Олимпийские сцены у Гомера представляют собою переход к тому виду комизма,
который иначе нельзя и назвать, как грубым комизмом.
в) Грубый комизм. Ярким примером такого типа комизма является у Гомера
приключения Одиссея у Полифема (Од., IX, 181-545). Этот Полифем – одноглазый
великан, людоед, не признающий никаких законов (189-192, 215), не признающий даже и
богов (273-276). Вместо приветствия гостям и вместо поднесения им подарка, он хватает
двоих из них и съедает, и это повторяется еще два раза. Одиссей решает выколоть ему
единственный глаз, что он и делает, напоивши Полифема вином. Потом Одиссей со
своими спутниками выбирается из пещеры Полифема, находясь под брюхом баранов и
держась за их [199] шерсть. Со своего корабля он издевается над Полифемом, тот бросает
в него кусок скалы, так что корабль Одиссея чуть не затонул. Однако Одиссей со своим
кораблем благополучно добирается до стоянки прочих своих кораблей. Здесь перед нами
образец грубого комизма и даже больше, чем комизма. Комизм, переходящий в ужасное,
называется гротеском. Все приключение Одиссея с Полифемом – наилучший пример
гомеровского гротеска.
Другой пример такого же грубого комизма на границе с гротеском – это драка
Одиссея-нищего с другим нищим, Иром, когда Одиссей впервые появляется в собственном
доме (Од., XVIII, 1-110). Ир – наглец, обжора, очень большого роста, но слабосильный. Он
с Одиссеем перебрасывается ругательными словами. Потом женихи натравливают их друг
на друга, обещая победителю вкусные яства. Ир трусит, видя богатырское телосложение
под лохмотьями у своего соперника, и даже начинает дрожать от испуга. Он ударяет
Одиссея в плечо, но тому это нипочем. После этого Одиссей ударяет Ира в место под
ухом, у того хлынула кровь и он свалился на землю в судорогах. Одиссей тащит его за
ногу из дворца к воротам и оставляет его там, присовокупив внушительное наставление. А
женихи гоготали от удовольствия и стали потом щедро угощать Одиссея. Вся эта сцена
гораздо больше подходит к кабацкой комедии, чем к героической поэме. Кроме того, здесь
не просто комизм, но и комедия, поскольку эпическое повествование почти уже переходит
в драматическое представление, правда, довольно низкого и уже никак не героического
типа.
Заметим, что в обоих приведенных отрывках из «Одиссеи» не отсутствуют и
обычные аксессуары «низкой комедии» и прежде всего быт в его резко
натуралистическом плане.
Когда Полифем хватает двух товарищей Одиссея, чтобы их съесть, он
предварительно разбивает их об землю, так что из них выскакивает мозг и забрызгивает
собою все помещение; а Полифем разрезает их на части и только уже потом съедает их
вместо ужина (Од., IX, 288-294). Об этом Полифем в дальнейшем вспоминает еще раз (458
сл.). Когда же этот Полифем съедает еще двоих товарищей Одиссея и напивается пьяным,
его начинает рвать кусками человеческого мяса и вином (373 сл.). Одиссей втыкает
горящий кол в единственный глаз Полифема, глазное яблоко у Полифема лопается, и
жидкость, наполняющая глаз, начинает шипеть наподобие того, как шипит вода, если в нее
окунуть раскаленный металл (388-394).
Одиссей собирается пустить кровь Иру (XVIII, 21 сл.), а тот грозится выбить зубы у
Одиссея (28). Антиной тоже грозит Иру отрезать ему нос и уши, вырвать половой орган и
отдать его на съедение собакам (85-88). Когда Одиссей ударил Ира под ухом, то он
раздробил ему кость, багровая кровь бьет у Ира изо рта, сам он падает в пыль и бьется
пятками оземь (95-99). [200] После этого победитель Одиссей уплетает козий желудок,
наполненный жиром и кровью (118-120).
