И Тома в очередной раз звонко рассмеялась. Каштановые волосы мягкими волнами потекли на плечах. Девушка поднесла к лицу лист и блаженно вдохнула его запах:
— М-м-м-м, осенью пахнет! Почему-то мне больше всего нравится кленовый запах осени, впрочем, тополиный тоже ничего!
Тома искренне улыбнулась и посмотрела Тиму прямо в глаза. Он залюбовался этой картиной при свете не частых фонарей:
— Ты очень красивая. Парней у тебя, наверное, столько…
Тома на мгновение замолчала — какое-то новое чувство зародилось в душе. Впервые в жизни ей не захотелось похвастаться своими победами перед парнем (хотя в ее 19 лет их было немало). Наоборот, мелькнула какая-то дикая мысль сказать, что у нее вообще никого никогда не было. До тебя. То есть до Тима. Но он же не поверит…
— Нет, не очень… Учеба ведь… А вечеринки — так от учебников же тоже надо отдыхать… Да и жизнь проходит, надо же от молодости память какую-то оставить…
Тома как-то неловко улыбнулась, и сверкнула глазами поверх листа, за которым она прятала губы.
— А я, когда учился в цирковом, только и делал, что занимался… Конечно, дни рождения отмечали, но чаще лимонадом, и всё на арене…
Тим тоже почувствовал неловкость от того, что так «неправильно» прожил свою молодость, которая вот уже почти прошла, а следов никаких и не осталось.
— Интересная у тебя, наверное, жизнь — выступления, арена, аплодисменты!.. — с какой-то завистью протянула Тома.
— Ха, типичное заблуждение! Действительно, моя жизнь — это арена, только на публику и аплодисменты приходится очень малая доля! Чтобы тебе захлопали, знаешь, сколько надо поработать на репетициях! Да и не только — ведь каждый трюк рождается сначала в голове, потом ищешь информацию о том, кто и как его раньше делал. Стараешься найти свою изюминку, свое отличие. После этого готовишь реквизит для номера, и начинаются репетиции, репетиции, репетиции…
Тома с интересом слушала — для нее это было прикосновением к чему-то неизведанному раньше. Обычно кавалеры говорили о ней прекрасной, «пели дифирамбы» да старались поближе подобраться к телу. А этот взрослый по сравнению с ней мужчина идет рядом, смотрит на предрассветное небо и рассказывает про цирк…
— Куда тебя проводить? — как бы опомнился Тим (он редко говорил так много).
— К общежитию. Родителям я сразу сказала, что там останусь. Впрочем, через полтора часа уже на первую лекцию…
— Извини! Я и забыл о времени! У меня арена сегодня только в 11, успею поспать немного, а вот ты…
И Тима захлестнуло неизвестное до этого чувство — ему стало жалко эту девочку, которая всю ночь пыталась казаться взрослой. Но на самом деле она такая нежная, беззащитная и хрупкая. Ему страшно захотелось ее обнять, но не в порыве страсти, а чтобы согреть, сберечь, оградить… Тим усилием воли не позволил себе сделать этого. Хотя, наверное, зря — Тома смотрела на него ожидающе, когда они подошли к двери общаги.
— Спасибо за прекрасный вечер… — выдохнул Тим и несмело потянулся к руке девушки. Тома «обалдело» смотрела, как он целует ее наманикюренную ручку (современные кавалеры не так прощаются), а потом спросила:
— Когда еще увидимся?
Они встретились на следующий, точнее, в тот же день — Тома пришла на представление к Тиму. И взглянула на цирк другими глазами — вместо яркого праздника и вечно счастливых людей увидела тружеников. А потом впервые в жизни зашла за кулисы и окунулась в мир, о существовании которого вообще не подозревала. С тех пор они встречались почти каждый день и становились необходимы друг другу все больше и больше. Тим стал ловить себя на мысли, что Тома нужна ему постоянно, а не на несколько часов в день. И вот сейчас перед гастролями он всерьез задумался о том, чтобы сделать ей предложение. Правда, оставалось много вопросов, которые еще не понятно как предстоит решить, но разве это главное? Просто у них обоих такой накал чувств, что он должен во что-то вылиться. Или это весна пьянит и без того пьяные головы?..
