– Ты не могла бы снять одежду? Заволновавшись, Эмили встает. Она по очереди

стаскивает чулки, стараясь двигаться плавно и соблазнительно. Дэвид не сводит с нее глаз. Эмили не знает, удалось ли ей произвести впечатление. Покончив с чулками, снимает трусики, вертит их на пальце, роняет на пол. И чуть не смеется, представляя, как расскажет об этом Люси. Забавно – кажется, она втянулась. Раньше ей случалось заниматься грязным сексом и танцевать стриптиз для своих парней. Но тогда она помнила, что перед ней всего-навсего ее парень. А теперь все по правде. Не будь Дэвид таким чурбаном, она бы и завестись могла.

Эмили снимает платье через голову и остается голой. Только теперь она замечает, что Дэвид уже извлек наружу член – толстенький, короткий и еще довольно мягкий. Дэвид рассеянно его теребит. Не дрочит, а просто пытается возбудиться. Почему же у него не встал до сих пор? Она ведь перед ним разделась. Наверное, «нью-эйдж» виноват.

Он тушит сигарету и зовет:

– Иди сюда.

Потом он плачет, а Эмили молча сидит рядом и курит, словно в трансе, и все болит. Секс продолжался три часа. Ни о каких извращениях Дэвид не заикался, даже не попросил сделать минет. Только всаживал свой толстенький член – три часа подряд, без устали, будто взбесившаяся швейная машинка. Первый час Эмили послушно стонала, подмахивала, работала мышцами. Второй час планировала выставку. Третий и последний – с ощущением, будто ее трут наждачной бумагой, твердила про себя «Лондон» Уильяма Блейка.

И вот теперь Дэвид рыдает. Какого дьявола? Это ей полагается расплакаться, а не ему. Но она слишком устала, ей плевать. Она просит разрешения остаться на ночь, Дэвид соглашается и всю ночь к ней льнет. Словом, проститутка из Эмили никакая. Целуется с клиентами, остается на ночь и не вспоминает о кондомах. К таким нюансам «Счет» ее не подготовил.

Утром Дэвид мямлит что-то насчет оплаченного номера и уезжает. Эмили дремлет до десяти, просыпается, садится в постели и заказывает в номер завтрак и газету. Шторы уже раздвинуты (дело рук Дэвида? Шарман). Солнце бьет Эмили в лицо, она закуривает и вспоминает прошедшую ночь. На тумбочке у кровати находит деньги. Пересчитывает: Дэвид оставил двести десять фунтов. Чаевые. Какая щедрость! Но под ярким солнцем бравада тает. Случившееся почему-то больше не кажется ей забавным.

Эмили подташнивает. Какого черта она тут делает? Рядом нет друзей, оценить иронию судьбы некому, и ситуация приобретает трагический оттенок. Сначала Эмили была девочкой, потом – студенткой школы искусств, а теперь она шлюха. И все – как будто за пять минут. Эмили ищет кнопку обратной перемотки – напрасно. Вчера ночью она забыла, что секс бывает разным: если тебе за него платят, значит, ты проститутка.

Да, вечером играть роль эскорта было весело. Эмили – мятежная натура, спросите в колледже кого угодно, она думала, если на вечеринке кто-нибудь узнает... Вроде как будоражило. Но чем теперь оправдать свой поступок? Она отдалась совершенно незнакомому человеку за двести фунтов. Эмили вспоминает, на что в последний раз потратила такую сумму. На темные очки. Господи. Она переспала с мужчиной за пару темных очков. Не ради дозы героина, не ради голодных детей или уплаты долгов – вот для чего идут на панель. Но ради темных очков?!

Эмили необходим отпуск. Ей не терпится уехать далеко и надолго.

Завтрак приносят через пятнадцать минут. Эмили выбрасывает его, морщась от запаха гостиничного бекона и яиц. Аппетит вдруг пропадает. Налив себе кофе, она открывает воскресный выпуск «Гардиан». Проглядев новости (Джули Берчилл, рубрика «Стиль» и Далей Домам), она видит ночное происшествие со стороны. И с тонкой улыбкой сознает, что кое-чему научилась. Пора искать настоящую работу.

Пол проторчал в Интернете семьдесят два часа, глаза устали. Он уже отымел компанию, откуда его уволили... сколько там? Семьдесят четыре часа назад? Точно. В среду утром – вот когда он унес из стола свое барахло. С тех пор он успел развалить всю систему аккаунтов, поменять все пароли и стереть 16 тысяч электронных писем с сервера компании. На все про все ушли первые двадцать четыре часа. Потом он задумал нечто грандиозное.

