Утром 5 июня полковник Рафуль дал из своего трейлера отмашку, и его часть пришла в движение. Группа Исраэля повернула на юг, чтобы выполнить задачу блокировки, «7» и Т-01 продолжили движение на запад к рубежам египетской обороны. Спустя пятнадцать минут головная рота столкнулась с сильным противотанковым противодействием. Командир роты, капитан Амнон Гилади, погиб в командирском люке, когда его танк вспыхнул от попадания снаряда. Подполковник Ури немедленно приказал лейтенанту Эйн-Гилю, рота которого соседствовала с севера с головной ротой, идти к ней на помощь. Эйн-Гиль развернулся и, стремясь поскорее выполнить задание, сделал ошибку. План требовал, чтобы головная рота лишь прощупала позиции египтян, так, чтобы главные силы прошли как бы по касательной вдоль наименее защищенного рубежа, чтобы не платить дорогой ценой за фронтальную атаку. Эйн-Гиль, однако, буквально пронзил вражеские позиции, при этом потеряв из виду едущий на полугусеничных бронемашинах батальон парашютистов 7–1, который должен был сопровождать. 7–1 предстояло атаковать укрепленную зону с юга на север вдоль трассы уничтоженной дороги. Эта часть плана имела особо важное значение для продвижения южного клина наступления в районе Рафахского перекрестка.

Эйн-Гиль видел, как сгорел танк командира головной роты, в то время как за ним в бездействии стояли, выстроившись в линию, остальные «Паттоны». Первый успех египтян лишил головную роту уверенности, и она замерла без движения под сильным огнем противника.

Получив приказ подполковника Ури, Эйн-Гиль послал взвод из состава своей роты на подавление огневой позиции неприятеля слева от роты Гилади, а сам с оставшимися танками выдвинулся вперед и вступил в артиллерийскую дуэль с вражескими противотанковыми и полевыми орудиями. Но рельеф местности, где с запада на восток пролегали песчаные дюны, не позволял Эйн-Гилю занять удобную огневую позицию. Танки находились слишком близко друг от друга, оставаясь открытыми для огня противотанковых пушек египтян.

— К черту, — разозлился Эйн-Гиль. — Мы разрежем их надвое.

Он поднял флажок и просигналил роте следовать за ним. За считанные минуты рота обрушила на врага шквал огня, стремительным маневром смела с лица земли противотанковые орудия и оказалась с другой стороны вражеских укреплений. В этот момент из тыла примчался джип с офицером, и тот сообщил Эйн-Гилю, что надо перейти на другую радиоволну. Эйн-Гиль сделал это и услышал: «Вперед, вперед!»

Эйн-Гилю нравились подобного рода приказы. Он со своей ротой продолжил продвижение на северо-запад, в то время как батальон парашютистов 7–1 повернул на юг, чтобы обойти с фланга укрепленную зону, сквозь которую уже проломился Эйн-Гиль. Обе части разъехались в разные стороны и так никогда больше и не встретились, хотя, в соответствии с изначальным планом, Эйн-Гиль должен был ехать впереди 7–1 вдоль трассы разрушенной дороги и атаковать с юга на север на южном участке укрепрайона Рафахского перекрестка. И по сей день остается загадкой, кто же велел Эйн-Гилю изменить частоту приема, хотя есть предположение, что приказ предназначался роте Гилади, которая осталась без командира, а тот, кто передавал приказ, просто перепутал, адресовав его Эйн-Гилю.

Как бы там ни было, рота Эйн-Гиля — девять «Паттонов» — двинулась вперед. Возглавляли подразделение он и сержант Бенни Инбар. Местность походила на ту, что и к северу от дороги на эль-Ариш, разве что там было еще больше холмов и песка. После долгих поисков, в конце концов обнаружив трассу разрушенной дороги, Эйн-Гиль и Инбар услышали, как в воздухе что-то засвистело, затем загрохотало, и рядом с ними упал и зарылся в песок снаряд. Их начали обстреливать.

Оглядевшись, Эйн-Гиль заметил два египетских танка. Он определил, что это Т-34, на расстоянии 1500 м движущиеся с северо-запада на юго-восток. «Паттоны» его и Бенни Инбара находились немного впереди роты, у которой так и не нашлось времени должным образом перестроиться после прорыва через египетские укрепления. Египтяне успели выпустить по Эйн-Гилю и Инбару шесть снарядов, прежде чем те сумели занять удобную огневую позицию. Бенни Инбар получил осколочное ранение в шею, но продолжал участвовать в бою.

