— Присоединяйтесь к нам, Портжуа… Мы организуем сопротивление, чтобы остаться французами… Нам нужны такие люди, как вы! — упрашивали его Попюлюс и Гаэтан.
И снова вместо ответа Флорис лишь покачал головой. Наконец он решился:
— Друзья мои… эта страна движется вперед… ее ждет великое будущее… она будет свободна… французы… испанцы… англичане — всех сметет один большой ураган… Вы предлагаете мне сражаться за то, чтобы оставаться колонией… но зачем?
Гаэтан и Попюлюс широко раскрыли глаза. В растерянности они пробормотали:
— Но… Портжуа… французской колонией!
Флорис махнул рукой.
— Ну и что… продолжать зависеть от короля… Этот несчастный, сидя в своем потайном кабинете, ничего не знает… нет, если вы хотите, чтобы я сражался, я готов, но тогда давайте сражаться за свободу!
Флорис оживился, его зеленые глаза заблестели.
— Создадим в Луизиане республику, где смогут найти пристанище все угнетенные, где каждый гражданин, будь он белый, черный или краснокожий, будет равен перед законом… Провозгласим Новый Орлеан столицей и свободным портом… выберем протектора, который станет управлять вместе с сорока советниками, избранными всем народом…
Флорис даже не заметил, как в зале гостиницы наступила мертвая тишина. Ошеломленные заговорщики в растерянности молчали.
— Но… но… Портжуа… ведь республика — это… это значит революция, вы предлагаете революцию… — пролепетал д’Артагет.
— Ну и что! — надменно бросил Флорис.
— Нет… нет, мы хотим остаться французами, мы преданы нашему королю! — раздалось несколько возмущенных голосов.
Попюлюс сжал руку Флориса.
— Подумайте хорошенько, Портжуа… если бы ваш брат был здесь, вы считаете, он бы поддержал вас?
Флорис покачал головой и искренне ответил:
— Не знаю… Честно скажу: не знаю… Мне бы очень хотелось спросить его, но я потерял след Адриана… однако я уверен, что, как человек мудрый, Адриан бы понял меня!
Споры продолжились. Флорис обхватил голову руками. О, как в эту минуту принятия решения ему не хватало Адриана!
— Когда началось Великое Бедствие, его видели на Аппалачской реке! — произнес Попюлюс де Проте.
Флорис живо выпрямился, в его взоре засветилась надежда.
— Откуда вы знаете?
Попюлюс де Проте не решался ответить.
— Один сержант, утверждавший, что он бежал из поселка взбунтовавшихся натчезов, рассказывал, что видел в плену у индейцев графа де Вильнев-Карамей… и еще казака и китайца…
Опрокинув табурет, Флорис стремительно вскочил.
— Благодарю… благодарю, друзья мои… если я найду Адриана… может быть, мы еще вернемся и присоединимся к вам… А если нет… Удачи вам!
В кармане Флорис бережно хранил туго набитый кошелек. Он направился к папе Лардо.
— Нет ли у вас лошадей для продажи, любезный?
Низенький толстый итальянец хитро взглянул на него.
— Ах! Клянусь святой Девой Комо, я вас узнал, прекрасный сеньор… Какие смутные времена… да… у меня как раз есть два превосходных коня, проданных мне одним испанцем!
Папа Лардо повел Флориса в конюшню. Появление молодого человека было встречено радостным ржанием. Это была его рыжая кобыла, исчезнувшая в ночь, когда случился ураган. Растроганный неожиданной встречей, Флорис радостно потрепал рыжую холку своей лошади. Чудесная находка была хорошим предзнаменованием. Отдав восхищенному удачной сделкой папе Лардо четыреста ливров, он вскочил в седло.
Вынужденный долгое время передвигаться пешком, он теперь испытывал радость всадника, наконец, обретшего своего верного коня.
Заговорщики и испанцы были слишком заняты собой, поэтому никто не обратил внимания на акадийца на рыжей кобыле, медленным шагом выехавшего за пределы Батон Ружа, ведя за собой на поводу каурого коня.
Наступил рассвет.
— Разве ты не пойдешь с нами, Жанно? — в последний раз жалобно спросила Батистина.
Верный ее спутник покачал курчавой головой. Здоровой рукой он обнимал за плечи Босси.
