О «Диване» – сборнике стихов – получаем сведения со слов самого Низами Гянджеви, что газели поэта ещё при его жизни исполнялись певцами и были популярны повсюду. «Диван» включал в себя двадцать тысяч бейтов, но до нас дошла малая часть этого наследия поэта.

Касыда

Уж время шашками закрыть шесть клеток мировой доски,

С небес две кости для игры смахнуть движением руки.

А черноту и белизну небес расписки долговой –

Обещанных ночей и дней – рви, не жалея ни строки.

И гидросферы весь объём пусть испарится без следа,

И геосферы весь объём пусть разлетится на куски.

Давно уж может небосвод направить прочь свою ладью,

Чтоб канул мир в небытие, как тонущий – на дно реки.

О, если бы чуть легче стал вращающийся небосвод!

У мельницы короче век, коль жернова её легки.

Поскольку держит Землю Бык, уравновесив на рогах,

Дома, что воздвигаешь ты, все ненадёжны, не крепки.

Как поразить Быку Земли своим копытом Льва Небес?

Бык дрогнет, встретив когти Льва и смертоносные клыки.

Однако вижу я кругом сердца собачьи и боюсь:

Вдруг Бык теперь могуч и храбр, у Льва же – лапы коротки?

Пугает Землю небосвод – парящий купол голубой,

Так голубь башню облетит, боясь наткнуться на силки.

Чтоб в бурном океане дней корабль уверенней ты вёл,

Пусть якорем твоя нога уйдёт в смирения пески.

Стань Хызром праведным. Когда откочевать пора придёт,

Все воды перейдёшь ты вброд, сколь ни были бы глубоки.

Ты на Аллаха уповай, и, если морем станет мир,

Клянусь, на пальцах ног твоих сухими будут волоски.

Старея, не добреет страсть, и нам не легче сладить с ней:

Кусается змея больней в свои последние деньки.

Прямой и честный сделай шаг и станешь прям, как кипарис.

Крупицей мускуса весы на благовонье обреки.

В искусстве слов не почитай искусный вычурный обман,

Пусть правда славится тобой любым соблазнам вопреки.

Таким явись перед людьми, что если даже и солжёшь,

Поверят правдолюбцы в ложь, от всех сомнений далеки.

В обитель веры и добра вселись, душою обновлён,

В ней против дивов не нужны тебе ограды и замки.

Ослепнет страшная змея, едва взглянув на изумруд,

Иблис, услышавший Коран, оглохнет с первой же строки.

Когда, как праведный Халил, ты путь смиренья изберёшь,

К тебе разбойники пойдут в смиренные проводники.

Кричи и в стену бейся лбом, но сердце спящее твоё,

Пока не грянет Судный день, презрит и крики, и пинки.

Будь голосом хоть сам Санджар, греми под куполом небес,

Но эха тщетно станешь ждать: уж слишком своды высоки.

Но каждый, скорбный сердцем, свят и обретёт огонь Мусы.

Пророком Хызром стать не всем, кто открывает родники.

Довольно горечи морской испить придётся прежде, чем,

Глотнув дождинку, различишь в себе жемчужины толчки.

Жемчужину свою блюди, хоть свет её ничтожно мал,

Тусклей того, каким весной в ночи мерцают светлячки.

А ты, готовый мотыльком к семи светильникам взлететь,

Пугайся солнечной свечи: сгорают быстро мотыльки.

Став мудрой, голова твоя в човгане этом круговом

Всем клюшкам пусть подставит лоб, чтоб рады были игроки.

Слугой послушным быть учись. Избравшего служенья путь,

Возвысит тот, кого Аллах избрал себе в ученики.

Шихна, который справедлив, эмира обретает власть.

Эмира, коль он справедлив, о небо, шахом нареки.

Потворствуй преданным друзьям, их за проступки не гони,

Как напоит тебя сосуд, тобой разбитый в черепки?

Скликая войско, щедрым будь, хлеб не жалея раздавай,

И муравей, дающий хлеб, способен в бой вести полки.

Не жри, как плотоядный червь, жизнь воздержанием продли:

Ведь режут первыми овец, чьи тяжелее курдюки.

Но съеденное возвращай, стань словно шелковичный червь.

