— Отвечай, негодница! Какой выбор сделаешь? Все одно умерла ты уже! — загрохотало существо.

— Нет спасения у тебя. Бестолково жила, так умри достойно!

Мысли текут лениво, как облака на небе… Пушистые, белые…

И вспомнила тут Туруйа о былой жизни, которая прервалась из-за злых людей, которые как тучи темные налетели на них…

Выскочив, в чем мать родила, Савва справил малую нужду. Утренний мороз приятно холодил тело. Потянувшись, Савва нырнул в сугроб, с уханьем растер снег и зашел в дом. Служивые только начинали просыпаться — кто-то разжигал огонь в камельке, кто-то месил тесто для лепешек.

— Гей, други, — весело воскликнул Савва.

— Пора собираться до дому, до хаты, сегодня идем обратно в острог!

Хоть и знали казаки, что сегодня должны идти обратно, а все одно — радостно зашумели, предвкушая встречу с близкими.

Натянув рубаху и портки, Савва накинул зипун, схватил шапку и вышел во двор.

Подойдя ко второму дому, Савва стукнул в дверь и зашел внутрь.

— Здоровы будьте, Савва Петрович, — степенно приветствовал командира Илья.

— И ты здравствуй, — ответил Савва.

— Захар не приходил? — спросил он.

— Дык нет, — развел руками Илья.

— А здесь? — почесал затылок Савва.

— Здесь все хорошо, только… — замялся Илья.

— Ну, выкладывай, не томи, — нахмурился Савва.

— Девчушка одна, служанка княгини — начала эмэрячить… — развел руками Илья.

— А, с ума сошла?

— Вроде нет, тока заговаривается, людей пугает, пророчества всякие, опять же, до потолка — прыг, и висит на нем долго.

— Дак успокой её! Не мне тебя учить, — хохотнул Савва.

— Как её успокоить? По потолку ползает, головой аки птица сова-филин вертит. В обчем, боязно командир, — решительно подытожил Илья.

— Где только с утра успел набраться, — недовольно нахмурился он. Только подумалось, что Илья вроде пить не любитель, а в походе, тем более, где достанешь медовухи, разве что кумыса?

Тут подошел Степан, рослый мужчина в добротной кольчуге, правда, местами успевшей покрыться ржавчиной. Услышав последние слова, он гулко рассмеялся, — Айда, поглядим!

— Степан, поглядим мы сами, а ты бери людей и иди по следу Захара и Петрухи, — распорядился Савва.

— Хорошо, командир, — вся веселость сразу же слета, разом посерьезнел Степан.

— Возьми четырех казаков, — добавил Савва.

Кивком, подтвердив слова командира, Степан отправился к урасе, где остановилась на ночь большая часть отряда. Зайдя в продымленное помещение, он прищурился, высматривая казаков.

— Хлопцы, айда по коням, идем на подмогу Захару!

— Ааа, Степан, отчего ж не пойти, — зычно протянул седоусый воин, чинивший у камелька конскую упряжь, — Тока надоть Зорьку мою оставить, захромала она, далеко не пойдет. Можа, возьму Искорку — вьючную лошадь Петрухи, под седло?

— Тебе виднее, Ефим, — кашлянув, ответил Степан, — Кто это так огонь развел? Дыму напустили…

Выехав за околицу, Степан придержал своего коня и поравнялся с Ефимом.

— Как думаешь, Захар с Петрухой на князя натолкнулись, или в лесу заплутали?

— Плохо, ежели на князя. За свою кровинушку — любой взъярится. А места эти, как ни крути, дремучие. Дорога по зимнику одна. Многих можем потерять.

— Толкуешь, что не отобьемся?

— С чего бы это? Отобьемся! И не таких бивали! Но огненного зелья — мало, бронь — не у всех, из засады будут бить — многих потеряем.

— Твоя правда, — вздохнул Степан.

Немногочисленные вооруженные стычки с инородцами не всегда заканчивались бесспорной победой казаков. Несмотря на ружья, железную броню и вострые сабли — потери были ужасающими. Хорошо хоть, нрав у инородцев был не воинственным, куда им до татар и турок!

Остальные казаки, ехали чуть сзади, и оживленно разговаривали друг с другом, споря о многочисленных достоинствах немногих гулящих девок в Ленском остроге.

Когда заехали на опушку леса, Степан придержал своего коня и негромко приказал отряду остановиться.

