Пусть тебя, храбреца многопобедного,

Варий славит – орел в песнях Меонии —

За дружины лихой подвиги на море

И на суше с тобой вождем.

Я ль, Агриппа, дерзну петь твои подвиги,

Гнев Ахиллэ, к врагам неумолимого,

Путь Улисса морской, хитролукавого,

И Пелоповы ужасы?

Стыд и Музы запрет, лировладычицы

Мирной, мне не велят, чуждому подвигов,

Что велик в мелочах, Цезаря славного

И тебя унижать хвалой.

Как достойно воспеть Марса в броне стальной,

Мериона, что крыт пылью троянскою,

И Тидида вождя, мощной Палладою

До богов вознесенного?

Я пою о пирах и о прелестницах,

Острый чей ноготок страшен для юношей,

Будь я страстью объят или не мучим ей,

Я – поэт легкомысленный.

Пусть кто хочет поет дивный Р_о_дос, иль Митилену,

Или Эфес, иль Коринф у двуморья,

Фивы, град Вакха, поет, иль поет Аполлоновы Дельфы

Славные, иль Фессалийскую Темпу.

Только заботы и есть у других, чтобы длинною песнью

Славить столицу безбрачной Паллады

И украшать чело отовсюду взятой оливой.

Кто восхвалением занят Юноны,

Конный пусть славит Аргос и с ним золотые Микены.

Мне же не так по душе терпеливый

Лакедемон и простор полей многоплодной Лариссы,

Как Албунеи чертог говорливой,

Быстрый Анио ток, и Тибурна рощи, и влажный

Берег зыбучий в садах плодовитых.

Как иногда ясный Нот гонит тучи с туманного неба

И не всегда он дожди порождает,

Так же и ты, мой Планк, и печали и тягости жизни

Нежным вином разгонять научайся,

Если владеет тобой значками блистающий лагерь,

Или Тибур приманил густотенный.

Тевкр, когда покидал Саламин и отца, как изгнанник,

Все же вином увлажнил свои кудри

И, возложивши на них венок из тополя веток,

Так обратился к друзьям огорченным:

«Нас куда бы ни мчала судьба, что родителя лучше,

В путь мы пойдем, о соратники-други, —

Где предводителем Тевкр, где боги за Тевкра, крушиться

Нечего: ведь Аполлон непреложно

Нам обещал на земле обрести Саламин неизвестный.

Вы, храбрецы, что со мною и раньше

Много горя снесли, вином отгоните заботы, —

Завтра опять в беспредельное море!»

Лидия, о, скажи мне,

Ради всех богов, для чего ты Сибариса губишь

Страстью своей? Зачем он

Стал чуждаться игр, не терпя пыли арены знойной,

И не гарцует больше

Он среди других молодцов, галльских коней смиряя

Прочной уздой зубчатой?

Иль зачем он стал желтых вод Тибра бояться, – точно

Яда змеи, елея

Избегать, и рук, к синякам прежде привычных, ныне

Не упражняет боем

Тот, кто ловко диск и копье раньше метал за знаки?

Что ж? Он быть спрятан хочет,

Как Фетиды сын, говорят, скрыт был под женским платьем,

Чтобы не пасть, с ликийцев

Ратями сойдясь, средь борьбы у обреченной Трои?

Смотри: глубоким снегом засыпанный,

Соракт белеет, и отягченные

Леса с трудом стоят, а реки

Скованы прочно морозом лютым.

Чтоб нам не зябнуть, нового топлива

В очаг подбрось и полною чашею

Черпни из амфоры сабинской

О Талиарх, нам вина постарше!

Богам оставь на волю все прочее:

Лишь захотят – и ветер бушующий

В морях спадет, и не качнутся

Ни кипарисы, ни старый ясень.

О том, что ждет нас, брось размышления,

Прими, как прибыль, день нам дарованный

Судьбой и не чуждайся, друг мой,

Ни хороводов, ни ласк любовных.

Пока далеко старость угрюмая,

И ты цветешь. Пусть ныне влекут тебя

И состязанья, и в урочный

Вечера час нежный лепет страсти;

И пусть порою слышится девичий

Предатель-смех, где милая спряталась,

И будет у тебя запястье

Или колечко любви залогом.

Вещий внук Атланта, Меркурий! Мудро

Ты смягчил людей первобытных нравы

Тем, что дал им речь и благой обычай

Ввел состязаний.

Вестник всех богов, я тебя прославлю

Песней. Ты творец криворогой лиры,

Мастер в шутку все своровать и спрятать,

Что бы ни вздумал.

Ты малюткой раз Аполлона стадо

Ловко скрыл, угнав. «Не отдашь коль…» – грозно

Тот стращал, – и вдруг рассмеялся: видит —

Нет и колчана.

Ты Приама вел незаметно ночью:

Выкуп ценный нес он за тело сына,

В вражий стан идя меж огней дозорных

Мимо Атридов.

В край блаженный ты беспорочных души

Вводишь; ты жезлом золотым смиряешь

Сонм бесплотный – мил и богам небесным,

Мил и подземным.

Не расспрашивай ты, ведать грешно, мне и тебе какой,

Левконоя, пошлют боги конец, и вавилонские

Числа ты не пытай. Лучше терпеть, что бы ни ждало нас, —

Дал Юпитер в удел много ль нам зим или последнюю,

Что в скалистых брегах ныне томит море Тирренское

Бурей. Будь же мудра, вина цеди. Долгой надежды нить

Кратким сроком урежь. Мы говорим, время ж завистное

Мчится. Пользуйся днем, меньше всего веря грядущему.