Прокурор посмотрел на меня с подозрением.

– Вы что-то знаете, но молчите? – спросил он.

– Нет. Но вы видите, что я прав.

Так оно и было. В последующие дни Шеффер бродил вокруг офиса прокурора, улыбался про себя и не предпринимал попыток освободить своих клиентов из тюрьмы.

Три дня спустя все встало с ног на голову.

К прокурору явился человек по имени Арчибальд Уикс, который владел небольшой птицефермой в десяти милях к югу от дома Кавалова, и сказал, что видел Шерри тем утром, когда нашли тело. Уикс в тот день отправлялся проведать родителей в штате Айова, и потому встал рано утром, чтоб проверить, все ли в порядке, перед тем, как поехать на вокзал, расположенный в двадцати милях от его фермы.

Между пол-шестого и шестью он пошел в сарай, который служил ему гаражом, чтоб проверить, хватит ли ему бензина до станции. Увидев Уикса, из сарая выскочил человек, перепрыгнул через забор и побежал вниз по дороги со всех ног. Уикс преследовал его некоторое время, но в конце концов сдался. Неизвестный был слишком хорошо одет для бродяги, поэтому фермер решил, что тот собирался украсть его машину.

Так как поездку было невозможно отложить, а в доме оставались только его жена с двумя сыновьями: семнадцати и пятнадцати лет, Уикс решил промолчать, чтоб не пугать супругу.

Вернувшись из Айовы, он узнал о смерти Кавалова, увидел в газете фотографию Шерри и узнал в нем неизвестного, выбежавшего из сарая. На следующий день он пошел к прокурору. Мы показали ему задержанного, и фермер сказал, что без сомнения это тот человек. Шерри не сказал ничего.

Поскольку заявление Уикса противоречило свидетельству полиции Сан-Педро, прокурор решил передать дело в суд. Маркус был оставлен под стражей как главный свидетель, но так как ничто не могло поколебать его алиби в Сан-Педро, обвинение ему предъявлено не было.

Уикс точно и бесхитростно повторил свой рассказ со свидетельского места, но при перекрестном допросе он с треском провалился. Его совсем запутали.

В ответ на вопросы Шеффера наш единственный свидетель признал, что не совсем уверен в том, что он видел именно Шерри тем утром. То немногое, что он видел, дало ему повод опознать подсудимого. Но позже, в более спокойной обстановке, он уже не был так уверен, что хорошо разглядел лицо неизвестного. Был ранний час, солнце стояло низко. В конце концов договорились и он под присягой показал только, что видел человека, имевшего некоторое сходство с Шерри.

Умереть можно со смеху...

Окружной прокурор, за неимением ногтей, грыз кончики пальцев.

Присяжные объявили: «Невиновен».

Поэтому Шерри был освобожден, освобожден от обвинения в убийстве Кавалова навсегда, даже если позже откроются иные улики.

Маркус тоже был отпущен из-под ареста.

Когда я уезжал в Сан-Франциско, окружной прокурор со мной даже не попрощался. 

Через четыре дня после вынесения оправдательного приговора Шерри в мой кабинет вошла миссис Рингго.

Она была одета в черное, и на ее красивом, но безвольном восточном лице лежала печать беспокойства.

– Пожалуйста, не говорите Дольфу, что я приходила к вам, – были ее первые слова, обращенные ко мне.

– Конечно, если вы настаиваете, – пообещал я.

Она села и посмотрела на меня широко распахнутыми глазами.

– Он так безрассуден... – сказала она.

Я кивнул в знак сочувствия, еще не зная куда она повернет разговор.

– И я так боюсь, – она стала заламывать руки в перчатках. Ее подбородок и губы задрожали. – Они вернулись в бунгало.

– Точно? – новость заставила меня опуститься в кресло. Я знал, кого она имела в виду.

– У них может быть только одна прична вернуться, – продолжила она в слезах. – Они убьют Дольфа, как убили моего отца. А он не слушает меня. Он настолько уверен в себе... Смеется надо мной. Называет меня дурехой, и что он может позаботиться о себе сам. Но это не так. По крайней мере пока у него рука в гипсе. Они убьют его, как убили моего отца. Я знаю. Я знаю.

