Маргарита замерла: «Ну, вот и всё…это конец!»

Марго уже приготовилась налететь на Дениса, сделав вид, что споткнулась, но тут заметила, как довольная ухмылка сползла с лица Холодова, вытянувшимся от удивления… Заглянула тому через плечо и облегчённо выдохнула: ее изображение было на снимках. Девушка торжествующе посмотрела на подстрекателя. Вампир был в полнейшем недоумении:

— Это как понимать?

— А что вас смущает, Эдуард Вадимович? — злорадствовала Марго.

— Это что за хрень такая? — возмутился Холодов, потерявший последнюю надежду разоблачить ее с помощью этих снимков.

Ден ещё какое то время любовался изображениями девушки, но вдруг стал серьезным. Марго напряглась и заставила себя вновь взглянуть на экран камеры. Теперь там ничего не было. Казалось, что кадр просто засветился, но камера то цифровая…

— Вот! — закричал Эдик, к которому вернулась способность говорить.

— Что вот?! — спросил Самарин, сосредоточенно нажимая кнопки камеры. — Зря вы себя фотографом возомнили, Эдуард Вадимович. Впредь занимайтесь своим делом. Надеюсь, здесь просто настройки сбились, а не что-то более серьезное, — было заметно, что он не на шутку рассердился.

— Ты что не понял? Она же… — начал зачинщик.

— Я-то всё понял, а вот ты, видно, не совсем, — перебил его охотник. — Учти, если ты испортил мне камеру, будешь покупать новую!

Марго повторно выдохнула с облегчением.

— Вот, Эдик, еще и на бабки попал, — подмигнула она растерявшемуся Холодову, а потом добавила шепотом: — Как говорится, не рой яму другому, а то…

В обратную дорогу собрались уже за полночь. Марго забралась за заднее сидение авто, намереваясь по пути подремать. Но её ждало разочарование. Рядом вновь сел Самарин, а в его присутствии ей было не до сна. Маргарита чувствовала себя словно на иголках. Какой уж тут покой. Она старалась делать вид, что сосредоточена на дороге и даже закрыла глаза, пытаясь все же осуществить свои планы. Но, то ли он был слишком близко, то ли… Её это безумно раздражало: и то, что в его присутствии она не могла расслабиться, и то, что её мысли неизменно возвращались к его персоне, и то, что сердце рядом с ним начинало биться быстрее.

Андрея тоже волновало такое близкое соседство, но он намеренно садился рядом. Глядя на её грозный и неприступный вид, он улыбался своим мыслям. Эту улыбку иногда ловила Марго и ощущала себя ещё хуже.

Наконец, тишину прервал Степаныч, пребывавший в прекрасном расположении духа:

— Фотоссесия удалась на славу! — воскликнул он и потёр довольно руки. — Как вы считаете? — обернулся к Самарину и Тумановой.

— Я тоже так думаю, — подтвердил Денис и повернулся к девушке.

Марго же всеобщее благодушие и взгляд сотрудника совершенно вывели из себя, и она не сдержалась:

— Чушь! — заявила резко.

— Что вы имеете в виду? — поинтересовался президент.

— Я не считаю эту фотосессию удачной!

— Это почему? — удивился Данилов.

— Я думаю, не оправдано было менять место съемки.

— А я с вами не согласен, — вступился Самарин. — Взгляните на снимки, по-моему, получилось замечательно, — и Ден протянул включенную на просмотр камеру Марго.

— Как бы ваше «замечательно» не пришлось в Москве переснимать, — она даже не взглянула на экран, и презрительно отвернулась к окну. В душе понимала, что не права, но остановиться уже не могла.

— А ну, дайте взглянуть, — фотокамеру взял Данилов. — А что?! По-моему, просто великолепно! — озвучил он свой вердикт после небольшой паузы.

— Марго, взгляни, — вновь предложил ей Денис. — Ты ошибаешься.

Эти слова стали последней каплей.

— Я ошибаюсь?! Тогда зачем спрашивать мое мнение? Вы же все сами решаете! А может, вы, Денис Александрович, теперь в кресло вице-президента пересядете?

— Марго, — встрял Степаныч. — В тебе говорит уязвлённое самолюбие.

— Во мне говорит — главный вице-президент этой конторы, — вспылила она.

— Тогда взгляни на снимки, как вице-президент — начал закипать и Самарин.

— Там не на что смотреть, — отрезала она.

— Значит, «не на что»?

— Не на что!

