В полночь четверга, 8 июня, большинство людей на позиции крепко спали. Некоторое время спустя из штаба бригады Цеева предупредили о том, что отступающие вражеские танки могут ударить ему в спину, а около 03.00 часов он получил сообщение, что два египетских танка прошли через позиции бригады и, по всей вероятности, скоро появятся у него в тылу. Однако свои могли идти в том же направлении, поэтому Цеев приказал людям не спешить открывать огонь и стрелять только по получении приказа, в последний момент.
— Огонь! — приказал Цеев, когда силуэты двух машин приблизились, не идентифицируя себя. Сторожевой пост открыл огонь. Обе машины загорелись, и только тогда стало видно, что это два грузовика с египетской пехотой. В это же время послышался грохот танков, приближавшихся от Исмаилии.
Цеев счел, что его контратакует египетская бронетехника, либо это идет авангард египетских деблокировочных сил. Он поднял по тревоге батальон и приказал 120-мм противотанковой полугусеничной САУ дать выстрел по египетским танкам, которые быстро двигались с запада с пригашенными фарами; их было семь или восемь. Цеев велел расчетам 81-мм минометов стрелять осветительными минами. Танки АМХ-13 уже начали рассредоточиваться, а не бронированная техника по приказу комбата отошла в тыл. Больше ничего он сделать не успел — египетские танки оказались прямо перед ним.
Первый выстрелил и попал в полугусеничную бронемашину с тяжелым минометом, застав врасплох расчет, не успевшей сделать даже первого выстрела. Вспыхнули боеприпасы. Три египетских снаряда один за другим ударили в груженную взрывчаткой полугусеничную бронемашину саперов; другой египетский танк подбил бронемашину офицера связи с авиацией, а затем разведроты. За две минуты батальон М-100 понес тяжелые потери: шестнадцать человек убитыми и двадцать — тяжело раненными. Позиция была вся в огне и дыму. В горящих бронемашинах начали взрываться боеприпасы, и, чтобы спастись, люди бежали в пески. В АМХ-13 лейтенанта Хагея запаниковал стрелок, он выпрыгнул из танка и побежал прочь с дороги, оставив Хагея выполнять три обязанности: командира взвода, командира танка и стрелка[115].
В соответствии с полученной информацией, к западу от батальона Цеева, на дороге к Исмаилии, неприятель сосредоточил большое количество танков. Сейчас командир М-100 видел, что перед ним Т-55, против которых ему придется сражаться на АМХ-13. Русский Т-55 представлял собой усовершенствованный Т-54. Во всех отношениях современный танк, равный новому «Паттону» (М-60), сравнения с которым АМХ-13 —старый, легкий французский танк— не выдерживает. АМХ-13 поступили на вооружение Французской армии в конце сороковых годов, а ЦАХАЛ заполучил первую партию в 1953 г.[116]. Но хуже всего было то, что песчаные дюны вокруг АМХ-13 затрудняли маневрирование, а это только увеличивало преимущества Т-55. Весили АМХ-13 вдвое меньше Т-55, и их пушки не могли пробить броню Т-55, тогда как броня АМХ не являлась надежной защитой от снарядов Т-55.
Цеева приказал открыть огонь, когда головной египетский танк оказался уже в 100 м, второй — в 170 м, а третий — в 250 м. Все стреляли из пулеметов и пушек. Цеев сам видел, как два снаряда попали в первый Т-55 и отскочили от него, высекая снопы искр. Не потеряв присутствия духа, он приказал своим АМХ постараться и попасть Т-55 в борта или в корму.
— Марганит. Это Царцир. Меня одолевают Т-55. Прием, — радировал Цеев командиру бригады «М».
— Тирах. Это Марганит. Батальон Царцира атакуют Т-55. Прием, — доложил комбриг «М» генералу Талю, который находился в расположении Б-10. Таль получил сообщение минутой позже прибытия «Паттонов» полковника Шмуэля, за которыми отправил джип разведки. Генерал Таль слышал звуки битвы по рации и видел вспышки и всполохи пламени. Командиру бригады «М» комдив немедленно приказал отправить на помощь Цееву роту «Шерманов» из 2-го танкового батальона, а самому комбату М-100— прекратить боевое соприкосновение с неприятелем и отступить на полтора километра. В то же время он велел полковнику Шмуэлю направить на выручку Цееву роту «Центурионов», и комбриг бригады «D» распорядился, чтобы послали роту из Б-10. Майор Шамай Каплан тронулся в путь со своими «Центурионами». Им предстояло пройти более сорока километров.
