Дубравин привык к тому, что у него в приёмной всегда есть люди. И очень удивился тому, что, кроме пожилой некрасивой секретарши, одетой в длинную помятую юбку, здесь никого не было. Она позвонила шефу. А затем провела их в директорский кабинет, обставленный в советском стиле. Просто, дёшево и сердито. Столы, стулья, кресло, портреты президента и премьер-министра, пыльные бумаги. Ни ковров, ни красивой мебели, ни дорогостоящей электронной техники.

Директор встретил их радушно. Это был высокий седеющий мужчина с нездоровым цветом лица и набрякшими мешками под глазами.

«Явные проблемы с почками», – подумал Дубравин. Директор рассадил своих гостей в неудобные кресла. Достал откуда-то из сейфа три пузатеньких напёрстка и грушевидную бутылку коньяка. Капнул в рюмки коричневую жидкость.

В кабинете сразу пахнуло терпким напитком.

Дубравин взял рюмочку. А Чернозёмов, сославшись на то, что он «за рулём», отказался. Обошёлся минералкой.

Чокнулись. Выпили за знакомство. И Дубравин рассказал Ивану Петровичу Савостьянову случившуюся историю.

Старый «боец за собственность» внимательно оглядел своих молодых партнёров и начал рассказывать историю того, в какой борьбе ему довелось поучаствовать, когда происходила приватизация этого и других предприятий. Сколько наездов он пережил, в каких передрягах побывал.

Дубравину рассказывали, что Савостьянов в своё время, когда фабрики и заводы начали загибаться, был назначен внешним управляющим нескольких таких предприятий – банкротов. Он собрал, скупил акции дышащего на ладан производства. И запустил в работу, став, таким образом, владельцем крупного актива. Но Александр не представлял себе, насколько ожесточённой, беспощадной была борьба.

– Последний раз они пытались сбить мою машину с дороги КамАЗом! – вдохновенно рассказывал директор. – А у вас всё проще. Все друг друга здесь знают. Позвонил Иван Петрович Петру Ивановичу: «Милай, тут заезжие москвичи меня обижают. Помоги. Ты – мне. Я – тебе». Вот так всё и решается.

Так что из рассказа директора как бы опосредованно вытекало: «Боритесь, бейтесь! За своё».

Наконец после третьего напёрстка они услышали то, зачем сюда, собственно говоря, и пришли.

– Я вас, ребята, поддержу против этого козла. Тем более что этот деятель уже три года не платит ни за аренду, ни за коммунальные услуги, ни за свет.

Ободрённые его обещанием, отправились восвояси. По дороге Дубравин сказал Чернозёмову:

– А Савостьянов крепкий мужик. И не боится.

– Да, у него мощная поддержка есть. Брат в соседней области начальник. Генерал.

«Видно, здесь всё так. Все повязаны. Все друг про друга всё знают. Кто к какому клану принадлежит. Кто с кем дружит. Кто кого любит. Какие счёты. Это надо учитывать. Провинция. Впрочем, будем двигаться. Нам отступать некуда. Нужен сильный ход. А силу чувствуют по наглости. Подаём иск в суд. О принудительном выселении генерала».

...Через неделю вчинили генералу такой шикарный иск, что прямо пальчики оближешь. И каково же было потрясение всех «участников концессии», когда они получили решение суда! В иске им было отказано. На основании того, что ещё до того, как они купили это здание, его «хотела приобрести областная администрация». И не только хотела. Но и якобы приобрела. Только договор, по которому она это сделала, потерялся на почте. Это было настолько нелепо, нагло и бессовестно, что Дубравин даже на некоторое время потерял дар речи.

Эта гнусная бумажка, подписанная некоей судьёй А.Н. Лакиной, показывала ещё одно обстоятельство. За мерзавца в генеральском мундире вступилась областная администрация. И если раньше в России царил бандитский беспредел, то теперь они столкнулись с беспределом чиновничьим, который был намного круче.

Через пару дней суровый человек с густым ёжиком волос и скрипучим въедливым голосом – юрист издательского дома – принёс ещё одну весть:

– Областная администрация подала иск в суд. О признании нашей сделки о купле-продаже здания недействительной.

