— Отныне, я, властитель этой земли и с этого дня, вам предстоит торговать только со мной и не с кем иным! — властно изрек Александр и, услышав эти слова, индус поспешил почтительно поклониться. Да и как было не поклониться при виде того огромного количества кораблей представших перед его испуганным взором. Такого числа судов никогда не было у правителя княжества Кера, да и княжеств Мада и Ндахо в придачу.

— Желая заключить между нашими странами крепкий мир и дружбу, я отправляю к радже Керы своего посла, Агафокла. Он отправиться вместе с тобой на своем корабле, и передаст радже мое уважение к нему и письмо с предложением о торговом союзе — продолжил Александр, и индус вновь согнулся в земном поклоне. Спорить со столь могучим и щедрым властителем не входило в его планы. Главное унести ноги, подобру-поздорову, а все остальное это дело раджи.

Выполняя приказ царя, купец с Агафоклом отправились в путь через день, успев захватить начало строительства Александрии Аравийской. Сотни рабов, ремесленников и солдат с восходом солнца принялись расширять, укреплять и достраивать новое владение великого царя Александра, приобретению которого монарх очень радовался.

Захваченная им бухта была глубока и прекрасно укрыта от ветров с моря и суши. Вблизи порта имелось несколько источников воды и большая роща финиковых пальм. Все это позволяло дать людям долгожданный отдых, чтобы затем сделать следующий шаг. Он, по мнению Александра, должен был соединить все три угла Аравийского полуострова и полностью стереть белое пятно с карт царских географов. Кончилась пора поисков и ожиданий, начался период действий.

На улицах древнего Вавилона, ныне столицы властителя Азии Александра Двурогого царило радостное оживление и праздничное настроение. Все жители мегаполиса от малышей до стариков, с живостью обсуждали главную новость, прочно захватившую их умы и сердца. По утверждениям всезнающих купцов, скоро в Вавилон должен был приехать Антипатр, новый хилиарх македонского царства.

Для вавилонян старый военачальник был абсолютно неизвестен, и никто не мог с точностью сказать будет ли он лучше или хуже Пердикки правившего Вавилоном в этот момент. Те, кто состоял в когорте оптимистов, уже составляли свои прошения и предложения к хилиарху, тогда как оппоненты только едко посмеивались над их действиями.

Это противостояние нашло отражение среди любящих заключить пари вавилонян. Немедленно стали делаться ставки, и если вначале залог был сущей мелочью, то со временем дней его сумма ставок на Антипатра выросла.

Другой фигурой обсуждения и пари стала сестра великого царя, Клеопатра, ехавшая на берега Евфрата вместе с Антипатром. Досужливые вавилоняне сразу вынесли вердикт, северной красавице узрев в её приезде желание царя, выдать сестру замуж за видного вельможу.

Кого только не приписывали Клеопатре в возможные мужья. Тут были и македонцы, и персы, и естественно знатные жители столицы. Чем родовитые вавилоняне были хуже остальных претендентов на руку царской сестры.

Таковыми были последние новости столицы, которые служанки принесли Антигоне, после своего очередного похода на базар. После неудачной попытки свершить возмездие над разрушителем родного города, фиванка прибывала в затянувшейся депрессии. Ранее живая и подвижная, теперь она предавалась меланхолии к огромной радости персиянки. Между двумя женщинами стратега Пердикки установилось затишье. Обе стороны по-прежнему четко блюли собственные интересы, но при этом старалась по возможности не задеть интересы другой.

Возможно со временем, это затишье могло перерасти в деловое партнерство, но принесенные с базара слугами новости, поставили жирный крест на подобном развитии. Услышав имена Клеопатры и Антипатра, фиванка словно очнулась от долгого сна и решительным движением сбросила с себя покров дремоты и безразличия.