— Царцир. Это Марганит. Откатывайтесь. Я посылаю к вам роту «Шерманов». Отбой, — радировал полковник Мен Цееву. К М-100 выдвигалась рота «Шерманов», оснащенных новыми двигателями и пушками (105 мм).
Цеев отдал приказ выйти из боевого соприкосновения с неприятелем и начать отступление, но, неожиданно передумав, решил вернуться. Бой велся на ближних дистанциях, АМХ начали маневрировать и выходить на огневые позиции, с которых могли поразить бортовое бронирование Т-55. Головной египетский танк, который нанес батальону столь большой ущерб, уже был подбит в правый борт. Второй египетский танк не пошел за первым, но попытался обойти М-100 с левого фланга, откуда он выпустил несколько снарядов по центру позиции израильтян, нанеся им заметный урон. Бронебойный снаряд АМХ, который стрелял по Т-55 первым, угодил в люк, но отскочил. Тогда АМХ попытался обойти Т-55 с фланга и попал в него второй раз, в ходовую часть, но Т-55 опять не остановился. Наконец АМХ смог обойти с фланга Т-55 и с расстояния в сорок метров всадил снаряд в его борт. Т-55 загорелся.
Своим решением не отступать под давлением египтян Цеев воодушевил людей. Его упрямство и наглядно продемонстрированная способность АМХ поражать бортовую броню Т-55 вселили в людей его батальона смелость и, похоже, изумили противника. Другие два Т-55 были подбиты в борт, их экипажи успели выпрыгнуть и укрыться в песках. Вид бегущих танкистов поверг египтян в смятение и заставил задуматься. Колонна встала, и Т-55 разместились вдоль дороги и на краю песков. Египтяне вели бой, меняя огневые позиции — выезжая вперед, производя выстрел и вновь отступая.
Когда прибыла рота «Шерманов», М-100 превосходно держался. На первый взгляд, лагерь казался разгромленным. Грузовики, джипы, бронемашины и даже танки АМХ горели. Изуродованные трупы обугливались в горящей технике; даже не было возможности извлечь тела. Прибывший с ротой «Шерманов» заместитель командира батальона, Хаим Тамир, немедленно отправился на осмотр позиций египетских танков на джипе. Проехав около полутора километров, машина оказалась в зоне видимости неприятеля, была подбита, и Хаим Тамир потерял ногу.
«Шерманы» совсем недавно участвовали в другом бою и не успели пополнить боезапас — у каждого осталось всего несколько снарядов. Тем не менее танки открыли огонь. В то же время появились израильские самолеты и атаковали египтян, которые отступили на расстояние в пять километров. Не сумев прорвать заслон израильтян, противник стал ждать развития событий.
— Царцир. Это Марганит. К вам идет рота «Центурионов». Прием, — информировал Цеева командир бригады «М».
— Марганит. Это Царцир. Вопрос. Рота поступает под мое командование? Прием.
— Царцир. Это Марганит. Нет. Отбой.
Чуть позже Цеев услышал по радио майора Шамая Каплана:
— Царцир. Это Шамай. Я на пути к вам. Где египетские танки? Прием.
— Шамай. Это Царцир. Не по рации. Сообщу вам лично. Конец связи.
Скоро подтянулись «Центурионы» с танком Шамая Каплана во главе. Цеев взобрался в «Центурион» комроты, и они отправились на наблюдательный пункт, где комбат объяснил Каплану ситуацию. Затем он вернулся в батальон, а Шамай — к своей роте. Цеев получил инструкции не следовать за ротой «Центурионов», но Шамаю предписывалось осуществлять радиоконтакт со штабом через М-100.
Шамай, однако, скоро оказался вне зоны уверенного радиоприема, и Цеев забеспокоился. Он сел в командирскую полугусеничную бронемашину и быстро поехал вперед, чтобы сократить дистанцию. Когда связь восстановилась, комбат предупредил Шамая:
— Не удаляйтесь больше, чем на десять километров, от наших позиций.
