права отдельной личности и ее частную инициативу. У Гомера – огромная пестрота

индивидуального развития. Здесь можно найти кого угодно, начиная от царей и вождей и

кончая батраками, рабами и нищими. Это стало возможным, как об этом тоже говорилось

не раз, в период [169] далеко зашедшего разложения первобытного общинно-родового

строя.

б) Связь личности с родовой общиной. Однако Гомер не был бы Гомером, если бы

изображаемые у него личности оказались вполне изолированными субъектами и потеряли

бы свою прямую связь с их родовой общиной. В период героической мифологии личность

сильно развита. Но она все еще находится в крепкой связи со своим родом и племенем,

она их обслуживает и охраняет, она их организует и ими управляет, она с ними

представляет единое целое. Всякое другое изображение личности уже выходило бы за

пределы эпоса и давало бы нам картину либо классического рабовладения, где личность

находится в единстве не с родовой общиной, но с полисом, как коллективом

рабовладельцев, либо картину позднего рабовладения, где личность вообще стремится

существовать изолированно и где всякий коллектив является для нее чем-то внешним и

часто даже насильственным.

в) Гомеровское богатырство, его внеклассовый и внесословный характер. Большое

развитие отдельной личности и в то же самое время сохранение ею своей коренной связи с

родом и племенем приводили к тому, что эта зародившаяся личность очень долгое время

была носителем всей социальной мощи ее коллектива. Она понималась как символ самой

этой общины, находясь в полном – и внутреннем и внешнем – единстве с нею и

олицетворяя собою все ее общественно-исторические возможности. Такая личность

становилась героической, такой зародившийся в родовой общине субъект был героем.

Он был личностью в смысле частной инициативы, в смысле распоряжения своими

индивидуальными возможностями. Но в нем еще не было ничего узко-личного,

эгоистически-ограниченного и чего-нибудь изолированного от общественно-исторической

жизни его коллектива. В таком герое обязательно воплощались все рассмотренные выше

принципы художественного стиля, т. е. в нем господствовал примат общего над

индивидуальным; он был абсолютно объективен, прост и наивен; он не углублялся в свои

узко-личные интересы, он был благороден, всегда храбр и отважен, он всегда был на

страже интересов своей родины, он был возвышен душою и далек от всяких мелочей

быта.

Это безусловное единство личности и родо-племенного коллектива, создающее

героизм, нужно выдвигать на первый план в определении гомеровского героизма. Герой

обычно очень силен, весьма мужествен и отважен. Но не это есть специфика гомеровского

героизма. Героями считаются у Гомера вестники, певцы и даже свинопасы. Герой

обыкновенно является победителем и стихийных сил природы, олицетворенных в каких-

нибудь чудовищах, и своих врагов, представителей чужого племени. Но это тоже не

является спецификой гомеровского героизма. Трос и [170] Ликаон ничтожны по своей силе

в сравнении с Ахиллом, молят его о пощаде, и он их беспощадно убивает (XX, 463-472,

XXI, 116-119). Но Трос и Ликаон – эпические герои. Герой обычно предан своей родине и

всеми силами старается ее защищать. Но это тоже не есть первое определение эпического

героизма. Агамемнон несколько раз приходит к выводу о бесполезности войны и

собирается отправляться домой. И все же Агамемнон – подлинный эпический и

гомеровский герой. Что же является в таком случае спецификой эпического героизма?

Она заключается в безусловном внутреннем и внешнем единстве личности и

родо-племенного коллектива, в единстве настолько близком и нерасторжимом, что

каждая личность является как бы индивидуальным воплощением родо-племенного

коллектива, и в каждой личности родо-племенной коллектив как бы сознает сам себя.

Другими словами, родо-племенная община в эпоху своего расцвета является таким

мощным монолитом, что она только и состоит из героев. В такой общине принципиально

нет негероев или, вернее, они заклеймены позором. Ни о каких классах или группировках

в такой общине не может быть и речи. Правда, является весьма сложным, трудным и

тонким вопросом для историка определять место, время, границы, причины и условия

такого героического расцвета родовой общины. К тому же этот принцип родо-племенного

героизма нельзя понимать неподвижно-метафизически и мыслить его в виде какой-то

окаменевшей вещи. Он текуч и подвижен, как и все на свете. И, может быть, он чаще

является идеалом и регулирующей силой, чем фактической обстановкой данного времени

и места. Тем не менее в качестве именно принципа такой героизм существовал; и он,

будучи древним, строгим и бескомпромиссным героизмом, как раз и был тем, что по

преимуществу нужно называть эпическим героизмом.

г) Идеология героя. Идеология и самосознание героя тоже стояли выше узких и

личных интересов. У Гомера много раз можно читать об идеалах доблести и храбрости и о

беззаветной преданности героя своему народу.

Предоставляя читателю самому просмотреть соответствующие места у Гомера, мы

здесь укажем только на работу Штиппеля.21) В этой работе имеются интересные

материалы, но она написана с резко классовых или сословных позиций, так что идеология

героя не изображена здесь с точки зрения своей необычайной широты и прежде всего вне

сословных ограничений.

д) Терминология героизма. Вместо этих слишком популярных подходов к героизму

Гомера гораздо более научный интерес представляет собою терминология героизма,

которая [171] как раз нашла для себя в науке весьма обстоятельное изображение,

Мы укажем прежде всего на старую работу – Fr. A. Ukert, Über Dämonen, Heroen und

Genien (Abhandl. d. Sächsischen Gesellschaft d. Wissenschaft. 1850). В этой работе собран,

вероятно, весь материал из Гомера, относящийся к термину «герой». Им приходится

пользоваться и теперь. Интересна далее работа Олерта.22)

Весьма небесполезны, хотя в настоящее время во многом устарели, статьи под

словом Heros в «Мифологическом лексиконе греков и римлян» под редакцией Рошера и в

«Реальной энциклопедии науки о классической древности» под редакцией Паули-Виссова.

Однако если все эти работы не устарели только по своим материалам и совершенно

устарели по своим выводам, то современное и весьма точное филологическое

исследование гомеровской терминологии героизма мы имеем в работе Трюмпи,23) где

разобраны все технические выражения у Гомера, в гомеровских гимнах и у Гесиода,

имеющие отношение к войне. В данном месте важно указать на ту часть этого

исследования, которая относится к терминам и выражениям у Гомера в связи с «победой»,

«славой» и пр. Впрочем, важнее всего общие выводы этого автора, относящиеся к военной

терминологии у Гомера; и важны они с точки зрения того, что автор пытается здесь

наметить разные периоды данной терминологии, хотя они и весьма далеки у него от

социальной истории. Однако приходится благодарить автора и за такой ограниченный

историзм, потому что у других авторов мы не находим даже и этого последнего.

Охватывая не только героическую, но и вообще всю военную терминологию,

включая оружие, воинов, сражения, победу и поражение, славу и бесславие и т. д., Трюмпи

предполагает четыре основных периода этой терминологии: догреческий, микенский,

эомейский (доэпический) и ионийский (в собственном смысле эпический).

Только микенскими он считает aor («меч»), bios («лук»), daïs («факел», или «война»),