Меир Бен Ари закончил юридический колледж в США, где его отец, гражданин Израиля, работал в консульстве своей страны. По закону Бен Ари был призван в израильскую армию, прошел курс начальной военной подготовки, затем после сурового тестирования получил предложение продолжить службу в специальном антитеррористическом подразделении разведслужбы. Важную роль в назначении сыграло знание им четырех языков, в том числе русского и арабского.

По долгу службы Бен Ари участвовал в нескольких боевых операциях, был ранен в руку и награжден военной медалью. После стажировки в штаб-квартире разведывательной службы «Моссад» стал помощником военного атташе в посольстве Израиля в Вашингтоне, где занимался вопросами антитеррора.

В Вашингтоне Бен Ари встретился и познакомился с Георгием Бойко, который работал в военном атташате советского посольства.

И вот теперь, по договоренности с полковником Бойко, он ожидал прихода некоего Полуяна, которого тот настоятельно рекомендовал, как крупного специалиста-диверсанта. Сам Полуян, демонстрируя пунктуальность, появился на Большой Ордынке за три минуты до назначенного времени.

У входа его уже ожидал Бен Ари, и они вместе прошли в помещение, отведенное для переговоров.

Бен Ари во время беседы сидел за столом, сцепив пальцы рук и поставив их перед собой заборчиком, словно хотел отгородиться от собеседника.

— Господин Полуян, мне назвали вас специалистом своего дела и сомневаться в рекомендациях тех, кто вам их дал, я не собираюсь. Больше того, мне не понадобятся от вас никакие подтверждения вашей квалификации. Сотрудничество в таком деле, как наше, может строиться только на полном доверии. Вы согласны?

— Да, — ответил Полуян, склонив голову.

— Теперь о человеке, ради которого затевается операция. Скажу прямо, шейх Абу Бакр не просто террорист. Он — вирус терроризма. Это фанатик, который сеет вокруг себя зло, поддерживает любое насилие, совершаемое под знаменем ислама. Именно спекуляции на борьбе за чистоту веры долгое время обеспечивали Абу Бакру поддержку правительств Саудовской Аравии и эмиратов Персидского залива. Он пользуется большим авторитетом в Ираке, Ливии, Афганистане. Нашим политикам пришлось потратить немало усилий, чтобы изменить в исламских государствах представления об этом человеке. Вы сами понимаете, что никто из них до сих пор не хочет публично осудить его, поскольку такое осуждение может прозвучать как осуждение борьбы с врагами ислама. Но Саудовская Аравия, Эмираты и Пакистан сегодня уже дистанцировались от исламского терроризма. И если Абу Бакр окажется в наших руках, это не вызовет протеста официальных властей ближайших соседей Израиля…

Полуян улыбнулся. Речь господина Бен Ари напомнила ему о времени, когда в подчиненных ему ротах замполиты с серьезным видом объясняли солдатам суть международных событий, о которых сами только что вычитали из газет.

Бен Ари заметил эту улыбку и психологически точно определил ее смысл.

— Господин Полуян, вы улыбнулись. Но поверьте, для понимания нашей позиции мой рассказ имеет определенное значение. И это не политбеседа, как вам показалось.

Полуян улыбнулся снова.

— Вы не совсем точно поняли мою улыбку. Я всегда придерживаюсь принципа, что информация не бывает избыточной.

— Вот фотография того, о ком мы говорим.

Полуян рассмотрел фотографию. Обычное лицо с правильными арабскими чертами. Глаза смотрели прямо, взгляд невыразительный — скучающий или бездумный, понять было трудно. Большая неухоженная борода, какая-то клочковатая, похожая на куст степной верблюжьей колючки. Такие же неухоженные усы. Тонкие брезгливые губы. Уши, торчавшие в стороны, напоминали ручки кастрюльки.

— Вы мне ее дадите?

— Безусловно.

— А вот материалы космической съемки. Сделана она с разведывательного спутника армии Соединенных Штатов. По существующей договоренности, передать вам снимки я не могу. Но наш специалист обработал материал на компьютере, и я готов предоставить вам копию в виде топографической карты. Вот она.

Бен Ари взял со стола папку в зеленой пластиковой обложке и положил перед Полуяном. Тот раскрыл корочки. Карта, судя по координатной сетке, представляла узкую полосу горной местности, с проставленными на ней соответствующими цифрами.

— Синим овалом очерчена зона, в которой предполагается место расположения Абу Бакра. Это так называемый Мертвый город, а на деле группа развалин горских аулов при впадении реки Мешехи в Аргун.

— Я изучу это, — сказал Полуян, откладывая чертеж.

— Теперь финансовое обоснование договора. Может быть, я огорчу вас, но условия такие: живой шейх Абу Бакр — миллион долларов. Мертвый — половина этой суммы.

— Какая разница — живой он или мертвый? — Полуяна требование такого рода удивило. — Обычно, устанавливая цену за голову, имеют в виду любое состояние разыскиваемого.

— Абу Бакр нам нужен живой. Мертвый, по ряду причин, он стоит дешевле.

— Да, но достать этого типа во всех случаях достаточно трудно. Разве не так?

— Вы — профессионал, господин Полуян, потому, задавая вопрос, лукавите. Но я отвечу. Ликвидировать шейха можно одним выстрелом с дальнего расстояния. Выследить, найти позицию и, — Бен Ари сделал указательным пальцем движение, имитируя нажим на спусковой крючок. — Верно?

Полуян кивнул, соглашаясь.

— А вот взять его живым куда сложнее. Придется войти в соприкосновение с личной охраной. Захватить и увезти пленного на определенную территорию также составит трудности. И немалые. Мы все это понимаем и оцениваем оба результата по разным тарифам.

— Можно еще вопрос? — Полуян посмотрел Бен Ари в глаза. — Правда, он касается больше политики.

— Да, пожалуйста. Я предпочитаю устранить все неясности заранее, чтобы позже не возникало недоразумений.

— Скажите, зачем шейх вам нужен обязательно живым?

— Я не сказал, что это обязательно. Точнее, мы предпочли бы видеть его в таком состоянии.

— Почему?

— Его будут судить в Израиле. И приговорят к смерти.

— Вы говорите о приговоре так уверенно, будто не суд будет определять судьбу шейха, а это уже сделано вашим правительством.

— Конечно, это решит суд. Но по статьям, которые будут ему предъявлены, смертный приговор предопределен законом.

— В чем же смысл суда?

— Вы не следили за делом Оджалана? Это бывший лидер курдской рабочей партии, организатор множества террористических актов. Для курдских фанатиков Оджалан был непререкаемым авторитетом для курдов. У турецких спецслужб имелась возможность устранить Оджалана физически, без суда. Но они решили этого не делать. Мертвый Оджалан стал бы считаться святым великомучеником и его смерть вдохновляла бы террористов. Турецкие спецслужбы сумели задержать Оджалана. Это вызвало бурю эмоций у его сторонников. Вы, конечно, знаете об акте самосожжения молодых курдов перед Государственной Думы в Москве. И вот начался суд. Испуганный смертным приговором, Оджалан публично заявил, что в обмен на жизнь призовет курдов сложить оружие. Так был развенчан образ отважного бойца. Оджалан оказался обычным трусливым политиканом-подстрекателем. Судя по тем сведениям, которые мы имеем о шейхе Абу Бакре, он обычный спекулянт идеями ислама и развенчать его публично куда полезнее, чем превращать в шахида — мученика, отдавшего жизнь за веру.

— Хорошо, я понял, но исключить смертельный исход в операции трудно. Короче, если шейх погибнет, что от меня потребуется для доказательства этого факта?

— В ваши руки может случайно попасть нижняя челюсть с зубами. У нас есть зубная формула этого террориста. Он лечил зубы у дантиста в Саудовской Аравии. Нужные свидетельства случайно попали в руки нашей службы.

— Я понял, — Полуян улыбнулся. — Кстати, зубы — это на крайний случай. Надеюсь, что трофей вам придется сличать с его фотографией. А, миллион — большие деньги… Мне придется составлять отчет о проделанной работе?

— Нет, отчет напишет наш сотрудник. Это значит, господин Полуян, что вам придется отказаться от славы. Никто никогда не должен узнать, как была выполнена задача. Во-первых, это в интересах безопасности всех членов вашей группы. Нам бы не хотелось, чтобы исламские радикалы объявили на вас охоту. Во-вторых, учтите, я делаю крайне честное признание: нам желательно приписать успех в задержании своей спецслужбе. И еще одно. В случае полного провала вашей миссии, господин Полуян, мы об операции ничего не знали и не могли знать.