— Милость будет, можешь не сомневаться — хитро подмигнул Неарху царь. — По моим сведениям по ту сторону мыса есть потаенная гавань арабов, что торгуют с индийцами. Самое главное пройти пролив, а вода у нас точно будет.

Александр хотел ещё что-то спросить у своего флотоводца, но их беседу прервал крик дозорного на мачте матроса.

— Земля! Впереди земля! — задорно кричал сидевший в плетеной корзине человек, и его радостный крик подхватила вся триера.

— Это наверняка остров Икара! — воскликнул обрадованный Неарх.

— Все всякого сомнения — Икар! — подхватил Александр, у которого на этот остров были большие планы. Вместе с боевыми кораблями, в составе флота плыли парусники, везущие рабочих и всевозможные строительные материалы необходимые для постройки порта.

Возвращаясь из индийского похода, по воле царя Неарх построил в дельте Евфрата новый город — Александрию Сузиану. Видимо ещё тогда Александр планировал поход против арабов, и ему нужна была морская база для создания большого флота. Флот был построен и значимость этой Александрии, резко упала. Теперь, когда Александр решил сочетать копье и меч с торговлей, ему стал нужен хороший порт в дельте Евфрата, чьи топкие берега мало привлекали торговцев.

Икар по всем параметрам подходил для выполнения этого замысла, и царь решил убить двух зайцев одним ударом. Выйти в поход на арабов, он попутно основал порт на острове, который со временем должен будет стать перевалочной базой будущей торговли Месопотамии с непокоренными Александром царствами южной Индии.

Весть о появлении острова взбудоражило весь корабль. Люди гурьбой высыпали на палубу триеры, в предвкушении скорой возможности покинуть шаткую палубу и сойти на твердую землю. Морские корабли ещё не для всех стали новым домом.

Македонская столица встретила стратега Птоломея совсем не так, как он себе это представлял. И дело было не в том, что с момента расставания с ней прошло много лет, за которые она претерпела естественные изменения. Пелла заметно преобразилась, но ещё сильней изменились люди жившие в ней.

Встреченные по дороге во дворец, они приветствовали стратега громкими криками, поздравляли с возвращением на родину, славили его боевые подвиги, но в их голосах и поведении, была заметна определенная напряженность и недосказанность. Горожане явно побаивались Птоломея, и это порядком настораживало его. Видели ли в нем люди человека в угоду царю позабывшего македонские традиции и обычаи или за эти было что-то другое, Птоломей не мог понять. Пройдя горнило великого похода, стратег не исключал, что перед самым его приездом Антипатр поднял мятеж против Александра, и он едет в самый центр этого осиного гнезда.

У городских ворот стражи было вдвое больше, чем было необходимо. С гадким чувством тревоги на сердце подъехал Птоломей к воинам, смотревшим на него с настороженностью и подозрительностью. С обнаженными мечами, они обступили путников подобно стаи волков, готовые напасть на них в любой момент.

— Дорогу посланнику царя Александра, стратегу Птоломею! — властно крикнул от солдат ординарец Птоломея, но стражники не спешили выполнить его требование. Уроженцы Нижней Македонии не взятые Александром в поход на персов с завистью глядели на богатые доспехи и дорогую одежду приезжих, оживленно переговариваясь между собой. Это не понравилось Птоломею, и он решил обострить обстановку.

— Вы, что оглохли от долгого сидения в Пелле или не видите знака царского посланника, перед которым открыты ворота всех городов?! Или вы того хуже мятежники, не признающие власти великого царя!? — властно выкрикнул Птоломей, хорошо поставленным командирским голосом.

Слова стратега быстро возымели нужное действие. Напуганные стражники моментально очистили дорогу и вытянулись перед стратегом в почтительном приветствии. Мятежом в Пелле к вящей радости Птоломея явно не пахло.

