Что же до инструкций генштаба и политических соображений, диктовавших применение иного подхода, командующий Южным командованием не был готов полагаться на возможность того, что в войну вступит «кто-то еще» — то есть силы британцев и французов, — а потому не видел оправдания оттягиванию момента основного удара на сорок восемь часов. Он считал, что приказ генштаба являлся политической и военной ошибкой, которая дорого нам обойдется.

Из-за навалившейся в последний момент работы я оказался не в состоянии выехать с КП ранним утром, как собирался. Когда же я все же смог выбраться, поездка на юг по запруженным армейскими колоннами узким дорогам заняла больше времени, нежели я рассчитывал.

В Беершеве мы завернули в ставку Южного командования, но никого из офицеров там не обнаружили. Все они разъехались по полевым частям и передовым штабам. Командующего мы нашли в Бееротаиме и вместе с ним проследовали в Кусейму.

Деревня Кусейма расположена в долине, а сражение, закончившееся за несколько часов до нашего приезда, происходило поблизости на холмах, где египтяне оборудовали укрепленные позиции. Однако селение война тоже не обошла стороной. В лавке творился кавардак. Все полки опустели, на полу валялись осколки разбитого кувшина для масла. На околице деревни валялись туши мертвых верблюдов, которых в горячке прикончили. В зарослях кустарника солдаты гонялись за неуловимыми курами, оказавшимися слишком ловкими. Все, что я увидел, казалось мне отвратительным и позорным, вероятно, особенно из-за раздражения, вызванного действиями командующего.

Мы обнаружили авангард 7-й бронетанковой бригады посреди Рас-матморской горной цепи, в двадцати километрах к западу от Кусеймы. Клубы пыли, поднятые с земли стремившейся на запад бронетехникой, виднелись издалека. Бригада успела углубиться на территорию Синая примерно на сорок километров, хотя в соответствии с планом ей полагалось находиться в Израиле, в сорока километрах от границы, в районе сосредоточения около Нахэль-Рут, стоять там и не двигаться.

В какой-то момент мне вспомнилась картина из детства, когда стадо коров, которых я пас, обезумев на жаре от назойливых насекомых, бросалось бежать без оглядки. Я же, краснея от стыда и досады, должен был стоять и смотреть, как они убегают в поля, словно бы из презрения ко мне задравши хвосты.

Все объяснения по поводу нарушения приказа командующего я уже выслушал по пути и даже успел сказать ему, что я о нем думаю, до того как мы встретились с командиром бригады. Пришло время отдавать приказания. Я точно знал, каковы они будут, и уже представлял себе, как танки разворачиваются и катятся обратно в На-хэль-Рут на своих гусеницах. С точки зрения поддержания дисциплины, это совершенно обоснованное распоряжение, но будет ли оно столь же верным применительно к будущему кампании?

Прошло уже восемь часов, как бригада вступила на Синай. Командующий сказал, что поставил танкистам задачу продвигаться через Кусейму к опорным пунктам Ум-Катеф и Ум-Шихан, но, достигнув их, остановиться и не атаковать. Между тем, как часто бывает в таких случаях, «из-за проблем со связью» бронетанковый батальон с приданными частями пошел на Ум-Катеф.

Ум-Катеф, однако, не спешил сдаваться. Атакующие столкнулись с серьезным сопротивлением и метким огнем истребительно-противотанковых САУ «Арчер»[37]. Один танк и полугусеничная бронемашина были подбиты. Командир роты и трое солдат получили ранения, а артиллерийский офицер связи погиб, когда, высунувшись из бронемашины, достал компас, чтобы сориентироваться на местности. Тем временем в зоне боя появился комбриг. Он сделал вывод, что у батальона нет шанса самостоятельно взять вражескую позицию. Соответственно, батальон отступил, а комбриг занялся сбором дополнительных сил для новой атаки.

Но что сделано, то сделано. Если и в самом деле продвижение бронетанковой бригады по Синаю привело к активизации египтян, особенно в воздухе, раньше чем мы планировали, теперь уже ничего не поделаешь и будет, пожалуй, разумнее постараться извлечь максимальную выгоду из того, что бригада вступила в боевые действия. Соответственно, я отдал приказ 7-й бронетанковой немедленно приступить к выполнению задания, отводившегося ей в операции «Кадеш» — прорваться на центральном направлении Джебель-Либни— Исмаилия.

