между эпическим героем и неэпическим предпринимателем, водительство его Афиной

Палладой, которое становится возможным благодаря трем его качествам,

формулированным в «Одиссее» (XIII, 332) при помощи трех эпитетов – epetes, agchinous,

echephrōn (у Вересаева передано: «Ты осторожен, умен, не теряешь присутствия духа»).

Равновесие трех последних черт характера Одиссея и выявляет собою подлинную

оригинальность и величие Одиссея.

Телемах, спокойный, добродетельный, любящий своих родителей и патриотически

настроенный юноша. Тем не менее именно он перевешал всех неверных служанок (Од.,

XXII, 457-473) с характерным прибавлением о подергивании ног у повешенных. И это

производит такое же отвратительное впечатление, как и та бойня женихов, которую так

хладнокровно выполнил его отец Одиссей.

О Несторе уже говорилось, что он весьма болтлив, а в боях даже и не участвует.

Агамемнон, верховный вождь греческого воинства, имеет на руке пурпурный плащ (Ил.,

VIII, 221), а у Диомеда шлем дыроокий (V, 182), у Оресбия, который славился своей

страстью к приобретению богатства, «пестроблестящая повязка» (V, 707), в то время как

Аякс Теламонид, известный своим допотопным суровым характером, носит допотопный

щит, «яркоблистающий», «семикожный», похожий на башню (VII, 219-222).

Троянские герои весьма индивидуализированы в своем оружии и одеянии: Гелен

носит длинный фракийский меч (XIII, [258] 576-577), Парис – шкуру пантеры (III, 17),

Писандр – боевой топор (XIII, 611 сл.), Наст – золотые драгоценности, наподобие девы (II,

872), Деифоб – белый щит (XXII, 294), Гектор – огромный щит от затылка до пят (VI, 117

сл.), Амфий – льняной панцирь (II, 830).7)

Детализация наружности человека у Гомера также обладает чертами необычайной

живости. А. Северин говорит о прекрасных кудрях гомеровских женщин, о светлых

волосах Менелая, о быстрых ногах Ахилла. Это, конечно, эпический стандарт, который

тоже, впрочем, достаточно разнообразен. Мы приведем то, что уже не имеет характера

стандарта.

Когда Одиссей был превращен в нищего, то голова его стала абсолютно лысой, не

имеющей ни одного волосика (Од., XVIII, 354 сл.); у жениха Леода «нежные» руки (XXI,

150 сл.), Патрокл держит пику в левой руке, а камень бросает правой рукой (Ил., XVI,

734); но Астеропей имеет пики и в левой и в правой руке и сражается одновременно

обеими руками (XXI, 163). Телемах весьма похож на своего отца Одиссея, и это трактуется

в разных местах и в разных смыслах; Афина находит в нем сходство с отцом по голове и

глазам (Од., I, 208); Нестор – по разговору (III, 124 сл.), Елена – по общему впечатлению

(IV, 140-145), Менелай – по ногам, рукам, голове, кудрям и глазам (148– 150). Пенелопа

сравнивает Одиссея-нищего с настоящим Одиссеем по рукам и ногам (XIX, 358 сл.). Рост

героев тоже имеет немаловажное значение: Аякс Теламонид – огромного роста, в то время

как другой Аякс – маленький; Атриды тоже большого роста, а Тидей – приземистый.

Елена – вне всякого конкурса и годы для нее не имеют никакого значения. Одиссей после

20 лет разлуки со своей Пенелопой не находит никаких в ней перемен или по крайней

мере ничего не говорит об этих переменах. Пенелопа, правда, намекает на прошедшие

годы (Од., XXIII, 211 сл.), но, как мы знаем, это ничему не мешает.