— Нет, маленькая плинцесса… Тепель Босси и Жанно свободны, тебе спасибо, и спасибо Флолису… Мы оставаться на Миссисипи… Жанно постлоить дом для Босси… Жанно командовать на плантации, он любить эту стлану… Площай, маленькая плинцесса… Удачи вам, я желать тебе найти твой блат Адлиан… До свидания… Площай, Флолис… Площай, маленькая плинцесса…
Голос Жанно постепенно затихал. Флорис держал за узду лошадь Батистины. Жорж-Альбер занял свое место в седельной сумке Флориса. Маринетта устроилась позади Батистины: девушка сидела на лошади по-мужски. Все утро молодые люди ехали молча. Зеркальные воды Миссисипи остались позади. Флорис и Батистина вступили под зеленые своды дубравы. Молодой человек чувствовал, что Батистина печальна, и не хотел нарушать воцарившегося молчания.
Около полудня они увидели ручеек. Надо было дать отдохнуть лошадям и самим подкрепить свои силы. Но Батистина сказала, что не голодна.
— Как ты думаешь, Флорис, мы найдем Адриана? — внезапно спросила она.
— Конечно, дорогая… давай поедим!
Флорис говорил уверенным тоном, желая ободрить девушку, однако сам он был необычайно взволнован: эпидемия и суровые методы борьбы с ней изрядно ожесточили индейцев, и у него были все основания беспокоиться о судьбе брата.
Он помог Батистине вновь вскочить в седло; при этом он с трудом удержался, чтобы не сдавить ее в своих объятиях. Однако он удовольствовался тем, что слегка коснулся губами ее волос цвета меда. Она решила ждать того дня, когда какой-нибудь служитель Божий соединит их законным браком, и ему приходилось считаться с ее желанием. На горизонте же не было ни единой колокольни. Похоже, что Луизиана была самой языческой страной на земле.
Они скакали до глубокой ночи, не встретив ни одной живой души. За весь день Батистина не только ни разу не улыбнулась ему, но даже не посмотрела в его сторону.
— Как ты считаешь, сколько лье мы сегодня проехали? — равнодушно спросила она.
Флорис развел костер, и теперь она подогревала на нем похлебку из лущеного гороха с салом.
— Ну… около двадцати… кони бежали резво… я пойду их стреножить!
Флорис направился к лошадям. Расседлав, он принялся тщательно обтирать им бока. Время от времени он бросал взоры в сторону костра. Тоненькая фигурка Батистины сновала возле огня: она раскладывала одеяла для ночлега. Жорж-Альбер и Маринетта уже забрались на дерево. В ветвях умолкли птицы.
Флорис и Батистина сидели на корточках друг против друга. Батистина избегала смотреть на Флориса. Она вновь стала с ним холодна и неприступна. Подобное отношение ошеломило его. Он молча ел, потом внезапно произнес:
— А ведь мы впервые остались совсем одни, Батистина!
Она не ответила и молча пошла к своему одеялу. Флорис неожиданно усомнился в ее любви. Он разжег трубку и растянулся на мху. Высоко над головой сверкала Полярная звезда. Флорис устало закрыл глаза. Батистина была так же далеко, как кометы в небе. Эта кокетка помыкала им, изводила его, как и всех своих прежних мужчин. Тяжело вздохнув, Флорис собрался встать.
Тонкие руки нежно обвились вокруг его шеи и помешали ему подняться.
— ФЛОРИС… ФЛОРИС, ЛЮБОВЬ МОЯ!
29
«Хватит задирать нос… хватит задирать нос!» — твердила про себя Батистина, окончательно утвердившись в этой мысли.
Она не выдержала. Сохранять целомудрие, на которое она сама себя обрекла, было бы просто бесчеловечно.
«А может быть, получив желаемое, он вновь вернется к своим ужасным любовницам!» — последний раз мелькнуло у нее в голове.
Ее губы слились воедино с губами Флориса: она млела от счастья. Поцелуй их был упоительно долог, отчего желание становилось еще острее, еще нестерпимее. Он упивался ее дыханием, его язык свивался с ее языком, пальцы его, утонув в густых коротких завитках, ласкали ее затылок. Внезапно он оторвался от ее уст и слегка отстранился. С замиранием сердца он окинул ее восхищенным взором. В отблесках угасающего пламени огромные глаза Батистины излучали чистый свет любви. Итак, согласившись ждать, необузданный и нетерпеливый гордец оказался прав. Она пришла к нему сама — его маленькая фея, его шаловливый белокурый эльф. Батистина неправильно истолковала его движение. Она вновь страстно обвила руками его шею и, целуя его, прошептала:
