Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

За столом сидела верхушка Армии Обороны Израиля: региональные командующие, командующие бронетанковыми войсками, ВВС и ВМФ. Большинству из них не исполнилось еще и сорока. Но не только молодостью объяснялось их волнение, но и характером. В последнее время командовать боевыми частями не посылали людей, которые в критической ситуации говорили: «Ну, может быть…» Эти молодые полковники и генералы познали, что такое война, на личном опыте. Они начинали во главе взводов и даже отделений и шаг за шагом поднялись по лесенке до командиров бригад и дивизий. Они в полной мере осознавали все значение сказанного мной на совещании. Они не страшились того, что предстоит, а скорее ждали этого. Интенсификация активности арабских террористов и наши ответы на вылазки бандитов вели к росту психологического напряжения в рядах военных. Более всего угнетало то, что, несмотря на все усилия, на все победы, оплаченные кровью наших лучших бойцов, проблема была все так же далека от разрешения.

Сегодня вечером они наконец-то услышали то, чего так ждали: приближается час решительной битвы. Одна из целей ее — выбить египтян из эль-Ариша на севере и из Шарм-аш-Шейха на юге. Успех кампании будет означать, что корабли из Эйлата смогут выходить в Красное море, а в секторе Газа и на Синайском полуострове перестанут существовать базы террористов.

После моего доклада мне пришлось отвечать на вопросы, большинство которых касалось технических аспектов мобилизации, перспектив получения дополнительной живой силы и запчастей для техники, а также распределения боеприпасов из неприкосновенного запаса со складов генштаба между частями. Был и один не технический вопрос. Бригадный генерал И. спросил, какова вероятность присылки «добровольцев» из России и других стран советского блока на помощь Египту?

Мы не раз спрашивали себя об этом и прежде, однако раньше вопрос звучал в общих докладах политического и стратегического характера. Сегодня же он стал как никогда актуальным. Наша армия готовилась к сражению с арабами, и командиры знали, что, несмотря на численное превосходство в живой силе и технике, арабские войска уступают нашим по боевым качествам. Но что если нам придется столкнуться в бою с поляками, чехами или русскими? В ответ я сказал следующее:

1. Чем короче кампания, тем выше шанс, что никаких «добровольцев» не будет.

2. Даже если они появятся, то скорее всего можно ожидать чехов или поляков, но не русских.

3. К тому же такие «добровольцы», по всей видимости, окажутся не пехотинцами или танкистами, а летчиками, так что встретимся мы с ними только в небе. Не думаю, что это будет приятнее, чем сталкиваться с египетскими пилотами, но в конце концов поляки и чехи, это всего лишь поляки и чехи. Совещание закончилось. Пока оно шло, все участники держали при себе своих офицеров связи, которые теперь опрометью помчались в штабы. Колеса закрутились.

До двадцатого у нас оставалось всего семнадцать суток — совсем немного времени на все приготовления, особенно учитывая то, что в целях сохранения режима секретности мы не могли начать призыв резервистов. Но я не сожалел об этом, потому что, несмотря на все порождаемые спешкой трудности, мы сумеем сохранить главное преимущество — внезапность. А если мы сумеем сохранить в тайне время начала операции и то, что целью ее является захват Синайского полуострова, это будет огромное военное достижение. Я прекрасно осознавал то, на какой риск мы идем, откладывая мобилизацию, дать старт которой собирались за четверо-пятеро суток до начала кампании. Нашим людям придется без какой-либо подготовки, бросив работу на предприятиях и в учреждениях, в один день стать солдатами на войне. Я знаю, сколь тяжел будет этот переход, но внезапность стоила того.

3 октября 1956 г.

Сегодня прошло совещание в моем кабинете в генштабе. Первая половина встречи в узком кругу была посвящена матчасти. Разногласий не отмечалось. Мы сошлись на том, что помощь в этом направлении нам будет оказана, хотя и не в тех масштабах, в которых мы просили. Из Парижа поступили сведения о том, что вопрос о предоставлении нам 200 полугусеничных бронемашин[21], 100 танков «Супер-Шерман», 20 танковых транспортеров и 300 полноприводных трехосных (6x6) грузовиков решается положительно.

На второй части встречи обсуждалась оперативная сторона предстоящей кампании, и тут мнения разошлись. Начали мы с ВВС, которым отводилась самая большая роль в наступлении. Для того, чтобы справиться с задачей, летчикам придется выложиться полностью, поскольку, если нам не удастся с самого начала напасть на египтян неожиданно и уничтожить вражеские самолеты на земле, наш план провалится.

Затем мы перешли к обсуждению схемы действий наземных сил — пехоты, бронетехники и десантников, — и я особо подчеркнул, что наиважнейший фактор для нас — скорость, и мы должны закончить кампанию как можно быстрее. Чем дольше она продлится, тем больше у нас будет трудностей, прежде всего политического характера: это и давление со стороны Соединенных Штатов, и направление в Египет «добровольцев». Таким образом, все необходимо завершить в течение не более чем двух недель. За это время нам необходимо завоевать весь Синайский полуостров.

Но необходимость спешить диктовалась не только проблемами политического свойства. С оперативно-тактической точки зрения, нам тоже следовало действовать как можно быстрее, поскольку именно в таких условиях было проще всего реализовать наши главные преимущества перед египетской армией. Я не имею в виду преимущества в личном плане — каждого нашего пилота против пилота противника, танкового экипажа против танкового экипажа, — а говорю об армии в целом, о ее тактических подразделениях, о группах бригад, бригадах и батальонах, действующих против аналогичных частей противника. Я позволю себе назвать операции египтян схематичными. Ставки командования у противника находятся в глубоком тылу, в отдалении от линии фронта. Любые коррективы в первоначальные планы, как, например, смена диспозиции, образование новой линии обороны, изменение целей атаки и т. д., требуют времени. Время уходит и на получение информации с места сражения, обдумывание ситуации, выработку решения и передачу приказов действующим частям по длинной командной цепочке.

У нас все гораздо проще. Наша система гибка и пластична и менее рутинна. Мы имеем возможность реализовывать планы с помощью отдельных, независимых друг от друга подразделений, командиры которых получают необходимые донесения немедленно и принимают решения на месте. Такое преимущество позволит нам быстро приспособиться к изменившейся ситуации на фронте сразу после прорыва. Я уверен, что мы сможем так построить кампанию, чтобы не дать противнику времени на перегруппировку его войск после первой атаки и будем вести боевые действия безостановочно. Это основа наших планов. Мы создадим специальные боевые формирования для выполнения каждой отдельной задачи. Каждая из таких групп должна будет идти к цели на одном дыхании, сражаться и прорываться, только вперед и вперед, нигде не останавливаясь.

Я знаю, что подобный подход применим не во всех случаях, но, по моему мнению, он вполне разумен в данной конкретной ситуации, когда задача состоит в захвате Синайского полуострова, а противник — армия Египта. Кроме того, такой способ ведения войны более всего подходит для наших вооруженных сил и вполне в характере наших офицеров. Я могу указать командиру любого подразделения в израильской армии точку на карте — Суэцкий канал — и сказать: «Вот цель, вот основное направление наступления вашей части. В бою вы можете даже не трудиться вызывать меня на связь с просьбами прислать еще солдат, оружия и техники. Мы дали вам все, что нужно, и больше ничего не будет. Держите меня в курсе относительно того, как продвигается наступление. Вам надлежит выйти к Суэцу через сорок восемь часов». Я могу отдавать командирам такие приказы, потому что знаю, офицеры готовы к выполнению подобных заданий и способны их выполнить.

вернуться

21

К началу Сточасовой войны, или Синайской кампании, в распоряжении Армии Обороны Израиля находилось 600 единиц полугусеничных бронетранспортеров. В основном это были открытые американские МЗ и М9.

12
{"b":"273603","o":1}