Командир бригады[38] вновь сказал, что не сможет взять Ум-Катеф своими силами, избежав при этом крупных потерь. Поэтому я велел ему оставить все как есть, обойти опорный пункт с юга и наступать на запад к Суэцу по двум параллельным направлениям, на Бир-Хасну и Джебель-Либни. Едва ли все опорные пункты окажут столь же серьезное сопротивление.

Общая тенденция совершенно иная. Когда откроется весь фронт, более упорные неприятельские гарнизоны будут окружены и отрезаны от своих, и тогда нам будет проще разделаться с ними. В любом случае, завтра на рассвете англо-французские силы начнут бомбить египетские аэродромы, и, как можно надеяться, после этого мы с большей легкостью сумеем достичь наших целей.

Бросив в наступление целиком бронетанковую бригаду, мы, разумеется, будем вынуждены поменять наши планы на этом фронте. Поэтому я также приказал передвинуть на двадцать часов вперед — на ночь с 30 на 31 октября — время начала выступления 10-й бригады, которая должна овладеть египетскими позициями в районе Ницаны — Ауджа-Масри и Тарат — Ум-Басиса.

Мы возвратились в Кусейму, и как только вошли на КП 4-й бригады, пришло сообщение о том, что разведывательная группа 7-й бронетанковой только что захватила перевал Даика, расположенный в двадцати пяти километрах к западу от Кусеймы. Перевал представляет собой очень узкий проход длиной примерно двадцать километров, связывающий направление Абу-Агейла — Исмаилия с параллельным направлением Кусейма — Бир-Хасна — Суэц. У южной оконечности перевала дорога выходит на мост. Когда к нему приблизилась наша бронетанковая разведка, мост был взорван, а разведчики заметили всадников на трех верблюдах, удиравших на запад. Поскольку мост взлетел на воздух, наши солдаты обогнули его, кое-как перебрались через вади и через перевал вышли к его северной оконечности, где и закрепились. В результате теперь бронетанковая бригада получила возможность атаковать Абу-Агейлу с тыла — с запада. Какие бы сложности ни встретились танкистам утром, им, без сомнения, нельзя пожаловаться на недостаток объектов для штурма, путей наступления и простора, на котором можно было бы развернуться.

Командир 4-й бригады оборудовал КП на холме к востоку от деревни. Я выслушал детальный рапорт об обстоятельствах взятия Кусеймы и сообщил ему о корректировке планов. Мы решили, что, несмотря на усталость личного состава бригады, нужно будет послать разведчиков для открытия пути к Нахле, а затем отправить за ними пехотный батальон на смену парашютистам, удерживающим Нахле, поскольку у них будет другое задание. Подразделение разведки 4-й бригады состоит из отборных бойцов, которые, кроме того, располагают подходящим для преодоления песчаных дюн транспортом. Что до батальона, который пойдет следом, то тут не ясно, кто кого повезет, автобусы солдат или солдаты автобусы. Но ждать мы не можем. Мы должны развивать наступление и, кроме того, открывать новые направления. Надеюсь, что путь Кусейма — Нахле окажется не таким непролазным, каким стал для наших машин маршрут Кусейма — Кунтила. Как только у продвигающихся частей начнут кончаться запасы провианта, топлива, патронов и снарядов, в полный рост поднимется проблема снабжения, а потому нам надо побыстрее обеспечить линии коммуникаций, по которым потечет потоком снаряжение и другие снабженческие грузы.

Я уехал из Кусеймы с сувениром — кремневым наконечником стрелы. Танковые гусеницы распахали расположенный поблизости от колодца холмик, где солдаты обнаружили кремневые ножи, кинжалы и прочие предметы древности. Похоже, тут 8000 или 6000 лет назад находилась мастерская, где делали разные изделия из кремня. Там нашлись сломанные лезвия, треугольные наконечники стрел, а также заготовки, из которых все это изготавливалось. Кто знает, какое дикое племя обрушилось на здешних жителей многие тысячи лет тому назад, так что те, в панике убегая, бросили свои изделия и сырье. Потом песчаные бури похоронили все это под слоем песка на десятки веков, пока одним прекрасным утром гусеницы резко повернувшего танка «Шерман» не открыли миру кусочек древней цивилизации.