Это означало, что их решили ещё и ограбить, обобрать до нитки.

«Дас ист фантастиш!» – думал Дубравин, разглядывая очередное решение суда. Но унывать и рыдать, выдирая волосы на голове, ему было некогда! Надо что-то делать!

Александр ЛАПИН

Судьба в театральных декорациях

Книжный ряд / Книговорот / Книжный ряд

Теги: Анна Кузнецова , Тайны гримёрных комнат

Анна Кузнецова. Тайны гримёрных комнат: Документальная повесть. – М.: ИПО «У Никитских ворот», 2015. – 284 с. – 1500 экз.

Для эпиграфа своих четырёх действий без антрактов автор выбрала замечательные блоковские слова из 1909 года:

…Я не спеша собрал бесстрастно

Воспоминанья и дела,

И стало беспощадно ясно:

Жизнь прошумела и ушла.

Жизнь Анны Адольфовны Кузнецовой, чью книгу я с удовольствием рекомендую читателям «ЛГ», слава богу, идёт. Но бесстрастно – это точно не про неё. Потому что стоит ей появиться в редакции, или в театре, или на борту теплохода, идущего зимой по бурному Рейну, вокруг неё тотчас возникает силовое поле активности, она коммуникабельна, всех уже знает, кого-то сразу полюбит, кого-то – и этим явно не повезло – просто замечать не будет. Студенты (а она давно и успешно преподаёт) смотрят на неё с обожанием и готовы не только мгновенно набрать рукопись (эти знаменитые во многих редакциях кузнецовские склеенные страницы из обороток квитанций и банковских выписок – экономия! – их не пугают), но и готовы поехать с ней на премьеру далеко за пределы Садового кольца. И когда она страстно разбирает по косточкам спектакль, то бывает и немилосердной. Потому что профессия у неё по нынешним временам редкая – театральный критик. Кузнецова как никто знает театральную жизнь (60 лет в профессии!), её особая любовь – провинциальные театры. Там к ней прислушиваются, её рекомендациями дорожат. Она и репертуар поможет выстроить, и режиссёра сразу найдёт, и на репетициях не просто для приличия посидит, и директора от неё в восторге – многое подскажет.

«У тебя есть мужество на стриптиз?» – спросил меня когда-то Кузнецов (муж автора. – «ЛГ ») , когда я советовалась с ним о намерении сделать книжку. А действительно, как суметь сохранить искренность и честность?! Не поддаться на соблазн приукрасить себя, преподнести в выгодном свете. Всё время хочется помимо воли саму себя приукрасить, оправдать, облагородить. Наложить косметику, сделать пластику, убрать целлюлит... Да и надо ли себя, оставшуюся, воспроизводить на бумаге? Кому это ещё, кроме себя самой, интересно?» Это напечатано на предпоследней странице. Так что вопросы риторические. Книга получилась искренняя, почти исповедальная.

Арзамасское детство со вкусом творога и земляники со сметаной в бабушкином доме, а к отцу заходили и Валерий Чкалов, и Татьяна Окуневская, и сам он майор с орденом Красной Звезды...И первый её театр был в Арзамасе с не очень детским репертуаром. И роман всей жизни с однокурсником Валентином Кузнецовым – уже в Горьком. Ну и память у Анны Адольфовны! Помнит почти всё. К примеру, то, как пристраивали завлитом в детский театр выпускника местного пединститута Толю Альтшулера. Это уже потом он стал Смелянским... Из тех времён и дружба с Вампиловым, и нижегородский круг актёров – Вацлав Дворжецкий, Владимир Самойлов. В 37 лет стала бабушкой, ещё не зная, что дочери отмерена недлинная жизнь.

А потом, после переезда в Москву, судьба пошлёт Анне Адольфовне знакомство с Борисом Равенских и работу с ним в литературной части Малого театра. Как точно она пишет о драматической судьбе большого художника! Это гораздо больше, чем тайны гримёрных комнат. Тайны эти автору известны, некоторые из них она приоткрывает. И всё переплеталось с драмами собственной жизни. Она действительно публично во многом покаялась. А может, и оправдалась.