— Нет! — зазвенел чей-то голос.
Флорис вздрогнул всем телом. Подняв глаза, он застыл, весь во власти безумного видения. Над толпой возвышалась фигура Батистины. Флорис опустил руки и подался вперед.
Этой секундной заминкой воспользовались Эрнодан и Легалик. Пронзенный их шпагами Флорис рухнул на землю.
7
— Пульс слабый!
— До утра не доживет!
Хирурги шепотом совещались в углу. Аптекарь суетливо расставлял свои склянки. Раненому уже сделали кровопускание и перевязали — но все было тщетно. Лекарства оказались бессильны.
Флорис умирал. Вот уже неделю он метался в жару, ни на секунду не приходя в сознание.
Над Новым Орлеаном нависли черные тучи. Каждую минуту слышался глухой рокот. В небе вспыхивали первые молнии. На пороге смерти Флорис уже ничего не видел и не слышал.
Никто не понимал, что с ним случилось. Адриан в полном отчаянии не отходил от изголовья брата. Федор сидел, обхватив голову руками, а Ли Кан и Цицерон меняли повязки.
— Гром и молния… Этого не может быть… Отчего барчук не нанес удар?
Все видели, как молодой дворянин вдруг застыл, опустив обе шпаги.
Как подобает людям чести, граф дю Роше (несмотря на легкое ранение), Эрнодан де Гастаньяк и Яан Легалик первыми пришли, чтобы справиться о здоровье Флориса. Адриан принял их извинения. Что тут скажешь? Дуэль проходила по всем правилам. Однако никто из троих больше не явился. По приказу губернатора их всех арестовали, и теперь они ожидали в тюрьме суда, поскольку нарушили запрет о поединках.
Маркиза де Водрей, пренебрегая недовольством супруга, регулярно присылала Босси, чтобы узнать о состоянии раненого. Мари-Бланш и Жольетта заходили дважды в день. Каждый раз они сталкивались с Карлоттой, которая не удостаивала их даже взглядом. Все дамы несли целебные бальзамы, чудодейственные медальоны и слова утешения.
Адриан благодарил, однако ничто, казалось, уже не могло спасти Флориса. Его бескровные губы были плотно сжаты, в сознание он так и не приходил. Ли Кан попытался применить старинный китайский метод, втыкая золотые иголки в щиколотки, запястья и виски больного. Со своей стороны, Федор украдкой положил под подушку. Флориса мешочек с украинской землей, который все время хранил на груди. Но и это не помогло — раненый продолжал метаться в жару.
Внезапно комнату осветил яркий блеск молнии. Адриан вздрогнул. Совсем рядом раздался мощный грохот. Молодой граф подошел к окну. Муслиновые занавески надулись от ветра. Над городом бушевал настоящий ураган. Люди и звери пугливо забивались в норы и щели. Значит, этот рокот, звучавший над Миссисипи, предвещал неслыханную доселе бурю? Никто не понял этого — теперь всем оставалось лишь возносить мольбу небесам, чтобы деревянная или соломенная крыша выдержала, устояв под бешеным натиском стихии.
Адриан прищурил глаза. Вдали с трудом продвигались вперед двое незнакомцев. Кроме них на улице никого не было. Оба надвинули на глаза охотничьи шляпы с широкими полями. Один был высоким мускулистым негром, второй, гораздо ниже ростом, казался совсем юным и очень хрупким.
Адриану в этот момент все было безразлично, но что-то в этих людях заинтриговало его. Улица Ройяль превратилась в грязную клоаку. Негр, несший под мышкой какой-то ящичек, свободной рукой поддерживал своего спутника и помогал перепрыгивать через глубокие колдобины.
С губ Флориса сорвался глухой стон. Адриан устремился к постели раненого. Хирурги и аптекарь только покачали головой. Разлившаяся по лицу Флориса мертвенная бледность и запавшие ноздри не предвещали ничего хорошего. Один из врачей уже начал собирать свою сумку.