— Делаем так, други. Митрофан — как лучший охотник, идешь по следу, я и Ефим держимся за ним. Егорка и Дормидонт — идут сбоку.

— Степан, а как же лошади? — недовольно буркнул Дормидонт, — Ноги в кровь о наст сотрут!

— А что лошади? — тут же возразил ему Ефим, — Снега мало, а Захар с Петрухой тоже, чай, не по дороге ехали.

— Дык, это они того… С наскоку! — уперся Дормидонт.

Видя, что препираться друг с другом они будут долго, Степан махнул рукой остальным и выехал вперед. Только поняв, что отстали от остальных, Ефим и Дормидонт — не доспорив друг с другом, поехали за отрядом.

Тропили по следу примерно два часа, зайдя далеко в густой ельник. Идти становилось все труднее, валежник — прикрытый снегом, грозил сломать ноги. Лошади недовольно всхрапывали, косясь на хозяев. Казаки уже давно спешились, ведя коней на поводу.

— Егорка, — задыхаясь от ходьбы в снегу, позвал молодого казака Дормидонт.

— Чего тебе, — остановился тот.

— Погодь, дай отдышаться, — опершись о ствол дерева, Дормидонт снял шапку и вытер пот со лба.

Егор остановился, схватил пригоршню снега и поднес ко рту.

— Кольчужку снять помоги, — продолжил Дормидонт, — Чую, мочи нет таскать её, стар становлюсь.

Егор только хмыкнул, доел снежок и подошел к Дормидонту. Тот уже скинул кафтан из добротного сукна и протянул Егору руки, чтобы тот, помог ему со стягиванием Дормидонтом кольчуги.

— Слышь, Дормидонт, — стянув кольчугу и положив её на седло коня, — Можа, куплю я её у тебя, али сменяю на что, — и выжидательно посмотрел на казака Егор.

— И то, правда, Егорка, — надевая кафтан, ответил казак. — Все, после этого походу, на печь, жене под бок. Стар я стал, по лесам да полям бегать.

— А сколько просишь? — беря коня за повод, спросил Егор.

— Ну, что сказать… Кольчужка добрая, двойного плетения! Её еще Михайло — кузнец сковал, почитай, лутчий кузнец по Москве — граду, — похвалился Дормидонт, складывая кольчугу в седельную сумку.

— Дык, я ж Москву — то и не видал! — воскликнул Егор.

— А ты на слово поверь! — отрезал Дормидонт.

— Да верю, верю, — покладисто ответил Егор.

— Ну, тады слушай! Приехал я как-то в Первопрестольную с самим Петром Ивановичем! Сам царь к себе пригласил! Смотрю на себя, и думу думаю, зброня — труха! Новая кольчужка надобна.

Ну и пошел я к Оружейным рядам, говорю первому купчине, так и так, к самому царю из Сибири приехал, збронь ладная нужна! А тот мне в ответ… — размахивая руками, начал Дормидонт.

— Ежели так пойдет, до вечера не обернемся, — нетерпеливо сказал Степан.

— Да след все идет и идет, — сморкаясь, ответил Митрофан. — Не могли они здесь ночью проехать, даже днем мы спешились, а уж ночью… И снег с ветвей не сбит.

— Толкую я, дело тут не чисто, — озабоченно пробасил Ефим, подойдя поближе. — Помнится мне, дело было в степях татарских, завели татаре отряд стрельцов в засаду. Те тоже по следу шли — како мы сейчас.

— Тут не степь, и нас мало, — подумав, ответствовал Степан. — Хотели бы напасть, напали бы, как только в лес зашли.

— Дык может, Захара с Петрухой леший водил, — сказал подошедший Дормидонт.

— Какой, зимой, леший! — фыркнул Митрофан. — Не знаешь — не говори! Они на Покров день на всю зиму в спячку ложатся!

— Лады, — поднял руку Степан, пресекая начинающийся спор. — Идем по следу ещё час. Потом возвращаемся обратно.

Отряд продолжил идти по следу.

Через час, Митрофан окончательно уверился, что следы подложные, о чем и сообщил Степану.

Степан почесал затылок и решил, — Была, не была, вернемся обратно! Бог не выдаст, свинья не съест, парни уж как-нибудь дадут весточку о себе, ежели еще не сложили головы в глухомани лесной.

И приказал возвращаться обратно.

Идя по поселению, Савва с Ильей тихо обсуждали захваченную добычу, аманатов, предстоящий поход до Ленского острога.