— Давай так: если ты права и фотоссесию придется переделывать — я уйду из компании к твоей радости. Но если…

— Если! — перебила она язвительно.

— Если, — твёрдо продолжил он, — всё получится — с тебя ужин.

— Что? Я не собираюсь с тобой ужинать!

— То есть, ты уже признала поражение?

— Нет! Уверяю вас, ужин не состоится. Ищите работу, господин Самарин!

— Не думаю. Подбирайте вечернее платье, госпожа Туманова!

Обменявшись, таким образом любезностями, они отвернулись в разные стороны и уставились в темноту ночи.

— Вот и хорошо, — устало заключил Данилов, обрадованный тем, что спорщики, наконец, успокоились.

Больше они не проронили ни слова. В отеле так же в гробовой тишине разошлись по своим комнатам. Единственным желанием у всех было — спать.

Но уснуть у Марго никак не получалось, она ворочалась с боку на бок, ругая себя за глупую выходку в машине: «Капец! Это ж надо было!!! Что я за дура упрямая! Ведь, понимаю же, что он прав! В мужском теле мозгов было побольше, всё это женские гормоны, пропади они пропадом. Только ужина с охотником мне не хватало!»

Она кипела от злости на саму себя, что не может нормально реагировать на Самарина. Промучившись в раздумьях почти весь остаток ночи, пришла к выводу, что это женское тело виновато во всех её злоключениях, и как только она от него избавится, всё вернётся на круги своя. Уже близился рассвет, а сон всё не шёл. Устав бороться с бессонницей, Марго поднялась и, решив, что неплохо было бы поохотится, собралась и, никем незамеченная, быстро вышла из гостиницы. Мысль сходить на охоту нравилась ей всё больше и больше. Тем более, что охотилась она слишком давно, вернее ещё он… И это было странно. Маргариту начинало беспокоить то, что она до сих пор не испытывает голода. С одной стороны, вампир может долгое время оставаться без пищи, но плохо то, что он теряет при этом силы. А они ей ещё понадобятся, она это чувствовала… Девушка со страхом подумала, что так недолго и очеловечиться окончательно. А ведь к тому и идёт… Странные всё время испытываемые эмоции и чувства её будоражили и сводили с ума. «Надо это пресечь на корню. Чуток человеческой крови и всё пройдёт… Никакой Самарин не станет её больше волновать…»

Но с другой стороны, охотник зорко следит за каждым её шагом. Может не стоит так, под самым носом… Можно же нарваться и конец тогда её такой тщательной маскировке… Нет, сейчас не время так рисковать. Хотя риск, как известно, благородное дело…

Денис тоже не мог уснуть… Он пролистывал фотографии с сегодняшней фотоссесии, дабы ещё раз убедиться, что она получилась. Дойдя до снимков, что сделал Холодов, задержался на них, внимательно рассматривая Марго, и улыбаясь своим мыслям. Он уже представлял их совместный ужин, и в данный момент окончательно убедился, что пари выиграл. Любуясь изображением вице-президента неожиданно заметил то, чего не рассмотрел сразу, еще на месте… На паре фотографий у Марго появились белые блики на лице и шее, дальше фото были слегка размытыми, в основном сверху, но виднелся женский силуэт, а вот последующие были засвечены полностью… Что-то внутри подсказывало, что это все не спроста… Но, так и не придумав более логичного объяснения сему факту, кроме как появление в тот момент Туманова поблизости места съемок, Ден устало отложил камеру и отправился спать.

Уже ложась в постель, он вспомнил про снимок старого письма из архива и не смог удержаться, чтобы снова не перечитать его:

«Приветствую Вас, достопочтимый Лев Тимофеевич. Пишет вам Арсений Иванович Лаврентьев. Спешу сообщить, что нашёл Вашего сына, Георгия Тумановского, лишь в Трансильвании. К моему величайшему сожалению, слишком поздно. Говорил с ним намедни, но доводов рассудка он слышать не желает. Наши с вами ранние предположения подтвердились — он связался с душегубцами. Как я его ни просил, как ни умолял, он ничего и слышать не хочет о возвращении в Россию. На нём сказалось уже пагубное их воздействие. Они бесчинствуют здесь и похищения совершают, потому как считают, что здесь их земля. Остаётся единый выход, хоть и тяжко мне исполнять свою миссию, но я не отступлюсь, пока не вырву его из лап злодеев. Покорнейше прошу простить, что не оправдал ваших чаяний и надежд. Но будем верить, что не все еще потеряно и у меня хватит времени его облагоразумить, хотя оно неумолимо мчится вперед.