Обрадованный этим открытием он въехал в македонскую столицу но, не проехав и трех десятков шагов, посланец Александра был вновь остановлен. На это раз дорогу ему заступила гарнизонная застава. Расположившись на перекрестке двух дорог, солдаты внимательно наблюдали за идущими по улице людьми и время от времени их останавливали.

Завидев быстро скачущих конных, они гурьбой перегородили проезд, выставив перед собой древки копий. Недавно набранные в сельской местности солдаты никогда не видели в лицо стратега Александра, но золотой знак царского посланца оказался им хорошо знаком. Достаточно было Птоломею поднять его перед собой и грозно крикнуть «Дорогу!», как улица стала свободна.

Стратега ещё дважды пытались остановить но, завидев царский знак, солдаты безропотно давали ему дорогу. Его магическое действие закончилось у стен дворца Антипатра. После небольшого замешательства, стража пропустила Птоломея и его двух спутников внутрь дворца, но вот на встречу с правителем Македонии было дозволено пройти лишь самому стратегу.

— Старый лис явно опасается повторения истории Пармериона — подумал про себя Птоломей. Много лет назад, к обвиненному в измене стратегу явились трое царских гонцов и закололи его по приказу Александра.

— Хорошо, я пойду один, если вы так боитесь — презрительно фыркнул Птоломей и бросил одному из стражников свой серый от дорожной пыли плащ. Не ожидавшие этого солдаты замешкались но, увидев золотого орла на доспехах Птоломея, а ещё столкнулись с гневным взглядом привыкшего повелевать человека, поспешно бросились поднимать его.

Когда слуги почтительно распахнули перед Птоломеем двери приемного зала, ему показалось, что регент Антипатр ничуть не изменился со времени их последней встречи. Все также прямой и суховатый с глубокими морщинами на щеках, правитель Македонии уверенным шагом направился к посланцу великого царя.

Только белая повязка на левой руке, висящей на перевязи и темная борозда на шеи, дополняло привычный для Птоломея образ старого полководца. Все это он успел заметить пока шел к средине зала, где остановился и почтительно вскинул руку, приветствуя Антипатра. Подобная процедура была обычной придворной церемониальной рутиной но, исполняя её, Птоломей сразу заметил, как напряглись лица стражники, стоявшие по бокам от кресла регента.

Подобно сторожевым псам они вцепились в царского посланника своими настороженными взглядами, неотрывно следя за каждым его движением. Точно такие же тревожные взгляды Птоломей ощущал со стороны слуг закрывших за его спиной створки дверей. Незримая напряженность в зале нарастала с каждой минутой, с каждым вздохом, но стратег не собирался отступать.

— С благополучным возвращением в родную Македонию, дорогой Птоломей. Рад тебя видеть в добром здравии после стольких лет разлуки! — воскликнул Антипатр, радушно разведя руками в сторону стратега.

— Благодарю тебя за добрые слова в мой адрес. Я тоже рад видеть тебя Антипатр, но все ли у тебя в порядке? Все ли благополучно в Пелле? — учтиво спросил Птоломей и его вопрос вызвал горькую усмешку на лице регента.

— Тебя, верно, удивила моя больная рука, большое количество солдат в Пелле, а также усиленная во дворце стража? Не так ли?

— Все верно, Антипатр. Опять восстали фракийцы или как в былые времена на столицу двинулись полчища иллирийцев?

— Нет, на границе слава богам все спокойно. Получившие от царя Александра хороший урок, варвары ведут себя спокойно, чтя подписанные договора. Весь этот переполох есть следствие недавнего покушения на мою жизнь — невозмутимо ответил Антипатр и, заметив неприкрытое удивление на лице Птоломея, продолжил пояснение.

— Три дня назад, один из моих конюхов попытался убить меня и если бы не бдительность моей охраны, я бы не разговаривал сейчас с тобой, любезный Птоломей. К большому сожалению, убийцу не удалось схватить живым и потому городская стража вынуждена хватать всех подозрительных в надежде выйти на след заговорщиков.