Полковник Шмуэль видел, что продвижение бригады выравнивается, что она завершила основную миссию в районе Рафаха, взяв армейский лагерь. Сам лагерь не являлся целью, но он прикрывал важные для израильтян позиции противника. Неприятель в лагере вел огонь только из стрелкового оружия, и Шмуэль не стал задерживаться, оставив окончательное подавление сопротивления врага на тех, кому предстоит проводить операцию по зачистке, — частям, которые следуют за бригадой «D». Он решил, что пора развивать успех и приниматься за следующую задачу — продвигаться к Шейх-Зувейду. По рации комбриг вызвал командира разведроты:
— Где вы находитесь?
— Шамир. Я номер пятый. Я за вами. Прием.
— Номер пятый. Это Шамир. Ко мне для доклада.
Капитан Орши, высокий, с взъерошенными черными волосами, выскочил из командирской полугусеничной бронемашины и побежал к полковнику Шмуэлю, от которого получил два приказа. Один — разведгруппа под его командованием должна двинуться вдоль дороги и выяснить, какими силами противник обороняет перекресток. Если неприятель оставил его, как предполагал полковник Шмуэль, группа пойдет дальше к Шейх-Зувейду, расположенному на расстоянии тринадцати километров от перекрестка. Также Орши было приказано послать разведгруппу к подполковнику Пинко, чтобы вывести его к укреплениям перекрестка.
Разведгруппа — два «Паттона», три полугусеничные бронемашины и четыре джипа — отправилась в путь. Не доезжая сотни метров до перекрестка, она неожиданно наткнулась на сильный огонь противника. Капитан Орши отметил, как мастерски укреплены и замаскированы позиции неприятеля — он бы даже не заметил их, если бы враг не обнаружил себя, открыв огонь. Орши немедленно доложил обо всем полковнику Шмуэлю. Затем связь прервалась, поскольку капитану Орши пришлось вступить в бой, чтобы спасти от гибели свою роту. Первый же залп вражеских орудий нанес урон израильтянам. Противотанковый снаряд угодил в гусеницу бронемашины саперов. Комвзвода джипов второй лейтенант Иаков Яркони, следовавший за полугусеничной бронемашиной, приказал водителю подъехать к ней поближе и, окликнув командира саперов лейтенанта Шлёмо Кенисбуха, предложил помощь.
— Ничего. Мы справимся. Поезжайте дальше, — ответил лейтенант Кенисбух. Неприятель поливал дорогу пулеметными очередями, и Яркони ранило в руку, пока он садился в джип. Джипы объехали поврежденную бронемашину и двинулись дальше за остальной частью группы к перекрестку. Огонь бившей по израильтянам египетской артиллерии становился все точнее.
Тут капитан Орши увидел два словно бы вынырнувших из-под земли вражеских танка. Цвика, командир первого «Паттона», уничтожил оба двумя выстрелами с дистанции двести метров. Орудийный и пулеметный огонь усилился, но Орши не мог точно определить, откуда стреляли, — огневая точка скрывалась за земляным валом. Капитан понял, что попал в ловушку. Отойти он не мог, а, свернув на дорогу, по обеим сторонам которой пролегали минные поля, он превращался в фатально легкую цель. Единственным способом уйти отсюда живым, было атаковать и уничтожить засевшего в засаде противника. Орши находился в первой полугусеничной бронемашине, двигавшейся сразу за двумя «Паттонами».
— Право руля! На врага! Танки первыми! — скомандовал капитан. «Паттоны» свернули направо, за ними, паля из всех пулеметов, следовали полугусеничные бронемашины и джипы. В семидесяти метрах от шоссе один ряд колючей проволоки служил границей минного поля. Сначала Орши хотел остановиться, но в мгновение осознал, это — смерть, противник перебьет их, как цыплят. Он находился в низине, в центре минного поля, тогда как окопавшийся и превосходивший разведчиков численно враг — на возвышенности. Минное поле тянулось до самых траншей, чтобы ночью мины не сняли. Добраться до окопов противника можно было, только преодолев все минное поле.