Его сверкающий венец – слюны бессчётные витки.

Страсть плотскую ты низведи до уровня тончайших трав

И бди, чтоб сосны невзначай не превратились в стебельки.

Страсть похотливую спеши как можно раньше одолеть:

Змея, в дракона превратясь, под старость злее жмёт тиски.

Не прочно царство у того, кто кровь ему подвластных пьёт,

Луна кровь солнца пьёт, и вот ей лик пятнают синяки.

Спеши пополнить свой амбар, хотя б крупицей добрых дел.

И от невзрачного зерна тучнеют хлебные мешки

Но те, кого ты угнетал, – страшись! – поднимут в Судный день

Над грешной головой твоей неумолимые клинки.

В мирах обоих суд один, и справедливость – всем судья:

Бесценней взятых золотых раздаренные медяки.

И если руки раздробит Бахману славному дракон,

То из обломков прорастут ладони, но не кулаки.

Мягкосердечен будь, как воск, Давуду кроткому под стать,

Чтоб стала сталь в твоих руках не твёрже сеяной муки.

Твоё стремленье к естеству естественно, ты им рождён.

Когда младенец ищет мать, его пробуй отвлеки.

Учёных общества взыскуй, уподобляясь в том Исе,

Амвон жилищем почитай, из мудрых фраз одежды тки.

Страшись в пророчествах дурных истолковать движенье звёзд:

Вдруг дымом собственных невзгод заволокло тебе зрачки?

Вода, земли недремный страж, когда-то в плоть войдёт земли,

А ветер озарят огня, взметнувшиеся языки.

Упрись ногой в небытие, вцепись руками в бытие

И успокойся: прочен кров, подпоры у шатра крепки.

Не говори: «Я буду мёртв, а здесь живому – жить в живом».

Твои суждения бедны, твои воззрения узки.

Там – всё иное, для иных, султан там нищ, босяк богат,

Тиран унижен, и для них законы эти не жёстки.

Круг солнца в небе голубом – как мыло в голубом тазу,

Чтоб смыли мы с одежд души и грязь, и пятна, и плевки.

Умою руки мылом тем и больше мира не коснусь.

А ты как хочешь: мой – не мой, тут выгоды не велики.

О Низами, забудь скорей про голубой небесный свод,

Пусть якорем пока не стал и не вцепился в дно реки.

И бренность мира ты пять раз напевом флейты возвеличь,

Тогда, быть может, царство слов придёт под власть твоей руки.

Чтоб клады счастья обрести, прибегни ко всесилью слов,

Чтоб камень в злато обратить, из сердца слово извлеки.

Перевод Марины Борисовой

Кыта

Где доблестный найдётся муж, кого бы мир не гнул?

Тех, кто не мучился бы тут в цепях полона, – нет.

Хоть счастье, как невесту, мы желаем разубрать,

Но всё ж убора для неё у небосклона нет.

Коль так убого бытие, каким его я зрел, –

То нет в нём света, ничего в нём, кроме стона, нет.

О сердце, словно ценный клад, ты оба мира чти!

Но оба здесь они, для них другого лона нет.

Мир, что в шатре семи небес, оставь, о Низами!

То – скорпион, спасенья нам от скорпиона нет.

Перевод Константина Липскерова

Рубаи

* * *

Ежели твой дух тоскою неизбывною объят,

Никакие в мире речи сердцу груз не облегчат.

Распустилась пышно роза в цветнике твоей души

И, тая свой лик от взоров, льёт томящий аромат.

* * *

Ах, очей твоих прекрасных лицезреть лучистый свет

Нашим скромным положеньем мы не заслужили, нет!

Тщетно воздыхали даже Кейгубад и Кейхосров

О свидании с тобою, и мечтанье наше – бред.

* * *

От очей моих влюблённых милая тайком ушла,

Не вняла моим стенаньям и, покинув дом, ушла.

Душу за полу хватало сердце бедное моё,

Но она, на них махнувши лёгким рукавом, ушла.

* * *

По тебе тоску не взвесят длани рока, наш кумир!

Но за муки не услышишь ты упрёка, наш кумир!

Пусть за нами ангел смерти не торопится прийти.