Проблески надежды в первом письме Анны уменьшались с каждым письмом, которые читала Аннели. Анна писала своему мужу более трех лет - сначала каждую неделю, а затем каждый месяц.

Душераздирающие предложения о том, как Аннели перестала спрашивать об отце через какое-то время, и как одиноко Анна чувствовала себя в надежде, что ее муж с ней свяжется. Тон ее последних шести писем стал смиренным и возмущенным. После того, как он пропустил три дня рождения и четыре Рождества, Анна написала последнее письмо в канун Нового, 1981 Года.

Стюарт, Анни исполнилось уже десять лет. Ты позабыл о ее последних трех днях рождения. Никаких подарков на Рождество... ты даже открытки не соизволил прислать.

Если бы ты видел, как она сидит рядом с телефоном, вся приодетая, и не обращает внимания на ее друзей, которых я пригласила на праздник, как она просто ждет, боясь пропустить твой звонок... а ты так, конечно, никогда и не звонил.

Ты так меня разозлил и, положа руку на сердце, признаюсь, что я ненавижу тебя за то, как ты обращаешься с ней. Мне все равно, как ты поступил со мной. Я взрослая женщина, которая может о себе позаботиться. Но она еще совсем дитя...

В этом месте ничего нельзя было прочесть, вероятно, из-за слез ее матери. ... не напишу больше.

Ты не проявлялся в течение трех лет, и ты более не член нашей семьи. Мы не ждем от тебя вестей. И если ты решишь вернуться в Чикаго, знай вот что, тебе здесь не рады.

Анна.

Аннели откинулась на спинку стула, ее глаза были полны слез, а живот связало в тугой узел. В конце концов, Анна возненавидела ее отца.

Кто мог бы ее за это осудить? Как я хотела и надеялась, что он вернется. Каждый день, в течение первого года, я ждала, что он позвонит. Когда он этого не сделал, когда мама, наконец, перестала обнадеживать меня, я все еще надеялась, что он появится. Если не в этот день, тогда на следующий день рождения, на следующее Рождество...

Аннели вспомнила свои надежды, что он вернется и восстановит их маленькую семью.

Не знаю, почему я надеялась на это так долго. Он едва интересовался мной первые семь лет моей жизни. Мама же любила меня всей душой, но оглядываясь назад, я понимаю, что в лучшем случае он меня лишь терпел. И даже в маме, в конце концов, что-то сломалось.

Читая эти письма, она увидела ту сторону своей матери, которая была присуща каждому человеку, и это ее утешило. Она вздрогнула, когда зазвонил телефон. Она уронила последнее письмо, потянувшись к трубке.

- Петерсон.

- Привет, любимая. Чем занимаешься?

Услышав знакомый хрипловатый голос, Аннели заплакала, и слезы покатились вниз по ее щекам.

- О, Кэролин...

- Что случилось?

- Ничего... Я получила посылку по почте. Старые письма моей матери к отцу, и я только что прочла несколько.

- О, Анни. Я думала, она не знала, где он жил.

- Она и не знала. Скорее всего, он оставил ей вместо адреса номер почтового ящика. Как я могу судить из ее писем, он ни разу не ответил.

- Черт.

Это проклятие эхом отозвалось в Аннели.

- Как идут дела сегодня? - спросила она, желая сменить тему.

- Отлично. Мы закончили первые сцены, и в конце этой недели  начнем репетиции в студии.

- С какой сцены вы начали?

- С той, где Мэддокс появляется в квартире Эрики, требуя объяснений, почему ее напарница ведет себя так странно.

- Это та сцена, которая и приведет их к встрече в офисе. Ты нервничаешь по поводу того, чтобы пройти ее с Хелен?

- Да не сказала бы. Думаю, хорошо, что мы снимаем ее первой. Как ни странно, мы с Хелен становимся друзьями. Боюсь, что мы будем хихикать в процессе, если мы так с ней сблизились, и неважно насколько мы опытные актрисы. Нам нужно удержать между собой напряжение как можно дольше.

- Может быть, ты и права. Как настрой у Хелен?

- Как ни странно, она рассказала мне о своей, вполне невинной, встрече с другой женщиной. Это было давным-давно, и так ни к чему и не привело, но она подумала, что будет черпать вдохновение оттуда, когда мы будем играть любовные сцены. Я не сказала ей, но думаю, что она догадывается, что у меня есть много откуда черпать вдохновение.

