— Решено. Вы спрячьтесь в этом кабинете. А я поведу тварей на верхние этажи. Спущусь с другой стороны. Только вы не дрейфьте. Все будет путем.

Аркадий с Христой спрятались за дверью кабинета.

— Эй, вы! — услышали они крик Левы. — Поймайте меня, сволочи!

Потом они услышали, как зомби ожили и один за другим прошли мимо них, следуя за криками. Выждав пару секунд Христа, подал знак Аркадию следовать за ним и на цыпочках покинул кабинет.

Вокруг было тихо, только шум возни и звуки выстрелов доносились с верхнего этажа. Убедившись, что никого нет рядом, Христа с Аркадием подошли к двери, где ранее собрались зомби.

— Откройте! Мы пришли помочь! Есть кто живой!?

Не желая ждать ответа, Христа отошел назад, затем разбежался и всем телом навалился к двери. Дверь треснула и распахнулась.

За столом кабинета прятался человек и направлял на них пистолет.

— Брось оружие! — крикнул он. — Не то буду стрелять!

— Успокойтесь. Мы пришли за вами. Мы вытащим вас отсюда, — сказал Аркадий.

Мужчина вылез из-за стола и сильно прихрамывая, направился к ним.

— Вы пришли за мной? Но… как вы узнали?

— Мы нашли ваших детей. Они и сообщили нам о вас.

— Настя? Виталя? Где они сейчас?

Не успел Аркадий ответить, как у двери за ними появился силуэт в зеленых штанах. Лева сильно запыхался и торопливо начал перезаряжать дробовик. Все время посматривая на то место откуда прибежал, он и не заметил мужчину вкабинете.

Мужчина сузил глаза пытаясь разглядеть его. Потом вдруг его лицо наполнилось гневом, и он направил дуло пистолета на Леву.

— Это ты!

Лева отвлекся от дробовика и недоуменно уставился на мужчину. Тот начал наступать к нему.

— Ты, тот самый тип, который надругался над моей дочерью! Животное!

— Эй, мужик! Ты что-то попутал! — отозвался Лева. — Убери ствол!

Аркадий и Христа сделали шаг назад.

— Стойте! Что вы делаете!?

— Откуда вы его знаете? — спросил у них мужчина, не отводя глаз с Левы. — Вы знаете кто он такой!? Он зверь! Я убью его!

И тут Христа одним прыжком очутился возле него и схватил его за руку, которая держала пистолет. Они начали бороться. Хоть мужчина и был слаб, но он не сдавался.

Тут пистолет выстрелил и Христа мертвый ухнулся на пол. Аркадий в шоке прижался к стене. Мужчина с секунду посмотрел на тело доктора, потом перевел взгляд на Леву.

Тот стоял, направив на него дробовик.

— Брось ствол!

Несмотря, на предостережение, мужчина начал поднимать пистолет. И Лева нажал на курок. Мужчину выстрелом немножко отбросило назад, и он упал на пол.

Аркадий сидел уставившись на трупы перед собой. Он смотрел, как их кровь начинает заливать пол.

Лева заглянул в кабинет.

— Ты идешь? Твари уже на подходе.

Аркадий молчал. Он не слышал вопроса.

— Ну ладно. Если хочешь, оставайся. — сказал качек и прикрыв дверь удалился.

Аркадий никак не мог оторвать глаза от трупов. Его мозг опять не хотел ничего понимать.

Он пришел сюда вместе с другими, чтобы помочь человеку выбраться из капкана, но в конце он сам угодил в этот капкан.

Зомби уже подходили к двери кабинета. Аркадий встал и подвинул стол к двери, чтобы она не распахнулась от первого толчка. Сломанная дверь долго не выдержит, рано или поздно она раскроется. И сюда завалится десятки зомби. При всем желании он не сможет от них отстрелятся.

Аркадий поднял свое ружье и присел к креслу у стола. Он стал ждать.

Мороз ласкает мою кожу. Неспешными движениями я стряхиваю со своих рук иней. Любуюсь самым ярким солнцем, наслаждаюсь самым свежим воздухом за три месяца.

Я свободен.

Меня зовут Артем. Точнее, меня звали Артемом. Сейчас у таких, как я, нет имен. Да мы на них и не отзываемся. Я — отморозок. Так нас сейчас называют — кажется, вполне официально.

