Теннант заговорил, все еще задыхаясь.

– Отлично – следы борьбы, придадут правдоподобие нашему рассказу!

– Если они не поверят, что вы участвовали в драке, – предложил я мрачно, сжимая больную голову обеими руками, – вы можете устроить маленький стриптиз и показать им свой животик.

– А вы можете показать им это!

Он наклонился и рассек мне губу ударом, который опрокинул меня на спину.

Гнев заставил мои ноги двигаться. Я встал. Теннант переместился за кресло. Мой черный пистолет в его руке не дрожал.

– Держите себя в руках, – предупредил он меня. – Моя история, если я убью вас, возможно, будет выглядеть только правдоподобнее.

Это было не лишено смысла. Я остался стоять.

– Позвони в полицию, Кара, – приказал Теннант.

Она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь; все, что мне удалось расслышать из ее разговора, было лишь невнятное бормотание.

Десять минут спустя прибыли трое полицейских в форме. Все трое знали Теннанта, и обращались с ним с почтением. Теннант раскрутил перед ними свою историю, которую они слепили вместе с девочкой, с некоторыми изменениями, чтоб объяснить выстрел из никелированного револьвера, и устроенный нами погром в доме. Девушка каждый раз энергично кивала головой, когда полицейский смотрел на нее. Теннант передал обе пушки светловолосому сержанту.

Я не спорил, не отрицал своей вины, но сказал сержанту:

– Я работаю с детективом-сержантом О'Гаром над одним заданием. Я хочу поговорить с ним по телефону, и еще я хочу, чтоб вы доставили нас всех троих в детективное бюро.

Теннант, разумеется, возражал против этого; но не потому, что он надеялся что-то получить, а просто, вдруг получится. Светловолосый сержант смотрел то на меня, то на него, в замешательстве. Я, со своим ободранным лицом и разбитой губой; Теннант, с красным бугром под глазом, куда пришелся мой первый удар; и девушка с одеждой, большая часть которой выше талии была разорвана и с синяком на щеке.

– Это все странно выглядит, – объявил сержант, – и мне не следует удивляться, кроме как тому, зачем всех вас надо тащить в детективное бюро.

Один из полицейских вышел вместе со мной в прихожую, и я позвонил О'Гару домой. Было почти десять часов вечера, и он собирался ложиться спать.

– Привожу в порядок убийство Гилмора, – сказал я ему. – Встречайте меня в Зале Правосудия. Вы можете заполучить Келли, патрульного, что нашел Гилмора, и привести его туда? Я хочу, чтоб он посмотрел кое на кого.

– Я сделаю это, – пообещал О'Гар, и я повесил трубку.

Фургон, в котором прибыли вызванные Карой Кенбрук полицйские, доставил нас в Зал Правосудия, где нас всех троих проводили к начальнику детективного отдела. МакТай, лейтенант, исполнял эти обязанности.

Я знал МакТая, и мы были в довольно хороших отношениях, но я не имел веса в местной политике, а вот Теннант имел. Я не говорю, что МакТай осознанно бы помог Теннанту засадить меня; но если поставит меня против помощника городского инженера, я знал, кто будет иметь преимущество если возникнут сомнения, кто говорит правду.

В моей голове сейчас стучало и шумело, особенно там, куда била девушка. Я сел, стараясь лишний раз не шевелиться, и обхватил руками голову , в то время как Теннант и Кара Кенбрук, с массой подробностей, которые не прошли незамеченными для одетых в форму мужчин, рассказывали свою сказку и показывали свои раны.

Теннант описывал ужасающую сцену, которую увидели его глаза, когда привлеченный криками девушки, он ворвался в ее квартиру. В этот момент в отдел вошел О'Гар. Он узнал Тенната, удивленно поднял брови, и сел рядом со мной.

– Что, черт побери, все это означает? – пробормотал он.

– Великолепное варево, – прошептал я назад. – Слушайте. В той никелированной пушке на столе есть пустая гильза. Добудьте ее для меня.

Он скреб голову, с сомнением слушая следующие пассажи Теннанта, глянул на меня искоса, прошел к столу и взял револьвер.

МакТай кинул на него острый, вопросительный взгляд.

– Возможно он имеет отношение к убийству Гилмора, – сказал детектив-сержант, переламывая револьвер.