В паузах – ожидая, когда загрузится текст, программа взломает пароль и так далее – он двадцать три раза ходил отливать, заказал пять пицц, виртуально перепихнулся с какой-то Викки и постоянно думал о числе 23. Нет, не случайно он двадцать три раза в туалет мотался. Не случайно заказал пять пицц. Два плюс три – пять. Два и три. Вечное число 23. Ребекке двадцать три года как раз.

В некотором роде из-за Ребекки Пола и уволили. Из-за Дэниэла, конечно, тоже. Пол в глаза не видел Ребекку, но однажды пытался ей помочь. Как-то в мае, в пятницу, она позвонила в службу поддержки, и ее соединили с Полом.

– У меня сдохла почта, – сообщила Ребекка. Пол прокашлялся.

– И что?

– Ее можно починить?

Голосок капризной девочки, сидящей на спидболе.

– Может быть, – отозвался он. – А что с ней?

– Мои письма не проходят. Ну, я уже три дня не получала писем, а они должны были прийти. Мой... в общем, мой парень Дэн пишет мне на мыло раз по двадцать на дню. Вот я и подумала, что глючит где-то у вас.

– Да?

– Ну!

– Почему?

– Але, хакер, ты не въехал? У меня в ящике пусто. А я жду почту. Значит, ее клинит.

– Логично, – оценил Пол.

– Я попала в службу поддержки?

– Точно.

– Ты что, нарочно тормозишь? Закадрить решил? Пол рассмеялся.

– Именно. Назовите ваш логин.

Убалтывать ее Пол и не собирался: у него имелись цели поважнее секса. Прежде всего – подольше продержать клиентку на линии за счет компании.

Она замялась:

– Э-э-э...

– Не торопитесь.

– Ну, он... в общем, он неприличный...

– Времени сколько угодно.

– «Мокрощелка».

– Что?

– Ты же слышал.

– «Мокрощелка»?

– Ага.

– А по буквам сказать можете?

– Само собой, могу!

– Я хотел узнать, как это пишется.

– Зачем?

– Что «зачем»?

Не прошло и получаса, как проблема Ребекки была решена. Пропавшие письма обнаружились на сервере компании – двадцать три штуки, все от Дэниэла. «Что на тебе сейчас надето?» – спрашивал он в первом письме. Во втором: «Где ты?» В третьем: «Ты отъехала? А я все пишу и пишу. Надеюсь, ты ответишь. Я бы хотел увидеть тебя сейчас без одежды».

Пол так заинтересовался, что возжелал изучить всю переписку Ребекки – что и сделал, перекинув письма Дэниэла на свой домашний адрес. Отныне он решил стать для этой парочки купидоном. Его список целей (бывают же списки «что сделать») пополнился новым пунктом. Прежде в нем значилось: «Терять время попусту. Тратить деньги компании. Не скупиться на халяву для клиентов», – а теперь еще и «заставить Ребекку влюбиться в Дэниэла». Случайный такой, наугад выбранный добрый поступок. А случайные поступки – дадаизм в чистом виде. Определенно дадаизм. И это круто.

Первые несколько недель Пол только наблюдал. Он настроил почтовый сервер так, чтобы вся почта Ребекки приходила к нему домой, где он с комфортом ее изучал. Выяснилось, что Ребекка и Дэниэл – актеры. Она только что закончила колледж в Дартингтоне, Дэниэл учился в Королевской академии театрального искусства. Они познакомились на вечеринке у общего друга, обменялись адресами, но с тех пор не встречались. Пол сразу понял, что они влюблены, но на игривой сексуальной агрессии Дэна и кокетливой фригидности Ребекки далеко не уедут. Этим двоим настоятельно требовалось вмешательство Пола.

Вдохновленный фильмами (теми, где смышленый мальчуган и его симпатичная соседка ловко сводят разведенных родителей), Пол занялся сложением и вычитанием. Поначалу он вычеркивал и прибавлял в письмах по словечку – то тут, то там, но вскоре бросил это дело и начал сам сочинять послания.

Однажды вечером Ребекка так и не получила письмо насчет одежды, зато ей признались в любви. А Дэниэл получил наконец невероятно порнографичное описание Ребеккиного наряда – то есть, как Пол его себе представлял. Интуиция не подвела. Ошеломленный соблазнительной откровенностью Ребекки, Дэн самостоятельно отправил ей трогательное любовное послание. Ребекка ответила неприличным и чрезвычайно подробным описанием минета, который она не прочь Дэну сделать. Свидание назначили на следующую неделю.