«Отморозкам по трое не собираться!», «К сведению отморозков: во вторник и в среду в связи с проведением праздничных мероприятий территория, ограниченная улицами Курашова, Орджоникидзе, Ярославского, Октябрьской считается полностью свободной от вашего присутствия».

Началось все в первые дни нового года. Мне вдруг стало плохо. Если вы подумали, что я перебрал, то это не так. Я пил немного и, в силу возраста, недолго — в те дни, правда, поднял и за успехи, и за здоровье, и за все хорошее, но иные осиливают в разы большие дозы.

В самом деле, недомогание возникло на ровном месте. Вскоре я уже лежал в постели с сильнейшим жаром, но лежать не моглось и не хотелось — зато почему-то очень сильно хотелось на свежий воздух. Я встал, оделся и вышел на улицу. Обратно я уже не зашел.

Показалось, что на улице я был не один такой. Народу было немного, и тех, кто передвигался очень медленно, ссутулившись и шатаясь, было заметно издалека.

Этой своей нетрезво-стариковской походкой я привлек внимание ментов. Они стали задавать какие-то вопросы; я им отвечал невпопад — и тогда они решили отвезти меня в отделение. До того мне вроде бы полегчало, однако в «воронке» вновь стало плохо.

Привезли, однако, меня быстро. Когда я выгрузился из машины, один из задержавших меня ментов спросил: «Че с твоей рожей?» И тут же — своего напарника: «Ты его отоварил, что ли?» Тот ответил: «На фиг мне это надо? Сам, поди, мордой постучался».

С этими словами мы подошли к двери отделения. Но только один из них протянул к ней руку, как она слетела с петель. Всех нас откинуло прочь: из здания с криком, с воем вынеслась толпа. Я лишь успел заметить, что стена напротив были залита кровью — так, будто по ней плеснули из ведра. Затем дверь захлопнулась, и я обнаружил, что нахожусь во дворе один. Ментов толпа унесла с собой, оставив кровавый след на снегу.

Постояв немного, я направился к воротам. Один из ментов сидел прямо за ними на дороге: он хрипел, судорожно хватая воздух. Поодаль бродили те, кто выбежал из отделения. Мент похрипел еще немного, хрип перешел в сипение, затем он вообще затих, и пар, до того шедший клубами из его рта, перестал выходить. Он встал и пошел.

И я тоже пошел — не зная, куда и зачем.

В городе было шумно. Слышались крики, бились окна, где-то стреляли. Через стеклянную стену одного торгового центра мне предстала такая сцена: из-под кассового аппарата показалась голова — это прятавшаяся кассирша решила оценить обстановку. Результат проверки оказался неутешительным для нее: какой-то парень, прыгнув метров на пять, выбил ее наружу, врезался вместе с ней в стену и впился зубами в горло — кровь брызнула к потолку.

А я шел по улице, и мне было все равно.

Заражение — если это было заражение, — как я понял, произошло практически одновременно. Точной информации не было ни у кого. Новостей извне больше не поступало, Интернет остался только местный: внешка работала еще пару дней, но не обновлялась — разве что какие-то урывочные сведения поступали из северных регионов. Впрочем, сомнений не оставалось: это случилось во всем мире, с разбросом в считанные минуты — может быть, часы. Лишь на некоторых информационных порталах успела проскочить информация о начавшихся где-то беспорядках.

Поговаривали, сработал какой-то экспериментальный вирус — и иммунитет на него выявился у значительно меньшей части населения. Я в эту часть не попал. Так я стал зомби.

Правда, я сейчас пребываю в пассивной фазе. Причина этому — холод. При минус двадцати и ниже с нами не происходит никаких изменений, при комнатной же температуре мы становимся быстрыми, сильными и агрессивными. По состоянию кожного покрова даже можно определить, сколько времени его обладатель провел в активной фазе. Впрочем, зомби — или отморозки, как нас вскоре стали называть — могли и не иметь видимых изменений кожи, если не считать таковыми ее бледность и застывший на ней иней.

Было еще два дня войны. Оставшиеся в живых принялись рьяно истреблять нас. Чтобы обезвредить зомби, достаточно размозжить ему череп — иные нарочно отказывались от огнестрельного оружия и вовсю орудовали ломами, топорами, молотками, кирками, арматурой.