Подобно тому, как запах свежее пролитой крови будоражит сознание хищника, так и созвучие имен двух близких царю людей, пробудило Антигону к действию. Ещё не зная точно, что и как она сделает, фиванка почувствовала, что скоро ей представиться долгожданная возможность свершить свою месть.

И словно подтверждение этого предчувствия, Антигона получила приказ от своего господина вместе с Атосой отправиться с визитом к царице Роксане. Выполнив возложенную на неё браком функцию и подарив Александру долгожданного наследника, согдианка оказалась полностью всеми позабыта.

Следуя вековой традиции дабы, царица не портила свою грудь кормлением, сразу после рождения у неё отобрали ребенка и отдавали специальной кормилице. С этого момента целый сонм мамок и все возможных нянек встали между Роксаной и её сыном, сведя к минимуму их общение.

Некоторые из цариц быстро принимали эти правила и даже находили в них свои прелести, но только не Роксана. Молодая согдианка хотела постоянно быть со своим сыном. Подобно мотыльку летела она к свету своей жизни, и каждый раз больно билась о холодное стекло дворцовых распорядков.

Все это не самым лучшим образом сказалось на состоянии царицы. От непрерывных страданий и переживаний от прежней красавицы Роксаны осталась только бледная тень, и врачи стали всерьез опасаться за её здоровье. По требованию Пердикки был созван консилиум, на котором опытный врач галикарниец Теократ посоветовал лечить ипохондрию царицы приятной беседой.

Совет был вполне разумен, но сразу стал вопрос о достойных кандидатурах собеседников, которым можно будет, смело доверить это важное дело. Следуя шаблонным рассуждениям, в собеседники Роксане были предложенные кандидатуры, чье высокое происхождение соответствовало дворцовым канонам. Однако правильное не всегда бывает хорошим и потому хитрый Пердикка вместе с Атосой отправил во дворец и Антигону.

Это был довольно рискованный шаг, но как оказалось довольно удачный. Атоса, как и все высокородные дамы не смогла достучаться до израненного сердца Роксаны, следуя духу и букве придворных традиций. К тому же, она к этому и не сильно стремилась, в глубине души считая согдианку низкородной выскочкой, случайно занявшей место великой царицы.

В отличие от неё, Антигона проявила к Роксане самое живое участие, которое не осталось незамеченным. Зайдя в комнату, где пребывала затворница, фиванка окружила царицу таким неподдельным вниманием и сочувствием, что та сразу выделила Антигону из общего ряда праздных визитеров. Её стали почти ежедневно приглашать к царице и дабы не нарушать славные дворцовые традиции приемов, Антигоне был дарован статус придворной дамы. Ведь не пристало супруге великого царя принимать у себя простую наложницу стратега.

Стоит ли говорить, что после этого, радостное настроение не покидало фиванку. Медленно, но верно оно множилось и росло с каждым днем на радость самой Антигоне и зависть многочисленных окружающих.

Среди них, наверняка были те, к мольбам которых иногда прислушиваются даже бессмертные боги. Иначе чем можно было объяснить внезапное появление в Вавилоне египтянина Нефтеха. Всем было известно, что бывший жрец отправился в поход вместе с Александром в ранге личного советника и вдруг он оказался на берегах Евфрата.

Дворцовые сплетники сразу стали гадать о возможных причинах неожиданного возвращения бритоголового всезнайки в столицу. Высказывались различные предположения, сводившиеся к одному выводу — бывший жрец попал в немилость у монарха. Многие придворные поверили этим досужим вымыслам и даже стали сторониться Нефтеха, многие, но только не Антигона.

Стоило ей лишь только раз столкнуться с египтянином, покидая царский дворец после очередного визита к Роксане, чтобы понять всю бессмысленность подобных предположений. Фиванке было достаточно одного мимолетного взгляда, чтобы усмотреть в лице Нефтеха совсем иное, чем скорбь получившего отставку фаворита. Перед ней был полностью уверенный в собственной силе хищник, от которого исходила мощная волна скрытой опасности.