Аннели рассмеялась.

- Да ты несносна!

- Нет, ты имеешь в виду, что я хороша в том, чтобы быть несносной, - в ​​голосе Кэролин слышалась улыбка. - Я должна идти, родная. Ты в порядке насчет писем?

- Теперь да. Слушай, я принесу их домой сегодня вечером. Ты почитаешь их вместе со мной? Мне нужно поговорить о том, что там написано. Или, возможно, мы должны подождать, так как у нас дома будет Джема.

- Мы можем прочесть их в постели перед сном. Нет оснований ждать, иначе они камнем будут висеть у тебя на шее.

Аннели с облегчением вздохнула.

- Замечательная идея. Тогда до встречи в постели.

Повесив трубку, Аннели почувствовала, как волнение покинуло ее, по крайней мере, в настоящий момент. Ее мысли переместились на Кэролин. Ее голос звучал так, как будто она была немного под стрессом, но это обычное дело в начале новой работы.

Слава богу, Кэролин не слишком беспокоится о любовной сцене. Что если бы я стала ревновать, что она будет почти голой с другой женщиной на протяжении нескольких сцен? Теперь-то я знаю, как Кэролин и Хелен планирую подойти к этим эпизодам, и мне, конечно, не о чем волноваться.

Покачав головой, Аннели взглянула на часы и поняла, что Джема, должно быть, уже добралась до ее квартиры. Она набрала свой домашний номер.

- Квартира Петерсон.

- А это сама Петерсон. Как твой полет?

- Скоротечный и беспокойный. Попыталась работать в самолете, но трясло так сильно, что думаю я понаоставляла вмятин на своем лэптопе. Все что я могла сделать, так это вцепиться в него.

- Ты трудилась прямо в самолете, Джема? Разве не предполагается, что ты в отпуске?

- Боюсь, что-то типа того. Я только что получила две рукописи, и им требуется мое мнение до конца недели. Одна работа действительно многообещающая, другая… ну, скажем так, я пока не до конца разобралась.

- Интригующе в любом случае. Если тебе нужно другое мнение, просто дай мне знать.

- Конечно. Кстати, когда ты объявишься дома? Я готовлю.

Аннели усмехнулась. Кулинарные таланты Джемы были одним из ее самых больших секретов.

- Звучит замечательно. Я буду дома около шести... Кэролин, чуть позже.

- Хорошо, тогда буду знать, к какому часу поспеть. Я сбегаю в продуктовый магазин, мимо которого я проходила в квартале отсюда. Он выглядел многообещающе.

- У Марко? У них есть все, что тебе могло бы понадобиться. В особенности в  отделе морепродуктов.

- Это что, просьба?

- Ну, ты же знаешь, что я люблю любые морепродукты.

- Как ты смотришь на запеченного лобстера и салат?

- Восхитительно! Тогда до встречи в 6 часов.

- Я буду единственной, на ком будет надет передник.

Повесив трубку, Аннели постаралась представить своего Главного редактора в переднике. Джема наводила ужас на многих, поскольку не выносила дураков и не скрывала этого. Возможно, если бы они увидели ее в переднике и колпаке шеф-повара, то их мнение бы о ней круто изменилось. После двух телефонных звонков ее настроение значительно улучшилось, и Аннели сложила письма матери обратно в конверт. Шаг за шагом, она с этим справится.

Из приготовленной Джемой еды ни осталось ни крошки. Кэролин бросила взгляд вниз на свой округлившийся живот, размышляя над тем, сможет ли она подобрать одежду, в которой можно было бы отправиться на работу. Они собирались начать съемки на день раньше планируемого.

- Джема, ты заставляешь меня удариться во все тяжкие. Вчера лобстеры, а сегодня это восхитительное жаркое. У меня поотлетают все пуговицы на одежде, - простонала она.

- Что я могу сказать? Я обожаю готовить. У меня нет на это времени, ведь когда я дома, я тружусь как пчелка. И, честно говоря, готовить на одного не так уж и вдохновляет, - Джема пожала плечами. - Я рада, что вам понравилась моя стряпня.