Кто в день тяжелый, древо, садил тебя

И посадив, рукою преступною

Взрастил потомкам на погибель

И на позорище всей округе, —

Сломил тот, видно, шею родителя

И в час ночной Пенатов святилище

Залил невинной кровью гостя;

Изготовлял он и яд колхидский,

И делал все, что только есть низкого,

Раз им в моих пределах посажено

Ты, древо гадкое, чтоб рухнуть

Так, без причин, на главу владельца.

Предусмотреть не может никто из нас,

Чего беречься должен он в каждый миг,

Моряк-пуниец лишь Босфора

Трусит, других тайных бед не чуя.

А воин – стрел и парфов отбега вспять,

Цепей же – парфы и римской доблести.

Меж тем нежданная погибель

Схитила многих и многих схитит.

Я Прозерпины царство суровое

Чуть не узрел, Эака, что суд творит,

И край, блаженным отведенный…

Там на лесбийской играя лире,

На безразличье дев Сафо плачется,

Но ты, Алкей, ты с плектром из золота,

Поешь звончей тяготы моря,

Бегства тяготы, тяготы брани.

Обоим вам в священном молчании

Дивятся тени, с большею жадностью

Внимает все ж толпа густая

Песнь про бои, про царей сверженье.

Что дива в том, коль уши стоглавый пес

Забыл под эту песнь настораживать,

И жалами не водят змеи,

Что в волосах Евменид таятся,

Коль Прометей и с ним отец Пелопа

Забвенье муки в звуках тех черпают,

И Орион на боязливых

Рысей и львов не ведет охоты?

Увы, о Постум, Постум! летучие

Года уходят, и благочестие

Морщин и старости грозящей

Не отдалит ни всесильной смерти.

Хотя б на каждый день гекатомбою

Тройною, друг мой, немилосердого

Плутона ты смягчал, который

Тития и Гериона держит

За мрачным током, где без сомнения

Мы все, дарами почвы живущие,

Проплыть обречены: цари ли

Будем мы иль бедняки-крестьяне.

Вотще бежим мы Марса кровавого

И гулко в скалы бьющего Адрия;

Вотще беречься будем Австра,

Вредного телу порой осенней:

Должны Коцит мы видеть, блуждающий

Струею вялой, и обесславленный

Даная род и Эолида

Сизифа казнь – без конца работу.

Покинуть землю, дом и любезную

Жену, и сколько ты ни растил дерев,

За преходящим господином

Лишь кипарис побредет постылый.

Вин самых тонких за ста запорами

Запас наследник выпьет достойнейший

И штучный пол окрасит соком

Гордым, какой и жрецам на диво.

Земли уж мало плугу оставили

Дворцов громады; всюду виднеются

Пруды, лукринских вод обширней,

И вытесняет платан безбрачный

Лозы подспорье – вязы; душистыми

Цветов коврами с миртовой порослью

Заменены маслины рощи,

Столько плодов приносившей прежде;

И лавр густою перенял зеленью

Весь жар лучей… Не то заповедали

Нам Ромул и Катон суровый, —

Предки другой нам пример давали.

Немногим каждый лично владел тогда,

Но процветала общая собственность;

Не знали предки в жизни частной

Портиков длинных, лицом на север;

Не возбранялся прежде законами

Кирпич из дерна, и одобрялся лишь

Расход общественный на мрамор

Для городов и величья храмов.

Просит тишины у богов в молитве

Тот, кого в пути захватила буря,

Тучей скрыв над ним и луну и звезды.

В море Эгейском.

Просит тишины среди войн фракиец,

Просят тишины молодцы-мидийцы,

Но покоя, Гросф, не купить за пурпур,

Геммы иль злато.

Ведь не устранят у вельможи ликтор

И богатства все тех души волнений

И забот ума, что и под роскошной

Кровлей витают.

Хорошо подчас и тому живется,

У кого блестит на столе солонка

Отчая одна, но ни страх, ни страсти

Сна не тревожат.

Что ж стремимся мы в быстротечной жизни

К многому? Зачем мы меняем страны?

Разве может кто от себя сокрыться,

Родину бросив?

Лезет на корабль боевой забота,

За конями турм боевых стремится,

Легче чем олень и быстрей чем ветер,

Тучи несущий.

Будь доволен тем, что имеешь, в прочем

Беззаботен будь и улыбкой мудрой

Умеряй беду. Ведь не может счастье

Быть совершенным.

Быстро смерть, сгубив, унесла Ахилла,

Облик измельчал в долгий век Тифона,

Мне ж, быть может, то, в чем тебе откажет,

Время дарует.

У тебя скота много стад роскошных:

Кони только ждут, чтоб везти четверкой

Колесницу; ты носишь ткань, что пурпур

Дважды окрасил.

У меня – полей небольшой достаток,

Но зато даны мне нелживой Паркой

Эллинских Камен нежный дар и к злобной

Черни презренье.