Черты грубого натурализма и комизма имеются не только в более поздней
«Одиссее», но и в более ранней и в более строгой «Илиаде». Приведем один весьма яркий
пример такого рода сниженного эпического стиля – случай с Аяксом во время состязаний
в честь Патрокла. Аякс и Одиссей, как известно, ненавидящие друг друга конкуренты.
Афина Паллада, покровительница Одиссея, не хочет, чтобы награда досталась Аяксу. И
она заставляет этого последнего поскользнуться на куче бычачьего помета. Аякс не только
поскользнулся и упал, но этот помет попадает ему в ноздри и в рот. Он начинает
отплевываться вместо того, чтобы быть первым в беге, а окружающие его ахейцы весело
смеются (Ил., XXIII, 774-784). Перед нами здесь комическая сцена, причем комизм этот
достаточно грубый и натуралистический, если иметь в виду общий возвышенный стиль
«Илиады».
7. Реторика и сентенциозность. Наконец, весьма существенными чертами
гомеровского стиля является сильный реторический элемент и огромное количество
сентенций, которые попадаются решительно в каждом маленьком эпизоде. Обе эти черты
тоже свидетельствуют о высокой культуре слова, возможной только в тот поздний период
устного и письменного творчества, куда мы относим Гомера. И специально они
свидетельствуют об огромном интеллектуальном заострении, к которому постепенно
приходил старый, наивный и простодушный эпос.
а) Реторика. Последующие античные теоретики ораторского искусства с полным
правом ссылались на Гомера, как на первого учителя красноречия. Как легко заметить
даже с первого взгляда, обе гомеровские поэмы буквально переполнены, речами, а
некоторые песни, как например IX песнь «Илиады» целиком состоят только из одних
речей. У Гомера справедливо находили изображение и разных типов ораторов (Менелай,
Нестор, Одиссей), и искусное членение речей, и высокую народную и общественную
оценку оратора, и глубоко-жизненное, практически-эффективное значение речей в самые
критические моменты изображаемых событий. Правда, является большим искусством
придерживаться эпического стиля, который по самой своей сущности часто требует речей
там, где ввиду быстроты протекания событий речь практически была невозможна, а был
возможен только какой-нибудь выкрик или краткая фраза. И вообще речь как элемент
гомеровского стиля – это огромная проблема, указать на которую совершенно необходимо.
Некоторые интересные сведения об ораторском искусстве Гомера и об отношении к
нему последующей реторики можно найти в работе М. М. Покровского «Homerica».31)
[201]
б) Сентенции. В план настоящей работы не входит исследование одного из
важнейших вопросов гомеровского стиля, именно постоянного употребления сентенций.
Этими сентенциями пересыпан буквально весь Гомер. Они свидетельствуют о наличии у
Гомера огромного жизненного опыта, глубокомысленных и вековых размышлений и о
тенденции обобщать свои наблюдения, фиксируя их в виде кратких, острых и
содержательных афоризмов. Сентенции у Гомера характеризуют и психологию отдельного
человека, и общественные обычаи, отражают и военные наблюдения, и моральные
раздумья, и вопросы о человеческой жизни, ее происхождении и назначении, об
отношении между богами и людьми, и о самих богах, и вообще о высших силах.
Проблема сентенций у Гомера как проблема его стиля и мировоззрения, взятых в их
целостном единстве, еще далека от разрешения в современной науке, где до сих пор мы
имеем по преимуществу только те или иные выборки из этих сентенций или некоторые
слабые попытки их классифицировать. Укажем на работу Е. Stickney, Les sentences dans la
poésie grecque d'Homére à Euripide, Par., 1903.
IV. Принципы свободноэпического стиля
1. Единство новых стилей у Гомера. При характеристике зарождения новых стилей
у Гомера в сравнении со стилем строго-эпическим законен такой вопрос: неужели
зародыши всех этих новых стилей существуют каждый сам по себе и никак не связаны ни
