если, конечно, она не льстила себе относительно своей степени понимания, – чувствовать момент, когда она должна надавить на него ради его же блага. Но в том случае она была вынуждена просто ждать, позволяя Марку бороться с самим собой. Было какой-то ужасающей привилегией наблюдать и слушать, как в прошлом году его врач проводил тренинг. А принимать участие – под наблюдением врача – в процессе достигнутого им частичного излечения оказалось волнующим опытом. Им обоим следовало научиться более важным сторонам любви, нежели просто безумный натиск: одному – доверию, другому – терпению. И как это ни парадоксально – для Марка необходимее всего была некая спокойная, сдержанная независимость. Ей потребовались месяцы, чтобы вычислить это. И она не собиралась даже пытаться объяснить это своей шумной, дразнящейся, любящей семье, расположившейся на заднем сидении лимузина.

– Вы стали хорошими друзьями… – её мать замолчала, приглашая продолжить фразу.

– Он нуждался в этом. – Отчаянно.

– Да, но – он твой парень? – Марсия не терпела никаких тонкостей, предпочитая ясность.

– Он казался увлечённым тобой, когда был здесь в прошлом году, – заметила Делия. – И ты провела возле него весь год на Колонии Бета. Что же он, не решился?

Оливия добавила: – Полагаю, он достаточно яркая личность, чтобы вызвать интерес – я имею в виду, он близнец Майлза, так что это естественно – но он мне показался немного жутким.

Карин напряглась. Если ты был клоном, если тебя вырастили словно раба, а террористы выучили тебя на убийцу, причём методами, которые нельзя назвать иначе, нежели просто физической и психологической пыткой, и если затем ты был вынужден убить человека, чтобы обрести свободу… Тогда ты, наверное, будешь казаться немного жутким. Если ты не дрожащая тварь, слизняк. Марк ни в какой мере слизняком не был. Марк создавал себя заново всеми средствами и почти героическим усилием, но практически незаметно для глаз стороннего наблюдателя. Она представила, как пробует объяснить это Оливии или Марсии, и немедленно отказалась от такого намерения. Делия… Нет, даже и не Делия. Стоило только упомянуть четыре полуавтономных составляющих личности Марка (каждая со своим собственным прозвищем), чтобы разговор быстро покатился под откос. Завораживающее описание их совместных усилий по поддержанию хрупкого механизма его индивидуальности не волнует семейство барраярцев, явно желающих проверить их отношения на «законопослушность».

– Стоп, девочки, – вмешался Па, улыбнувшись в полумраке салона лимузина, и Карин была ему благодарна. Однако и он тут же добавил: – Но если мы собираемся породниться с Форкосиганами, меня стоило бы предупредить заранее, чтобы я мог подготовиться к этому удару. Майлза я знаю с рождения. Марк… другое дело.

Они могли представить мужчину в её жизни только в роли возможного мужа? Карин ни в коем случае не была уверена, что Марк – потенциальный муж. Он всё ещё шёл к тому, чтобы сделаться потенциальным человеком… мужчиной. На Колонии Бета всё это казалось столь ясным. Она почти физически ощущала обволакивающее её мрачное подозрение. Теперь она была довольна, что избавилась от серёг. – Я так не думаю, – честно ответила она.

– Он действительно так растолстел на Колонии Бета? – весело спросила Оливия. – Вряд ли его бетанский врач позволил бы ему. Я думала, что они предполагали остановить это. Я имею в виду, он ещё здесь был очень полным.

Карин подавила порыв рвать на себе волосы – или желательнее, на Оливии: – Где ты это услышала?

– Мама сказала, что леди Корделия рассказала ей со слов своей матери, – Оливия развернула всю цепочку сплетни, – когда она была здесь в прошлый раз, в Зимнепраздник, на помолвке Грегора.

Бабушка Марка весь прошедший год играла роль доброй крёстной для обоих сбитых с толку барраярских студентов. Карин знала, что она передавала своей обеспокоенной дочери сведения о том, каких успехов достиг её необычный клон-сын, причём с той степенью откровенности, какая может быть только между двумя бетанками; бабушка Нейсмит часто рассказывала о полученных или отправленных ею посланиях и передавала им новости и поздравления. Карин поняла, что не подумала о возможности разговора между тётей Корделией и мамой. В конце концов, тётя Корделия была на Cергияре, а мама здесь… Она отчаянно начала вычислять, сравнивая два планетарных календаря. Они с Марком уже были любовниками на барраярский Зимнепраздник, когда Форкосиганы в прошлый раз возвращались домой? Нет, уф-ф. Знала тётя Корделия об этом теперь или нет, но тогда ей это было неизвестно.

– Я думала, бетанцы могут делать с мозговой химией что хотят, – сказала Марсия. – Почему они просто так не приведут его в порядок – раз, и всё? Почему это отнимает столько времени?

– Потому что это только отправной пункт, – сказала Карин. – Большую часть жизни Марка посторонние люди силой меняли его тело и разум то так, то эдак. Ему нужно время, чтобы выяснить, кто он сам, когда в него не закачивают силой что-то извне. Время, чтобы установить опорную линию, как говорит его врач. У него пунктик относительно лекарств, знаете ли. – Но, очевидно, не тех, которые ему дают беженцы с Архипелага Джексона. – Когда он будет готов… ну, неважно.

– И его лечение дало хоть какой-то эффект? – спросила мама с сомнением.

– О, да, значительный, – откликнулась Карин, довольная, что может наконец ответить что-то недвусмысленно положительное о Марке.

– И какой же? – спросила её озадаченная мать.

Карин мысленно нарисовала себе картину, как она бессвязно лепечет: «Ну, в общем, он полностью излечился от импотенции, вызванной пыткой, и научился быть нежным и внимательным любовником. Его врач говорит, что ужасно гордится им, а Пыхтун просто в экстазе. Обжора был бы разумным гурманом, если бы Рёва не поощрял его в этом для удовлетворения своих потребностей, и именно я выяснила, кто действительно продолжает пищевые разгулы. Врач Марка поздравила меня с моим наблюдением и догадкой, нагрузила каталогами пяти различных программ обучения бетанской терапии и сказала, что поможет мне найти интересный для меня курс обучения. Она пока ещё не совсем знает, что делать с Убийцей, но он-то меня не беспокоит – вот с Рёвой я не могу иметь дела. И – да, конечно, несмотря на все свои личные стрессы, Марк должен показывать высокие результаты в своей отнимающей массу сил финансовой школе, об этом кто-нибудь подумал?» – Это довольно сложно объяснять, – справилась она наконец с ответом.

Стоит сменить тему. Несомненно, можно публично разобрать по косточкам не только её любовный интерес.