Когда поезд остановился на вокзале города Сарасота, все трое чувствовали себя так, словно путешествовали несколько месяцев, а не шесть дней на пароходе и двадцать часов на поезде. Присланные из цирка рабочие справились с выгрузкой лошадей, а двое носильщиков подхватили чемоданы. Николас остановился в растерянности, однако к нему тут же подошел человек в ярко-синем костюме, лавандовой рубашке с красным галстуком и сдвинутой на затылок фетровой шляпе. В руке, словно волшебную палочку, он держал дымящуюся сигару.
– Мистер фон Бинген? – окликнул незнакомец, и мальчики уставились на него с молчаливым недоумением: ничего подобного они еще не видели. Николас подтвердил, что он – это он, и сияющий американец широко улыбнулся. Его принадлежность к цирку сомнений не вызывала, а на вокзал он явился для того, чтобы встретить новых артистов.
– Добро пожаловать во Флориду и в самое грандиозное шоу на свете! – величественно провозгласил он, размахивая сигарой перед носом Лукаса. Парнишка сморщился и отвернулся от едкого дыма, а отец крепко пожал протянутую руку.
– Большое спасибо за то, что приехали нас встретить, – искренне поблагодарил Николас.
– Рад помочь, – ответил американец. – Меня зовут Джо Херлихай. – Он долго тряс ладонь, как будто проверял, крепко ли она держится, а потом деловито приказал рабочим поставить контейнер на платформу грузовика с ярким логотипом цирка. Точно такой же логотип красовался на двери автофургона, за рулем которого приехал он сам. Фантастический мир постепенно начинал приобретать реальные очертания.
– Как животные перенесли путешествие?
– На редкость хорошо, – ответил Николас с отлично поставленным образцовым британским произношением, потому что учил язык в Англии, в закрытой школе. Человек с сигарой изъяснялся с характерным для южных штатов тягучим акцентом, понять который оказалось нелегко.
– Ваши сыновья говорят по-английски? – поинтересовался Джо и с симпатией взглянул через плечо на заднее сиденье.
– Немного. Пока еще учатся. Мы плыли на немецком пароходе, так что говорить по-настоящему им до сих пор не приходилось, – объяснил Николас.
– Здесь они выучат язык не скоро, – ухмыльнулся Джо. – У нас в цирке тридцать две национальности, всего тысяча триста артистов и рабочих. Целая деревня. Впрочем, даже не деревня, а маленький город. – Говорил он с нескрываемой гордостью. – Я здесь уже двенадцать лет. Занимаюсь подбором персонала в Штатах, а мистер Норт нанимает людей в Европе. Ну а еще меня посылают встречать вновь прибывших артистов, как сегодня. У нас много немцев, чехов, поляков и венгров – все они тоже говорят по-немецки, так что сразу почувствуете себя как дома. – Николас подумал, что, для того, чтобы освоиться в обществе новых коллег и привыкнуть к новым условиям, одного лишь общего языка недостаточно. Впрочем, мальчики обрадуются возможности говорить по-немецки, а Лукас будет просто счастлив и сразу найдет множество друзей. Тобиас, однако, наверняка захочет укрепиться в английском, да и самому Николасу не помешает подучиться, чтобы лучше понимать американцев. – Работают также французы, итальянцы и испанцы, – продолжал объяснять Джо. – Есть группа японских акробатов и семья гимнастов-жонглеров из Китая. Они говорят по-английски, хотя и плохо. Но все аттракционы с хищниками приехали к нам из Германии. Должно быть, в вашей стране львы и тигры пользуются особой популярностью. – Николас улыбнулся. Если и так, сам он ни о чем подобном никогда не слышал и ни разу не встречал ни отважных укротителей диких животных, ни бесстрашных акробатов и жонглеров.
Дети увлеченно смотрели по сторонам. Сарасота оказалась симпатичным маленьким городком, а Джо прилежно показывал достойные внимания места. Ехать до зимней базы цирка пришлось недолго: вскоре машина остановилась на просторной площади, похожей на ярмарочную, где бурно кипела жизнь. Середину пространства занимал гигантский шатер-шапито, где проходили местные представления. Вокруг располагались зверинцы, разнообразные павильоны, тренировочные манежи, мастерские, железнодорожная сортировочная станция и несколько обширных стоянок, занятых сотнями автофургонов. Такие же фургоны проезжали мимо ворот огромного здания, напоминающего венецианское палаццо.
