Приведенные отрывки взяты из песен несомненно солдатского происхождения; они если и вращались в народе, то не могли пустить в нем корня. Другие имеют меньше солдатского и больше народного оттенка.
Екатерина II испугалась угроз внезапно поднявшегося на нее Шведского короля:
Закричала Государыня громким голосом своим:
"Ох вы гой еси, мои слуги, слуги верные мои!
Вы подите, приведите Суворова-графа ко мне".
Вот приходит граф Суворов к Государыне самой:
"Уж ты гой еси, Государыня, не страшися ничего;
У нас есть чем принять, есть чем подчивать его".
Песня эта впрочем носит на себе печать искусственности, деланности; менее искусственна следующая, замечательная еще проводимою в ней параллелью между тремя полководцами Екатерининского времени:
Князь Румянцев-генерал
Много силы потерял.
Вор Потемкин-генерал
В своем полку не бывал,
Всеё силу растерял:
Кое пропил, промотал,
Кое в карты проиграл.
А Суворов-генерал
Свою силу утверждал,
Мелки пушки заряжал,
Короля во полон брал.
Народный оттенок также осязателен в следующем отрывке. Ворон говорит:
Я летал, летал, полетывал,
По белу-свету погуливал
Вслед за армией православною.
Я клевал, клевал, поклевывал
Тело вражье, басурманское.
Я видел диво, диво-дивное,
Диво-дивное, чудо-чудное:
Как наш батюшка Суворов-князь
С малой силой соколов своих
Разбивал полки тму-численны
Полонил пашей и визирей,
Брал Измаил, крепость сильную,
Крепость сильную, заветную.
Еще виднее он в следующих немногих строках:
Как у нас было за городом, за Бендерой,
Не две тученьки, не две грозные они выкатались:
Выкаталася сила-армия во чисто поле,
Во чистом поле в широкое раздолье.
Выходил тут сам-от батюшка граф Суворов,
Камышевой своей тросточкой он комендрует:
"Становитесь вы, солдатушки, по правому флангу,
Вы берите, ребята, и не робейте,
Своих белых рук не жалейте".
Тоже самое можно сказать и об обломке народной песни, в котором поется:
Что не сизый орел на лебедушек
Напускается из за синих туч:
Напускается орлом батюшка,
На поганых, на Турков-нехристей,
Сам Суворов-свет батюшка.
Вместе с песнями о Суворове, вымирают или вымерли и легенды. Предания о нем были наиболее сосредоточены в новгородской губернии, преимущественно в боровицком уезде, где лежит село Кончанское, но и тут остаются от них уже немногие следы. Приведем в заключение одну из таких полународных легенд.
В дремучем лесу, среди болот, лежит огромная каменная глыба, с пещерою внутри; ход в нее из-под болота. Дурная слава про это место: там блуждают синие огоньки, носятся бледные тени, слышатся тоскливые, жалобные стоны. Филин не пролетает над седым мшистым камнем, волк на нем не воет; крестьянин, невзначай сюда попавший, обходит дикое место, кладя на себя крестное знамение. Всегда здесь тихо и мертво; только ворон каркает по временам над каменною глыбой, да вьется хищный орел, успокаивая клекотом своим старца, почивающего в пещере, внутри камня, неземным сном. Чрез малое отверстие брезжит оттуда тусклый, слабый свет неугасимой лампады, да доносится глухое замогильное поминовение князю, рабу Божию Александру. В глубине скалы спит, как говорят люди, сам дедушка, склонив седую голову на уступ камня; давно он спит и долго спать будет. Только тогда, когда покроется Русская земля кровью боевому коню по щиколотку, проснется великий русский воин, выйдет из своей усыпальницы и избавит отечество от лютой невзгоды 28.
