Сдерживать дверь становилось все труднее и труднее, от потери крови Глеб стремительно слабел и тут возвратилась Марина:

— Машина есть и ключи нашла! — радостно возвестила она.

— Давай Мишка заводи машину и уезжайте. — сказал Глеб.

— Да ну ты брось! — воскликнул Миша. — Идите с Мариной выведите машину, а я пока их тут по сдерживаю, потом дайте сигнал…

— Не успеешь добежать браток. Выбора у нас нет, я кажись все равно не жилец, так что…

— Марина заведи машину Ї сказал Миша и снова попытался уговорить Глеба Ї Можно успеть! Дам выстрел и…

— Миша, слушай это… — прервал Глеб, тяжело дыша он сказал Ї Назови сына Глебом, а? Хорошее имя? Мать думала хорошее… — смотря в пустоту медленно проговорил он.

— Глеб. — тихо сказал Миша. Это было неправильно, его не так воспитывали. Принципы, можно было назвать это кодексом, не прикосновенным сводом правил, которому приучал его строгий отец. Он не мог уйти… Но сейчас он был в ответе не только за себя:

— Назову Глеб, обязательно назову.

— Все давай быстрее. Выводи машину. — с трудом проговорил Глеб.

Выехав на улицу они с надеждой стали ждать, но… Раздался выстрел, за ним еще один и еще, и еще. Всего четыре, Глеб не появился, зато черной толпой начали выбегать зараженные. Миша вдавил педаль газа и оставляя за собой клубы выхлопных газов они понеслись по пустынным улицам прочь из города. За окном словно кадры черно-белого фильма, проносились картины однотонного города. Эти словно вывернутые наизнанку кишки трубы коммуникаций, каменные дома тянувшиеся на своих сваях от мерзлой земли, бесконечные линии проводов, все это одним мигом пронеслось. Сзади остался замерший в предсмертном выдохе город, а спереди их ждало полное неопределенности будущие. Но среди всех вопросов, огнем тревожил один — Четыре выстрела, стал ли один последний предназначен для него самого, их спасителя?

— Ты не думай, все ж там получилось быстро, как тут среагируешь? Разумом думаю: да, надо было именно так, но вышло, видишь, по-другому.

Макар наклонил ветку тальника, достал из ножен старый, точенный-переточенный нож, задумчиво срезал палку, подцепил отошедший краешек коры и одним движением снял ее, как пленку с сосиски.

Жить ему оставалось секунд триста, не считая времени на ужин.

— Если бы дал Тангара мне еще шанс — возьми, сделай все умнее, на хрена тебе эта боль головная.

Заточив один конец палки, Макар помешал тушняк в котелке. Этой же палкой подгреб стынущие угли ближе к котелку.

Вечер отступал, начиналась ночь. Луна так и не явилась, затянуло небесную канцелярию так, что тучи казались неподвижными мазками на низком, свинцовом небе. Нужно торопиться. Наше время уходит.

Молча сняли котелок, все съели махом, в две ложки. Тарелками не заморачивались.

Макар задумчиво ковырял землю палкой с таким убитым видом, что мне стало противно.

А то я не понимаю, к чему ты клонишь.

Я встал, с трудом разогнувшись. Спина не хотела идти, хотела остаться здесь.

Но наш груз ждать не мог.

Накинул ремень рюкзака, погасил остатки углей старым туристским методом, проверил скотч на грузе. Пока держал.

— Хорош болтать уже, двинули.

Второй день мы передвигались пешком, с крейсерской скоростью в пару километров в час. Двигатель стукнул позавчера уже после заката, надеяться на помощь мы перестали почти сразу, с пятилетним эскудиком здесь никто ничего не сумеет сделать, даже если бы и нашелся кто живой в пределах дневного перехода.

Наша страшная ноша давила, прижимала к земле. Дело даже не в физическом весе, больше давили на психику звуки из-под полиэтилена. Монотонное всхлипывание вперемешку с урчанием словно наливало ноги свинцом. Оставалось только стиснуть зубы, собрав волю в кулак, чтобы не съехала крыша.