Лейтенант было собрался что-то сказать, но передумал, и О'Гар принес гильзу и передал ее мне.

– Спасибо, – сказал я, кладя гильзу в карман. – Теперь можете дослушать моего приятеля. Отличная пьеса, если вы любите подобное.

Теннант подошел к концу своего повествования.

– ...Естественно, мужчина, который пытается проделать такие вещи с беззащитной женщиной, не может быть чем-то иным как трусом. Таким образом, с ним было не очень сложно справиться, после того, как я отобрал у него пистолет. Я ударил его несколько раз, и он прекратил сопротивляться – стал просить меня остановиться, встал на колени. Затем мы вызвали полицию.

МакТай смотрел на меня холодно и твердо. Теннант убедил его, и не только его одного – сержант полиции и двое его людей смотрели на меня с негодованием. Я подозревал, что даже О'Гар – а с ним мы прошли через дюжину штормов – был бы наполовину убежден, не добавь этот инженер легких мазков про мои колени.

– Ну, у вас есть что на это сказать? – бросил мне МакТай тоном, в котором сквозило, что не имеет ни малейшего значения, что я скажу.

– Мне нечего ответить на эти бредни, – ответил я коротко. – Меня интересует убийство Гилмора, а не эта чепуха.

Я повернулся к о'Гару. – Патрульный здесь?

Сержант-детектив подошел к двери и позвал, – Келли!

Вошел Келли – крупный, прямо стоящий мужчина, с седыми волосами и умным полным лицом.

– Вы нашли тело Гилмора, – спросил я.

– Я нашел.

Я указал на Кару Кенбрук.

– Вы когда-нибудь видели ее прежде?

Его серые глаза осторожно изучали ее.

– Что-то не припоминаю, – ответил он.

– Она подошла на улице, когда вы смотрели на Гилмора, и вошла в дом, перед которым лежало тело.

– Не было ее.

Я достал пустую гильзу, которую О'Гар добыл для меня, и поставил ее на стол перед патрульным.

– Келли, – спросил я, – почему вы убили Гиллмора?

Правая рука Келли нырнула под полу его мундира и направилась к бедру.

Я прыгнул на него.

Кто-то схватил меня за шею. Кто-то другой навалился на спину. МакТай нацелил свой огромный кулак мне в лицо, бить было некуда. Кто-то ударил мне по ногам, и я рухнул вниз, погребенный под кучей полицейских.

Когда меня рывком поставили на ноги, огромный Келли стоял прямо перед столом и взвешивал свой служебный револьвер на ладони. Его светлые глаза встретились с моими, и он опустил оружие на стол. Затем он отцепил свой значок и положил его рядом с револьвером.

– Это был несчастный случай, – сказал он просто.

К этому времени птички, что вцепились в меня, осознали тот факт, что, возможно, они пропустили часть игры, и что, возможно, я не был маньяком. Руки отпустили меня, и теперь все слушали Келли.

Он рассказывал свою историю неторопливо, и ровно. Его глаза ни разу не дрогнули и не затуманились. Вдумчивый человек, хотя и неудачливый.

– Я обходил свой участок той ночью, и когда я повернул с Джонс-стрит на Пайн-стрит, я увидел мужчину, который прыгнул с лестницы обратно в вестибюль. Взломщик, подумал я, и подкрадывается как кошка там. Это был темный вестибюль, и глубокий, и я видел что-то похожее на мужчину внутри, но я не был уверен.

«Выходите оттуда!» – позвал я, но ответа не было. Я взял свою пушку в руку и начал подниматься по ступенькам. Я видел, что он там двигался, намеревался выйти. И потом моя нога поскользнулась. Это была старая, истертая нижняя ступенька, и моя нога поскользнулась. Я упал вперед, пушка выстрелила, и пуля попала в него. Он к тому времени уже вышел, и когда пуля попала в него, он свалился вперед лицом и по ступеням скатился на тротуар.

Когда я посмотрел на него, я увидел, что это был Гилмор. Я знал его, я говорил ему «привет», и он знал меня – поэтому он и должен был убраться с глаз долой, когда увидел как я поворачивая из-за угла. Он не хотел, чтоб я видел, как он выходит из дома, где, как я знал, жил мистер Теннант, я полагаю, подумав и сложив два и два, что у них был разговор.