цельности, и есть тот единственный и последний творческий индивидуум, который

создал гомеровские поэмы, и что те творческие личности (одна или многие), которые

создавали эти поэмы, были только проводниками общенародной воли, не привнося в это

творчество ничего узко-субъективного и изолированно-личного.

2. Гомер – отражение истории греческого народа.

Этот творящий народ-индивидуум имел свою историю, и содержание поэм Гомера

есть отражение этой истории. Этот греческий народ нельзя понимать отвлеченно, беря его,

как это делалось часто, вне определенных пространственных и хронологических границ,

но только со всеми теми длительными процессами его общесоциальной и военно-

политической жизни, которые и были фактической средой, породившей гомеровские

поэмы.

а) Общесоциальное развитие греческого народа, отразившееся в гомеровских

поэмах, охватывает собою не только весь общинно-родовой строй в целом, но в

значительной мере даже и выходит за его пределы. 1) Меньше всего нашла для себя

отражение у Гомера самая ранняя эпоха общинно-родового строя – матриархат с его

примитивными социальными отношениями и хтонической мифологией (от этого у Гомера

только ничтожные остатки, то ли в виде Геи, которая здесь употребляется только в

клятвах, то ли в виде Ириды-Радуги, оказавшейся теперь в полном подчинении у

антропоморфного Зевса, то ли в виде картины человеческих жертвоприношений в Ил.

XXIII, с которой, как видно, сам автор не знает, что делать, и т. д.). 2) Больше всего поэмы

Гомера отражают собою последующую социальную ступень – патриархат с его

организующими и рационализирующими функциями в хозяйственной жизни, с

обособлением отдельных родов и с вождями и героями этих родов, являющихся

выразителями их социальной и военной мощи в борьбе со стихийными силами природы и

с окружающим «варварством» (т. н. «героический век»). 3) Но окончательное свое

завершение и последнее свое оформление гомеровские поэмы получили только от эпохи

далеко зашедшего разложения героического патриархата, а вместе с тем и всего

общинно-родового строя, когда общенародная и героическая жизнь уже в значительной

мере становилась предметом эстетической рефлексии, лишалась своего непосредственно-

религиозного характера и превратилась в предмет светского поэтического творчества (это

уже канун рабовладельческого строя и частичный переход в пределы этого строя). [48]

2) Военно-политическая история греческого народа, на основе которой

образовались гомеровские поэмы, фактически была историей племен этого народа и их

передвижений. 1) Можно считать вполне установленным фактом, что эолийцы,

населявшие Фессалию и Беотию и достигшие весьма развитой ступени патриархального

героизма, двинулись в третьей четверти второго тысячелетия до н. э. на северо-запад

Малой Азии с завоевательными или колонизаторскими целями, неся с собой

воспоминание о родине, ее быте, религии и мифах, о ее аристократически-героическом

прошлом, т. е. о т. н. микенской культуре. 2) Можно даже с полной уверенностью

утверждать, что эти эолийцы покорили упомянутую часть Малой Азии, вошли в

теснейшее культурное соприкосновение с тамошними народами и переработали свою

религию и мифы в связи со своей новой военной, морской и колонизаторской жизнью и в

связи с усвоением местных малоазиатских мифов и культов. 3) Наконец, необходимо

утверждать, что эти победители эолийцы около начала первого тысячелетия до н. э. были

сами перекрыты еще новым потоком греческих переселенцев, ионийцев, которые заново

переработали всю эолийскую эпику в связи не только с своим новым, ионийским,

диалектом, но и с своим чрезвычайно живым, подвижным, чувствительным,

экспансивным, веселым и почти легкомысленным характером, наложившим неизгладимую

печать на суровый эолийский эпос и в этом виде передавшим его и всей последующей

Греции и всему культурному человечеству вообще.

3. Личность Гомера и оформление его произведений. Все указанные выше факты

из истории греческого народа говорят нам только о содержании поэм Гомера, в то время

как художественное произведение состоит не только из какого-либо содержания, но и

обязательно облечено в некую форму. Форму же всякому художественному произведению

дает его автор. Следовательно, сам собой возникает вопрос об авторской личности Гомера.

И 150-летняя история гомеровского вопроса, наполненная бесчисленными ложными

представлениями об авторстве гомеровских поэм, дает возможность в настоящее время

сделать по этому вопросу весьма ценные выводы.

а) Имманентный автор. Прежде всего одним из очевиднейших результатов 150-

летней научной работы над Гомером является в настоящее время то простое и

элементарное положение, что об авторе гомеровских поэм можно и нужно судить

только по самим гомеровским поэмам, что подлинный автор этих поэм рисуется только

самими же поэмами, что он для нас всецело остается в пределах этих поэм, почему и

нужно назвать его имманентным автором (лат. immaneo – «нахожусь в чем-нибудь»). Когда

исследователи говорили нам о множественности авторов, то, очевидно, они игнорировали

поэмы Гомера как художественное [49] целое и, следовательно, игнорировали то единое

поэтическое сознание, о котором только и можно говорить, если исходить из самих поэм.

Поэтому никакая теория множественности в настоящее время неприемлема для науки. С

другой стороны, если твердо стоять на почве самих поэм, учитывая их художественное

целое, и говорить о таком их авторе, который вполне им имманентен, то, очевидно, для

теперешней науки должна отпасть и всякая теория единоличного авторства, поскольку

всякий изолированный автор отделял бы себя от воспеваемого им народа и не имел бы

ничего общего с тем автором гомеровских поэм, который нами имманентно в них

ощущается. Подлинный имманентный автор гомеровских поэм есть, как сказано выше,

сам греческий народ, но в настоящее время мы должны сказать, что этот подлинный

коллективный автор не только не исключает индивидуального авторства, а, наоборот, его

предполагает, ибо только отдельные личности и могут что-нибудь придумывать и

записывать; но зато это должны быть такие личности, которые в своем сознании

неотделимы от народа и для которых самое интимное личное творчество – это и есть

всенародное творчество, так что в них творит не кто иной, как сам греческий народ в виде

некоего цельного индивидуума. Это очень близко и современным унитарным теориям,

поскольку здесь действительно утверждается некий один и единственный творящий

индивидуум, но это в то же время и очень далеко от них, поскольку утверждаемый нами

здесь творческий индивидуум не абсолютизируется нами ни в качестве отвлеченной

фикции народа, творящего вне отдельных личностей, ни в виде отдельной личности,

которая бы творила вне своего народа, преследуя исключительно свои

индивидуалистические цели. Это и есть тот подлинный имманентный автор гомеровских

поэм, о котором мы только и можем говорить; и всякие другие авторы, с точки зрения

современного состояния гомеровского вопроса, есть только научные фикции и

односторонние абстракции, для которых невозможно привести никаких реальных

оснований.

б) Художник. Всмотримся в этого подлинного имманентного автора, как его рисуют

нам поэмы Гомера. Тут тоже приходится начать с утверждения одной очень простой и

элементарной истины, которая игнорировалась большинством старых теорий по