– Ненавидит ли Шерри вашего мужа так же сильно, как и вашего отца?

– Да, это так. Он ненавидит. Дольф работал на папу, но его роль в том деле, которое погубило Хью, гораздо больше, чем моего отца. Прошу вас, сделайте что-нибудь, чтоб спасти Дольфа. Вы поможете?

– Конечно.

– Я не хочу, чтоб Дольф знал об этом, – настаивала она. – Если он обнаружит, что вы присматриваете за ним, не говорите ему, что это я приходила к вам. Он рассердился на меня, когда я попросила позвонить к вам... – она остановилась и посмотрела на меня, не зная как сказать. Я предположил, что ее муж нелестно высказался о моей способности защитить ее отца. – Он отказался.

– Когда они вернулись?

– Позавчера.

– Я буду там завтра, – пообещал я. – Если хотите, я дам вам совет: Сообщите мужу, что наняли меня. Но если не желаете, что же, тогда молчите.

– Вы не допустите, чтобы что-то плохое случилось с Дольфом? Правда?

Я пообещал сделать все, что в моих силах, принял небольшой аванс, дал ей расписку и проводил ее до двери.

В тот же вечер, как раз перед наступлением сумерек, я прибыл в Фэавэлл. 

Когда я проезжал мимо бунгало поднимаясь на холм, я увидел в окнах свет. Мне очень хотелось выйти из машины и немного пошарить вокруг, но я боялся, что не смогу превзойти в ловкости Маркуса, на его собственной территории.

Я свернул на грунтовую дорожку, ведущую к заброшенному дому на вершине холма. Я его обнаружил во время своего прошлого визита в Фэавэлл. Я выключил фары и продолжил медленно ехать вверх по склону, путь мне освещала только ослепительно серебристая луна над головой. Машину я оставил рядом с домом на обочине.

Поднявшись на ветхую веранду я увидел внизу бунгало и стал настраивать бинокль.

Я еще не успел добиться резкости, как дверь открылась, на землю легла полоса желтого света, и две фигуры вышли на улицу.

Одна фигура была женской.

Я подкрутил регулирующий винт, и ее лицо стало отчетливо различимым. Это была миссис Рингго.

Она подняла пальто воротника прикрыв лицо и быстро пошла вниз по гравийной дорожке. Шерри стоял на крыльце, глядя ей вслед.

Выйдя на дорогу миссис Рингго побежала вверх по холму, по направлению к своему дому.

Шерри вошел в бунгало и захлопнул за собой дверь.

Через два с половиной часа из-за шоссе появился человек. Он быстро прошел по гравийной дорожке к дому опасливо озираясь по сторонам. Я не видел в темноте, но догадался, что он постучал в дверь, так как через несколько секунд после того, как он вступил на крыльцо, та открылась, сноп света упал на лицо человека. Я узнал Дольфа Рингго.

Он вошел в дом и дверь снова закрылась.

Спрятав бинокль я оставил свой наблюдательный пункт на развалившейся веранде и решил спуститься к бунгало. Так как я не был уверен, что сумею там найти подходящее укрытие для своего автомобиля, я оставить его и пошел пешком. Было рискованно идти по гравийной дорожке, поэтому не дойдя до нее футов двадцать я свернул и постарался как можно тише пробраться сквозь кустарник, деревья и цветники. Я знал с кем имею дело, и, потому, держал револьвер наготове.

Все окна на моей стороне были освещены, но их прикрывали жалюзи. И, к сожалению, свет пробиваясь сквозь щели, вместе с луной ярко освещал подступы к дому. Пока я портил зрение и, сощурившись, пытался разглядеть хоть что-то через этот проклятый бинокль, я подошел к дому вплотную. Теперь я был достаточно близко, чтоб услышать что-нибудь интересное, но мое положение было хуже не придумаешь.

Укрывшись в самом темном месте, футах в четырех или пяти от бунгало я остановился, чтоб обдумать сложившуюся ситуацию. Вдруг я услышал звук. Но не там где ожидал, и не тот что хотел бы услышать. Это был звук чьих-то шагов, кто шел по дорожке к дому.

Я не был уверен, что меня нельзя увидеть с дорожки. Я повернулся голову, чтоб в этом убедиться, и тем себя выдал.