Кончались сигареты, спирт мы бахнули еще в прошлую ночевку.

Хуже всего были комары. Эти твари жрали нас не хуже вампиров.

— Может, оставим ее пока здесь? — отчаявшись, прямым текстом спросил Макар. — Позже вернемся, заберем, Саныч, а?

Я промолчал. Выдержав необходимую паузу, бросил:

— Втроем выезжали, втроем и вернемся.

Нас было трое — я, Макар и Рыжая.

Рыжая — это моя женщина. Познакомились мы с ней пару лет назад, на очередном безликом корпоративе, с тех пор частенько встречаемся. Мне сорок пять, женат, есть дочь, успешен, имею виды на кресло повыше, если не буду дергаться. Умею красиво говорить тосты по-якутски. Дача в СОТ «Алаас» на Песках, рассчитана на вполне комфортное пребывание трех-четырех семей, если учитывать оба флигеля. Года три назад к нам положили асфальт, ездить на дачу в Якутске на новенькой Камри с низким профилем, а не на убитых крузаках, купленных в кредит — очень мне нравилось, стильно. Еще пару сделок пропущу через свое управление — и возьму бэху в фирменном салоне на Западе, седана, тогда самых серьезных буду к себе на шашлыки звать. Многочисленные гости ценили и баньку, строили хоть и наши, но под руководством настоящего финна.

Все было хорошо.

Слишком хорошо.

Недавно поставили мне диагноз. Нехороший, прямо скажу, диагноз, самый страшный для мужчины репродуктивного возраста. Какая-то чертова болячка уже несколько месяцев поедала меня изнутри, а я узнал только сейчас.

В сорок лет, когда жизнь только началась, как говаривала героиня Веры Алентовой, мне шлепнули на лоб диагноз — рак предстательной железы в самой его запущенной форме.

Я же мужчина, негоже мне помирать по такой срамной причине. Рыжая, опять же. Мы ведь уже почти два года встречаемся, не разлей вода. Связь на телепатическом уровне, без слов, понимаем друг друга с полувзгляда. На планерках между нами незримая нить, хотя по протоколу мы сидим на диагонально противоположных сторонах стола, согласно протоколу и табличек.

Официальная медицина в моем случае развела руками. Жить мне оставалось лет 5–7.

Самое трудное было — сохранить рассудок в первые дни после положительных анализов.

Никому не сказал. Аккуратно расспросил супругу. Она у меня в Дом Арчы ходит, общается с кругами со стороны народных целителей. Завуалировал личный интерес и вскоре получил нужную рекомендацию.

Вот так я и узнал про старика Хара Хаана, по слухам, творившего чудеса. За услуги берет очень, очень дорого, но помогает всегда, хотя цифр никто и никогда не озвучивал. В шутку рассказал Рыжей, дескать, можно выехать покататься как бы на пикник, посмотреть на смешного дедушку, как на картинках с добрыми шаманами. Заодно чакры там какие почистить, оформим как командировку, никто ничего не заподозрит.

Идея ей понравилась, милый старик засел в хорошенькой головке. Думала целых три дня, потом решилась. Я свистнул родственнику по материнской линии, заодно и водителю, Макару. Все обернул как развлечение, хотя для меня как раз решался вопрос важнее некуда. Взяли у завгара относительно подготовленный эскудик, бросили в багажник канистру со спиртом, для ускоренного контакта с местными, да и поехали на правый берег Лены в этот никому не известный, забытый Кересиннях — в поисках чудотворца Хара Хаана.

Переправу прошли обычно, как и сотни раз до этого. Нужное нам местечко оказалось деревенькой из трех домов в полусотне километрах от Нижнего Бестяха, в сторону от трассы, поэтому добирались довольно долго, около двух часов по лесной заросшей колее. Жили здесь всего с десяток человек, но вопреки ожиданиям, очень приветливые и хорошие люди. При виде моей пассии, крайне эффектно вышедшей из машины, местные затаили дыхание. Готов поспорить, здесь таких еще не видели, что ж, тем легче будет с ними договориться.