Сказано — сделано.

В среду, в намеченный час, две кареты выехали с Лемингтон-сквер, а через три дня остановились у парадного входа в Хардкросс-Мэнор.

Джулиан вдохнул запах свежескошенной травы и понял, что соскучился по здешним полям, холмам и рощам. Он знал имение Лэнгуортов не хуже, чем свое собственное, и раньше приезжал сюда, как к себе домой. Но то было раньше. А теперь остались только воспоминания, затуманенные болью, горечью и вопросами без ответов.

Софи вышла из экипажа и огляделась по сторонам.

— Тут очень красиво. Ухоженный сад и много цветов… — Она помолчала и добавила: — Но мне как-то не по себе. У меня нехорошее предчувствие.

Нехорошее предчувствие? Джулиан оценил интуицию Софи, когда двери распахнулись и на пороге появился Ричард Лэнгуорт. Дивное начало визита сулило не менее прекрасное продолжение.

— Я вижу, дамы не отпустили тебя одного, — с ухмылкой заметил Ричард. — Ты, как всегда, вовремя, Джулиан. Входи, мой отец с нетерпением ждет тебя.

Джулиан посторонился, пропуская вперед трех дам, двух горничных и своего камердинера Плиния. Глядя на столь внушительную процессию, Ричард присвистнул, а величавый дворецкий Теган откашлялся и хорошо поставленным голосом произнес:

— Лорд Джулиан, его милость предупредил меня, чтобы я сразу проводил вас к нему в библиотеку. А дамы могут отдохнуть с дороги в гостиной.

— Я бы хотела сначала пройти в свою комнату, — сказала Коринна.

— Прошу прощения, ваша светлость, но обед подадут… — дворецкий взглянул на часы, — ровно через тринадцать минут. Вы, должно быть, помните, что господин барон чрезвычайно пунктуален и требует того же от других.

Через минуту Джулиан и Ричард вошли в огромную сумрачную библиотеку.

Руперт Лэнгуорт, барон Перли, — высокий седой мужчина лет семидесяти — неторопливо поднялся из-за массивного письменного стола и распорядился:

— Ричард, оставь нас.

— Хорошо, отец. Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что делаете.

Ричард вышел из библиотеки и закрыл за собой дверь.

— Здравствуй, Джулиан. Трудно поверить, что мы не виделись целых три года.

— Как вы себя чувствуете, сэр? Откровенно говоря, прочитав ваше письмо, я подумал, что вы диктовали его, лежа на смертном одре.

— Видимо, я перестарался. Мне хотелось всего лишь намекнуть на то, что я близок к подведению жизненных итогов. Без этого приглашение выглядело бы менее убедительно.

— Так или иначе, вы в добром здравии, а я у вас в гостях. Причем не один. Со мной матушка и две ее протеже — Роксана Рэдклиф и Софи Уилки. Признаться, я не ожидал увидеть здесь Ричарда. Каковы ваши намерения, сэр?

— Намерения? Я намерен похоронить нашу вражду.

— Вместе со мной?

— Нет. — Руперт Лэнгуорт выхватил пистолет и выстрелил.

Джулиан судорожно вздохнул, когда пуля вонзилась в книжную полку в трех футах слева от него. Он не двинулся с места, только продолжал смотреть на барона.

— Как видишь, я легко мог бы убить тебя и освободить Ричарда от его навязчивой идеи.

Сердце Джулиана отбивало барабанную дробь.

— Несомненно, сэр, как и то, что вас бы потом повесили.

— За то, что я покарал убийцу моей дочери? Думаю, присяжные вынесли бы мне оправдательный вердикт. — Руперт завернул пистолет в носовой платок и аккуратно положил в верхний ящик стола.

— Я уже устал повторять вам, сэр. Вы знаете, что я не убивал Лили. Я бы скорее застрелил себя.