Физическое поведение и жесты героев являются одним из самых главных предметов

гомеровского изображения. «Наглый троянец» в случае победы вспрыгнет на могилу

Менелая и оскорбит его память (Ил., IV, 177 сл.), Филотий и Евмей за волосы тащат

изменника Мелантия (Од., XXI, 187 сл.), Одиссей чуть не задушил свою няньку, схватив ее

за горло (XIX, 480), Гомер изображает умоляющих людей: они дотрагиваются до колен

(Ил., XX, 468), усаживаются на краю очага (Од., VII, 153). Боль и горе тоже выражены

жестами: Арес, рыдая, бьет себя по бедрам (Ил., XV, 113 сл.), Гекуба разрывает одежду

(XXII, 80), [259] Приам посыпает голову пылью (XXIV, 160-166), Одиссей накрывает

голову, чтобы спрятать слезы (Од., VIII, 84 сл.), Ахилл выражает свою нежность к

Патроклу тем, что кладет руки на грудь умершего друга (Ил., XVIII, 317), Фетида с

нежностью ласкает голову сына (XVIII, 71), Агамемнон держит руку раненого брата (IV,

154), Одиссей целует землю, спасаясь от кораблекрушения (Од., V, 463). Стыдливость

выражена у Пенелопы тем, что она опускает на лицо покрывало (XVIII, 210), у Одиссея –

стремлением прикрыть листьями обнаженное тело (VI, 127-129). Замечательно то, что у

Гомера одно движение следует за другим, и тогда его описания живут, волнуются,

непрестанно меняются. Так, например (Ил., VIII, 266-272), Тевкр напрягает лук под

прикрытием щита Аякса, который слегка отстранил щит, чтобы дать возможность брату

выстрелить. Выпустив стрелу, Тевкр снова бросился под прикрытие огромного щита.

Полна движения сцена тайного сговора купца финикийца и рабыни из дома родителей

Евмея (Од., XV, 457-464). Когда Евриклея дает приказания служанкам и слугам, то живо

рисуется картина пробуждения дома Одиссея: брызгают на пол, подметают, накрывают

кресла тканями, вытирают столы, моют посуду, носят воду (XX, 149-154). Зачастую Гомер

как бы нагнетает одно действие из другое. Так рисуется им отправление корабля (Ил., I,

480-483, Од., XIII, 75-77). Интенсивность и напряженность движения выражены в беге

Одиссея и Аякса Оилида (Ил., XXIII, 758-767), в состязании колесниц (362-372), в

прибытии к цели Диомеда, победителя в беге колесниц (500-508). Кони его расстилаются

над землей, пыль из-под копыт бьет в лицо возницы, он бьет коней бичом наотмашь, и пот

падает с их груди и шеи прямо на землю.

Гомеру удается блестяще показать не только быстрое движение на плоскости, но и

стремление ввысь. Особенно интересно это сделано в описании состязания Мериона и

Тевкра, стреляющих в голубя (Ил., XXIII, 862-884). Тевкр попал только в шнурок у ножки

голубя, привязанного к мачте, и голубь взмыл к небу. Но Мерион, выхватив из рук Тевкра

лук, выпустил из него свою стрелу и пронзил улетавшего голубя.

Приведем некоторые примеры из указанной выше работы П. Кауэра о приемах

обрисовки характеров у Гомера.

Феникс – не только грозный оратор и обличитель, но и умеет где надо проливать

слезу (Ил., IX, 433).

Телемах одновременно и чересчур смел и чересчур застенчив. В «Одиссее», I, 345-

359; 368-380; 386-398, он весьма вольно разговаривает с матерью и с женихами, в

частности с Антиноем. В III песни, 21-24 Телемах, наоборот, стесняется даже и

разговаривать со старшими. Об этой застенчивости Телемаха говорит Менелаю также и

Писистрат (IV, 158 сл.). Впрочем, эта застенчивость нисколько не помешала Телемаху

весьма вежливым способом заставить Менелая вместо одного подарка (трех лошадей с

колесницей и чаши) дать ему совсем другой подарок, более ему нужный (серебряный

кратер, 587-619). [260]

Женщины в «Одиссее» настолько изображены живо и выразительно, что один

английский исследователь8) даже предполагал, что «Одиссея» написана женщиной.

Испуганные служанки Навсикаи бегут на край мыса, где их легче всего можно было бы

поймать (VI, 138). Навсикая выходит навстречу неведомому чужестранцу в сознании того,

что ее красота и ее положение царской дочери вполне ее защитят. И она не ошиблась.

Одиссей, как известно, весьма высоко оценил ее красоту. И когда она говорит о

желательности для себя именно такого супруга, как Одиссей, то всем ясно, а может быть,

и ей самой, что она именно самого Одиссея хотела бы иметь своим мужем (344 сл.). Такая

же жизненность и реализм и такая же сознательная заинтересованность в своих делах