– В этом дворце живет семья Ринглинг, – пояснил Джо. Николас уже знал, что этим людям принадлежит цирк; год назад, после смерти дяди, президентом корпорации стал Джон Ринглинг Норт. Бизнес целиком и полностью находился в руках одного клана, и руководили им шестеро братьев, составлявшие совет директоров. Много лет назад, еще в 1907 году, они купили цирк «Барнум и Бейли» и таким способом вдохнули в предприятие новые силы. Объединив два могущественных успешных цирка, они создали великолепную труппу, включающую тысячу триста сотрудников, более восьмисот животных, сто пятьдесят два фургона и поезд с пятьюдесятью девятью вагонами. Куда бы ни взглянул Николас, повсюду расхаживали люди в причудливых одеждах: девушки и девочки в балетных пачках, мужчины в обтягивающих гимнастических костюмах. Лукас с особенным интересом смотрел на группу клоунов: они шли куда-то, оживленно беседуя, а следом бежали собаки различных размеров и пород, наряженные в забавные костюмы.
– Лошадей у нас много – больше, чем других животных, однако ваши липицианы станут единственными представителями этой породы во всей стране, – пояснил Джо. Николас внимательно огляделся и увидел, что на площади расположилось не меньше десяти-двенадцати различных цирковых шатров – такое количество трудно было представить.
– Вот это да! Целый город! – тихо присвистнул Тобиас. Отец испытывал точно такое же чувство. Казалось, потеряться здесь ничего не стоит. Лукас возбужденно подпрыгивал на месте: ему не терпелось познакомиться с клоунами.
– Не спеши, скоро узнаешь всех, – успокоил Джо. – К тому же у нас здесь множество детей, так что найдешь с кем подружиться. Во время гастролей все наши дети учатся вместе, а в Сарасоте каждый выбирает для себя городскую школу по вкусу: если бы все пошли в одну, нагрузка оказалась бы чрезмерной. Вам, мальчики, тоже предстоит начать занятия. – Внезапно выяснилось, что цирк – это самое настоящее сообщество, с нормальными семьями и обычными человеческими заботами, а не скопление странных персонажей.
– В этом году мы рано вернулись на зимовку. – Джо охотно продолжал свой рассказ. – Актерская забастовка застопорила работу почти до июля, поэтому гастроли закончились раньше, чем предполагалось, хотя мы и дали несколько дополнительных представлений на Среднем Западе. – Для Николаса и его сыновей отклонение от обычного графика оказалось огромной удачей, ведь к моменту их приезда цирк находился в стационаре. – Думаю, что и весной тронемся в путь позже обычного, так что в вашем распоряжении вполне достаточно времени, чтобы устроиться на новом месте и тщательно отрепетировать номер перед началом представлений. Обычно тур начинается в феврале-марте, а в этом году первое выступление состоится только в начале апреля в Нью-Йорке.
Джо достал из кармана бумагу, выяснил номер их жилого автоприцепа и по карте определил местоположение на огромной стоянке. Он подрулил ближе, и выяснилось, что трейлер очень длинный, хотя и не слишком широкий. Внутри он напоминал дешевый гостиничный номер, но в то же время располагал всем необходимым.
У Николаса перехватило дыхание. Это их новый дом, а ему еще никогда не доводилось видеть ничего подобного: жилище состояло из двух крошечных спален и миниатюрной кухни. Гараж для его «дюзенберга» и то выглядел просторнее, однако разочарование следовало тщательно скрывать. Мальчики тут же исследовали комнаты. Лукас казался вполне довольным и спешил познакомиться с детьми, которые как раз проходили мимо: они вернулись из школ на нескольких автобусах. Тобиас рухнул на единственный диван с видом полного изнеможения и потрясения. Все вокруг блестело чистотой и новизной, однако никто из них не предполагал, что люди живут в подобных условиях. Впрочем, Николас тут же напомнил себе, что в концентрационном лагере было бы значительно хуже. А если бы их выдворили из собственного поместья как евреев, куда бы они пошли?