Два вражеских танка спустились с холмов и исчезли из виду. По сообщениям, поступившим от танкистов его части, Эйн-Гиль сделал вывод, что виденные им танки входят в состав большого формирования, направлявшегося для блокирования направления наступления по уничтоженной дороги с юга. Таким образом, с юга же они имели возможность обойти Эйн-Гиля. Комроты всецело захватила идея переиграть противника: обойти с фланга тех, кто обходит с фланга его. Он приказал четырем своим «Паттонам» двинуться на юг и встретить египтян, создав у неприятеля впечатление, что он располагает преимуществом. Тем временем Эйн-Гиль и другие пять «Паттонов» зайдут египтянам в тыл, сократив дистанцию до 1000 м. Выехав на холм, чтобы иметь лучший обзор, лейтенант увидел шесть египетских танков, часть которых оказалась к нему кормой, часть — бортом. Он молил Бога, чтобы четыре «Паттона» быстро добрались до египтян, но их продвижение, как казалось ему, заняло целые века. Эйн-Гиль уже начал сомневаться в разумности своей затеи.

Наконец, после пяти невыносимо долгих минут ожидания четыре «Паттона» появились перед противником, что, по-видимому, сильно обрадовало египетских командиров, которые изготовились использовать все свои преимущества: рельеф местности и численное превосходство. Вражеских машин насчитывалось свыше шести — всех Эйн-Гиль не видел. Египетские танки открыли огонь по четырем «Паттонам». В тот же миг Эйн-Гиль и Бенни Инбар, сопровождаемые еще тремя «Паттонами», устремили свои танки на огневую позицию и первыми же выстрелами подожгли два египетских танка. Только позднее установили, что это тяжелые советские ИС-3, обладавшие самой сильной броней из когда-либо производившихся танков.

Экипажи «Сталиных» пришли в замешательство и попытались поменять позицию, что неизбежно ставило их в невыгодное положение по отношению к четырем атакующим их в лоб «Паттонам». Египетских танки двигались медленно, и также медленно и нерасторопно принимали решения управлявшие ими люди. Прежде чем они изменили позиции, развернулись, перезарядили пушки и смогли наконец стрелять, Эйн-Гиль и Бенни Инбар подожгли еще три «Сталина». Бой закончился. ИС-3 замерли в разных положениях: некоторые в изначальной позиции, другие успели развернуться или только начать разворот. Скоро в них воспламенились боеприпасы, башни двух взлетели на воздух, одна приземлилась на собственное место, но только вверх тормашками.

Эйн-Гиль окончательно потерял 7–1. Он попытался установить радиоконтакт с командиром батальона, подполковником Ури, но безуспешно. Он посоветовался сам с собой и решил продолжить наступление. Противотанковые орудия врага дислоцировались у Кафр-Шана, южнее дороги на эль-Ариш. Он повернул в этом направлении, но ошибся в расчетах и вместо Кафр-Шана вышел значительно западнее, к Шейх-Зувейду, находившемуся в зоне действий бригады «D». Здесь Пинко попытался задействовать Эйн-Гиля в атаке на Джеради. Однако в 13.00 возобновился радиосвязь с подполковником Ури, который приказал лейтенанту оставаться там, где он находится, и ждать дальнейших приказов.

Рота «Паттонов» капитана Амоса имела задание защищать южный фланг полковника Рафуля, затем, рассредоточившись к западу от разрушенной дороги, уничтожить позиции египетской артиллерии. Он завершил выполнение своей части плана и прибыл с батальоном парашютистов, чтобы атаковать противотанковую концентрацию Кафр-Шана. Отсюда ему предстояло с тыла штурмовать вражеские позиции южнее Рафахского перекрестка. Рота потеряла один танк, который напоролся на мину, и другой, самого капитана, в котором испортилась гидравлика. Капитан Амос пересел в другой танк. По пути в Кафр-Шан рота наткнулась на опорный пункт, удерживаемый двумя ротами с большим количеством противотанковых орудий. В жестоком бою израильтяне разгромили неприятеля, затем рассредоточились и начали обстреливать Кафр-Шан. На этом этапе у капитана Амоса было одиннадцать «Паттонов».