— Мне сказали, господин граф, — желчно промолвил он, — что вы позвали на консультацию какого-то шарлатана…
Адриан поспешно возразил:
— Сударь, я не ставлю под сомнение ваши познания. Но господин Вейль просил передать мне, что у него есть лекарство, которое может сбить жар… если это дает хоть какую-то надежду спасти брата…
— Как вам будет угодно, господин граф, как вам будет угодно… Однако, должен вам сообщить, что, к великому нашему прискорбию, через несколько часов господин маркиз де Портжуа оставит этот бренный мир… Я пришлю одну из монахинь-урсулинок для совершения погребального туалета…
Ученый муж сделал знак своим коллегам, и все трое, слегка поклонившись Адриану, оставили его наедине с умирающим, который уже еле дышал. Адриан смочил платок в разбавленном уксусе, с нежностью отвел со лба смоляные кудри, влажные от пота, и положил платок больному на виски.
— Флорис! ФЛОРИС… БРАТ МОЙ!
Из груди Адриана вырвалось рыдание, и он поспешно отвернулся, силясь вернуть себе привычное хладнокровие.
За окнами шквальный ветер поднимал тучи желтой пыли. Адриан взглянул на площадь д’Арм и улицу Ройяль. Они были пустынны. Только чайки, обезумевшие от грозы, с воплями носились над крышами домов в поисках убежища.
Ураган усилился настолько, что двоим путникам пришлось укрыться за крыльцом какого-то дома. Несколько секунд они приходили в себя, а затем вновь начали схватку с ветром. Хрупкому юноше приходилось особенно тяжело. Негр же с тревогой посматривал на небо, где все больше набухали черные облака.
— Смелее, давать луку! Скоро плиходить!
Поддерживая своего молодого товарища, африканец двинулся вверх по улице Сент-Ан. На углу улицы Бурбон негр начал озираться, но затем разглядел в клубах пыли низенький домишко из кипарисовых бревен. Совсем обессилевший юноша не мог сдержать вздох облегчения. Бросившись к двери, он негромко постучал.
Именно в этот момент раздался удар грома. В домике никто не подавал признаков жизни.
— Боже мой! — в отчаянии прошептал юноша. — Мы опоздали!
— Подожди, дать Жанно!
Негр изо всех сил забарабанил в дверь. С неба упали первые крупные капли.
— Клянусь Богоматерью, я уже хотел уходить, думал, вы не придете… Но вы добрались, в такую-то погоду… и пешком!
Человек лет пятидесяти с добродушным и честным выражением лица отворил дверь. Юноша и его спутник поспешно вошли в дом.
— Лошадей мы оставили в конюшне у городских ворот… не хотелось привлекать к себе внимание!
— Скорее к огню, вам надо обсушиться!
— Как он? — осведомился хрупкий молодой человек, снимая охотничью шляпу. На плечи ему волнами упали белокурые волосы.
— Говорят, очень плох…
— Ах, господин Вейль, надо что-то делать! — вскричал юноша.
Хозяин дома печально покачал головой.
— Я ведь только судовой врач, а не Господь Бог… Впрочем, как вы меня просили, я предложил свои услуги графу де Вильнев… Вы не раздумали?
Белокурый юноша упрямо замотал головой.
— Ни за что, сударь! Быстрее, дайте нам то, что нужно!
Хирург протянул ему и черному слуге, стоявшему чуть поодаль, темные балахоны. Оба быстро натянули их поверх одежды.
— Опасное дело вы затеяли… Если его схватят, вас обвинят в укрывательстве беглых!
Хирург шепнул это юноше, кивнув на африканца, не проронившего пока ни слова.
Юноша в ответ лишь тряхнул золотистыми кудрями. Голубые глаза его сверкали, как сапфиры.
— Мне нечего бояться, господин Вейль, если вы не проговоритесь…
Врач горделиво вскинул голову.
— О! Как вы можете сомневаться! Я человек простой, но ваш рассказ взволновал меня… я вам верю, и вы можете рассчитывать на мою скромность… раз других надежд нет, отчего бы и не попробовать невозможное… держите!
И господин Вейль протянул своим гостям большие маски, прикрывавшие голову целиком, затем взял такую же себе.
— Мы наденем их, прежде чем войти… Пора!
Все трое вышли на улицу. Негр и хирург держали юношу под руки.
В завихрениях смерча носились доски, сорванные с крыш. Путникам пришлось вернуться назад, на площадь д’Арм, открытую всем ветрам. В грязи бились птицы со сломанными крыльями.
Трое смельчаков продвигались вперед мелкими шажками. Они поднялись по улице Шартр. Все кабачки были закрыты. Вырванные из пазов шлагбаумы валялись на земле.