— Вперед, на врага! Через минное поле! — скомандовал капитан по рации. Разведгруппа ринулась на поле. Первым налетел на мину джип Габи. Его подбросило в воздух и перевернуло, четверо сидевших в нем солдат были тяжело ранены. Осталось три джипа. Сержант Фенихель выскочил из джипа и побежал к перевернувшейся машине. Только проследив за тем, чтобы раненых вывезли с минного поля на дорогу в транспортере для подвоза боеприпасов, он вернулся в свой джип. При этом самого его ранили в ногу. Яростно ругаясь, он наотрез отказался присоединиться к раненым товарищам и продолжал сражаться. Затем на мине подорвался «Паттон». Его экипаж продолжал вести огонь из пушки и пулеметов.
Второй лейтенант Яркони, уже раненный в руку, все еще строчил из установленного на джипе 7,62-мм браунинга. Когда до вражеских окопов оставалось всего двадцать метров, пулемет заклинило. Яркони выскочил из джипа и побежал к траншее. Прыгнув в нее, он начал косить врагов из автомата. Яркони перебил всех, кто попался ему под руку, однако, когда он выбирался из окопа, раненый египтянин выстрелил второму лейтенанту в спину, и тот упал. Разведчик лейтенант Амос тоже выскочил из своей полугусеничной бронемашины, которая уже подавила сопротивление неприятеля на ее участке вражеской траншеи, и побежал к раненому второму лейтенанту. Амос кричал водителю Яркони, Муки, чтобы тот подъехал к краю окопа. Вдвоем они подняли раненого и устроили его на заднем сиденье джипа. Муки повел машину задним ходом, стараясь двигаться точно по своей колее, чтобы не наскочить на мину.
Два оставшихся джипа, две полугусеничные бронемашины и «Паттон» завершили атаку. Следуя примеру Яркони, солдаты выпрыгивали из машин и врывались в траншеи под прикрытием огня, который вели их товарищи из бортовых пулеметов. Еще продолжалась яростная битва, когда Муки удалось добраться до середины минного поля, но тут рядом ударил снаряд. Взрывной волной Ярко-ни выбросило на капот джипа. Муки остановил машину и переложил офицера на заднее сиденье, с облегчением заметив, что раненый еще дышит; сердце его продолжало биться.
— Воды, — прошептал Яркони.
В джипе воды не было. Муки огляделся и заметил, что метрах в сорока на земле валяется черная четырехгалоновая [19 л.] канистра с водой, которую, видимо, выбросило из перевернувшегося джипа Габи. Муки вылез из джипа и пополз к искореженному сосуду. Пули свистели над головой водителя. Когда ему оставалось только руку протянуть к вожделенной цели, пулеметная очередь прошила канистру, и струя воды брызнула Муки в лицо. В злобе он вскочил и побежал к джипу с пустыми руками.
— Скоро будет вода, — пообещал он командиру. Продолжая сдавать задним ходом, Муки выехал на дорогу.
Там принял на борт еще одного раненого бойца из экипажа подорвавшегося на мине танка и поехал к Рафаху, но скоро вновь вынужден был остановиться. На дорогу вышел Шлёмо Кац; он ехал в бронемашине саперов, которую подбили, и сильно обгорел. Кац заковылял к джипу Яркони, но упал. Муки поднял его, уложил на рацию и покатил дальше, чтобы вскоре вновь остановиться. На обочине лежал еще один раненый с ожогами. Муки положил в джип и его. Он ехал, ведя джип левой рукой — правой ему приходилось придерживать раненых, чтобы они не выпали из машины. Наконец ему удалось добраться до батальонного перевязочного пункта, но второй лейтенант Яркони к тому моменту уже умер.
Уцелевшие египтяне разбегались из окопов. Зачистка позиций в общем и целом завершилась, и капитан Орши решил вывести потрепанную часть на дорогу. Однако на обратном пути на мине подорвалась его собственная полугусеничная бронемашина. Сидевшие в ней разведчики пересели в последнюю уцелевшую бронемашину, раненых разместили на следовавший позади транспортер для подвоза боеприпасов. Сержанта Хаима Фенихеля уговорили сесть в транспортер, но движение по минному полю становилось все более опасным, и Фенихель выбрался из машины. Волоча раненую ногу, он осторожно прощупывал землю перед собой шомполом от автомата, проверяя, нет ли в ней мин. Так он прополз более сотни метров, пока транспортер не выехал на шоссе. Затем Фенихель взобрался в кузов и лег рядом с другими ранеными. Транспортер мчался в батальонную медсанчасть, когда в него попала мина, убившая сержанта Хаима Фенихеля.