— Я не удивляюсь твоему хладнокровию, — ответил барон. — Твой отец был таким же. Его невозможно было запугать, как бы кто ни старался. Ты не знал своего отца, и очень жаль, он был достоин восхищения. Но когда твоя мать забеременела, он был уже стариком. В молодости он казался мне богом — сильным, могучим, повелевающим всем и всеми вокруг. Он проводил больше времени в Рейвенскаре, чем в Маунт-Берни. Ему всегда нравилось, как замок угрожающе нависает над морем, готовый отразить любое вторжение. Однажды, помню, он заметил, что, если бы ему пришлось стать домом, он стал бы Рейвенскаром — крепким, надежным и прекрасно выглядящим, разумеется.

Джулиану никто никогда не рассказывал ничего подобного об отце — тем более барон Перли. Джулиан всегда представлял старого герцога выжившим из ума стариком, хотя Коринна никогда ничего подобного не говорила. Но Лорелея Монро, жена Константина и герцогиня Брабант, все время ругала старого герцога, и Джулиан понял теперь, как глубоко ее слова повлияли на него. Сглотнув, он медленно повторил:

— Вы говорите, мой отец был сильным? Могучим?

Руперт кивнул.

— Его сила была легендарной, он также мог очаровать любого умом и манерой говорить. Его наследник, твои брат Константин, которого я очень уважаю, никогда не ощущал так остро свое место в мире. Это может показаться странным, ведь он управляет своими владениями справедливо и с умом. Но ты больше похож на своего отца, чем Константин, — глупое имя, как выразился однажды старый герцог, но оно подходит твоему брату. Тебе имя он выбрал сам. Знаешь почему?

Джулиан отрицательно покачал головой.

— Джулиан — в честь Юлия Цезаря, правителя миллионной империи и человека проницательного и стойкого. Твой отец говорил мне, что ты не будешь герцогом — но будешь Принцем. Джулиан ничего этого не знал.

— Я довольно неловко чувствую себя из-за того, что все в Корнуолле называют меня Принцем, — заметил он.

— Не важно. Так приказал твой отец. Все привыкли называть тебя так. Так он хотел, и так стало. Лежа на смертном одре, он прошептал: «Мой сын — Принц Рейвенскар». Я вижу, ты не знал этого. Значит, твой отец так и не рассказал жене, почему он хотел, чтобы ты был Принцем.

— Когда я спросил матушку, Принц ли я, она ответила, что так меня называл отец и все остальные вслед за ним. — Джулиан криво усмехнулся. — Я должен был просто принять это и не возражать. Ничего более. — Он замолчал и покачал головой. — Юлий Цезарь… Мой отец ждал от меня многого. Боюсь, я не оправдаю его надежд.

— Ты уже оставил свой след в мире. А твоя прекрасная матушка? Твой отец с первого взгляда влюбился в нее. Ни Константин, ни друзья герцога не смогли его отговорить. Думаю, он умирал, довольный прожитой жизнью. Коринна была очень юна, невинна и красива, но ее семья была не только бедна, но и алчна. Они продали ее старику. Твоего отца это не волновало. Зачем ему были деньги? Ему нужна была твоя мать, он заплатил ее семье порядочную сумму и женился на ней. Когда родился ты, старый герцог был куда более счастлив, чем когда родился Константин. Как я уже говорил, ты очень похож на него. И вполне достоин звания Принца.

— Вы знали все это, — медленно произнес Джулиан, — и ничего мне не рассказали. Почему? Вы никогда не говорили со мной об отце.

— Прости. Время летит так быстро. Я помню, когда твой отец умер, Коринна хотела отвезти тебя обратно к своей семье. К несчастью, ее отец и мать умерли от лихорадки. Выжили только несколько кузенов и кузин, никому из них ты был не нужен, и она пришла за помощью ко мне.

— Однажды я спросил матушку о ее семье, — заметил Джулиан, — но она только сказала, что они мертвы. Но прошли годы, сэр, а вы так ничего мне и не рассказали.

Барон пожал плечами.

— Мы обычно больше думаем о настоящем, о людях, с которыми общаемся в данный момент, чем о тех, кто уже мертв. Сейчас все изменилось.

— Расскажите мне об отце.

— Жалко, что ты никогда не знал его, не знаешь, как он гордился бы тобой. Он был не просто достойным восхищения человеком, он ясно видел людей. Как и ты, Джулиан.

Джулиан молчал. У него не было слов, только чувства, которые он не ожидал когда-нибудь испытать.