Глава III. Два друга
— Здорово, старик! — Тима остановил ощутимый хлопок по плечу. Рядом стоял Серж — его давний приятель. — Давно не виделись. Месяца, наверное, четыре. Ты куда пропал-то?
— Полгода, — тихо улыбнулся Тим. — Да, знаешь, мне как-то ни до кого было… Ты уж не обижайся!
— Да ну! Давно бы так! И как эту «ни до кого» зовут? — хитро рассмеялся Серж.
— Тома. Вот как раз к ней и иду. Конечно, надо увидеться, поговорить. Вот только не знаю, когда…
— Поздравляю, старик! А то у тебя одна работа на уме была! Кстати, ты с Томой и заходи, кое-что интересное покажу.
— А кошек опять приносить?
(Осенью Тим таскал своему другу-изобретателю приблудных мурок. В цирке всегда много беспризорных кошек, а Сержу они зачем-то понадобились. Правда, любитель животных Тим сначала получил от школьного друга заверение, что никакие издевательства кискам не грозят).
— Нет, кошачий этап закончился, — рассмеялся Серж. — Теперь другой начался. Впрочем, об этом действительно стоит поговорить.
— Обязательно зайдем! — пообещал Тим и поспешил на свидание к Томе.
Они дружили класса с пятого, причем все поражались несхожести этих двух пареньков. Однако противоположности, как известно, притягиваются, и различия в характере и интересах, казалось, только дополняли дружбу. Сержа в школе прозвали Кулибиным — он постоянно что-то изобретал, и в шутку грозился получить Нобелевскую премию, когда подойдет время. Тим же был гуманитарием, от точных наук шарахался, как от ладана, и смиренно сносил беззлобные поддевки Сержа — ну как можно не понимать таких простых вещей, как, например, закон Ома или… (Тим уже запамятовал, как его школьные трудности назывались). Тут же всё даже коту было понятно! Впрочем, симбиоз «физика» и «лирика» имел весьма практичное применение — сочинения писались в двойном экземпляре Тимом, а контрольные по алгебре и физике — Сержем.
После школы дружба только укрепилась — Тим делился своими успехами в цирковом училище, а Серж помогал ему разрабатывать техническую часть для умопомрачительных фокусов. Да и не только ему — акробатический номер, в котором участвует Дана, получил кучу призов именно благодаря хитроумному приспособлению Сержа. Представьте, катится огромный шар по тонкому стальному тросу под куполом, а на нем еще и девушка идет. И при этом никто не падает. А все дело в механическом наполнении чудо-шарика — конструкции из подвижных маховиков и магнитов. Из-за них-то шар и ведет себя, как шест для канатоходца — активно помогает удерживать равновесие. Раньше такого никто не делал.
Но последний год Серж очень неохотно откликался на просьбы цирковой братии помочь — отнекивался занятостью. Что-то он там такое изобретал, и совсем не мог отвлекаться. Тим же не очень пытался проникнуть в суть экспериментов — все равно его гуманитарно ориентированные мозги для этого не приспособлены. А шепотом сказанная фраза про машину времени вызвала у Тима улыбку — какой же он еще мальчишка, этот Серж! До сих пор мечтает о лаврах великого изобретателя! Хотя давно мог бы сделать хорошую карьеру в каком-нибудь институте. Если бы вместо утопических проектов занимался диссертацией.
… — Здравствуй, любимая! — Тим ждал Тому на ступеньках университета.
— Ой, привет! Какой приятный сюрприз! А ты говорил, что будешь репетировать сегодня… — Тома была искренне рада такому повороту событий.
— Увы, буду, — с грустью сказал Тим. — Даже самому странно — любимым делом иду заниматься через «увы»… Впрочем, я не для этого пришел. Давай завтра устроим особенный вечер. Мне сказали, открылось новое кафе, где есть специальные столики для влюбленных. Представляешь, такая кабинка, вход в нее в виде сердца, а внутри столик на двоих и свеча…
— Как здорово! — захлопала в ладоши Тома. — Конечно, пойдем! А что, есть повод?
Тим не слишком часто приглашал любимую в увеселительные заведения, но если случалось, то обязательно по какому-нибудь случаю. Вот и сейчас Тома пыталась понять, не забыла ли она какую-то важную дату. Но Тим только хитро улыбнулся:
