художественное единство, но его не было сначала, оно – результат позднейшей обработки.

Самую личность Гомера Вольф не отрицает и даже соглашается допустить его

авторство для большинства песен. Но он отказывается определить, где, когда и как

действовал Гомер и где действовали другие поэты.

В этих рассуждениях Вольф не был вполне безупречен: если, по Вольфу, надписи на

камне не старше VII в., то ничего не [38] мешало быть раньше того письму на мягком

материале; сношения греков с финикийцами, у которых алфавит был уже в начале 1-го

тысячелетия, тоже делают возможным более раннее появление письменности. В новейшее

время Н. I. Lorimer в своей статье «Гомер и искусство письма. Обзор мнений с 1713 по

1939» (American Journal of Archaeology, 1948, 52, стр. 11-23) устанавливает появление

алфавита в Греции между 780–750 гг. до н. э., а также пишет о еще более раннем

финикийском использовании папируса. Наконец, в настоящее время общеизвестна крито-

микенская письменность, от которой так или иначе могли идти нити и к Гомеру. О

новейших открытиях в этой области трактует С. Я. Лурье в своей работе «Язык и культура

Микенской Греции», М., 1958. Вольф слишком увлекался реакцией против т. н.

ложноклассицизма. И тем не менее чувство художественного единства в поэмах Гомера

делало теорию Вольфа довольно широкой в противоположность его многим неуверенным

подражателям.

3. Гомеровский вопрос после Вольфа. Труднообозримая огромная литература по

гомеровскому вопросу после Вольфа представлена следующими направлениями.

а) Теории индивидуального творчества. Одним из первых результатов теории

Вольфа явилось стремление дробить цельного Гомера на то или другое число не

связанных или плохо связанных между собою песен, откуда возникла т. н. теория малых

песен, принижавшая и даже совсем уничтожавшая работу первоначального поэта и

сводящая поэмы на ряд не связанных между собою песен. Так, К. Лахман (1837–1841)

считает XXIII-XXIV песни, не принадлежащими «Илиаде», принимает XVIII-XXII песни

за отдельную песнь, а I-XVII делит на 15 различных песен. А. Кехли (1850–1859), тоже

производящий деление «Илиады» на 16 песен (IX и X песни выкидываются как чуждые),

уже относит отдельные песни к общему циклу, чем несколько смягчает теорию Лахмана.

Далее возникает « теория зерна», в которой признается большое значение

первоначального поэта, а не простое тяготение к общему мифологическому циклу. Так,

Готфрид Герман (1839) выдвигает учение о «первоначальной Илиаде», которая положила

твердые пределы и образцы для накопления новых эпизодов.

«Теория зерна» необходимым образом приходила к признанию ряда

последовательных авторов. Получался некоторого рода компромисс между «теорией

малых песен» и теорией «единоличия». Дж. Грот (1842) мыслит первоначальную

«Илиаду» в виде «Ахиллеиды», в нее входили I, VIII, XI-XXII песни, к которым

прибавились впоследствии песни II, VII, X, таким путем и составилась «Илиада». Песни

IX, XXIII-XXIV были, по Гроту, добавлены уже после соединения указанных выше песней

в одно целое (X и IX – действительно, поздние песни; VIII же едва ли [39] входила в

начальную «Илиаду», поскольку она представляет собою единое целое с, несомненно,

позднейшей IX песнью). В. Крист (1875–1884) также считает, что к первоначальной поэме

о ссоре царей (и далее до смерти Патрокла) сделано впоследствии четыре добавления (II-

V; V-VI; VII-IX и др.; и еще ряд крупных и мелких вставок, как например о Фениксе в IX и

X, приготовление щита в XVIII, каталог кораблей во II песни). Эта теория переходила в т.

н. теорию компиляции, когда составные элементы поэм мыслились более обширными и

когда допускался некоторого рода редактор, объединявший эти обширные отрывки,

подобно историку, захотевшему создать нечто целое из имеющихся у него обширных

материалов.

К теоретикам этого типа надо отнести А. Кирхгоффа (1859–1879) и У. Виламовиц-

Меллендорфа (1884), писавших об «Одиссее» (по первому, хронологический порядок

возникновения частей «Одиссеи», это – от Калипсо до Итаки, потом – на Итаке, потом

Телемахида и путешествия Одиссея до Калипсо; по второму же, более древняя часть – V-

XIV, следующая – Телемахида и затем – победа над женихами). Сюда можно отнести

русского исследователя С. Шестакова (1892, 1899).

Реакция против дробления Гомера на то или иное количество индивидуальных

авторов не заставила себя долго ждать. Г. В. Нич (1830–1837) опровергает мнение Вольфа

о несовершенстве письма до Писистрата, о его невозможности до VII в., до записи

законов. К. О. Мюллер (1841, 1882–1884), не исключая заимствования у более древних

поэтов, приписывал обе поэмы Гомеру, а противоречия считал поздними вставками.

Решительным сторонником единства является Ф. Ф. Соколов (1868).

Теория индивидуального творчества кульминирует у Б. Низе (1882),

исключающего всякое «народное» творчество и сводящего весь эпос только на одно

искусственное на том основании, что в поэмах парод нигде не является автором, что песни

поются не о народе, но о лучших из народа, что язык Гомера искусственный, условный, на

нем никто никогда не говорил, что никакого троянского мифа на было до создания этих

поэм и что ненародных авторов могло быть, вообще говоря, немало.

Таким образом, вопрос об авторстве Гомера уже к середине XIX в. решался в свете

всевозможных, самых различных теорий.

Однако оставалась неиспользованной еще одна весьма плодотворная позиция – это

теория коллективного творчества.

б) Теории коллективного творчества. В самой общей форме теория коллективного

творчества дана у Л. Эргардта (1894), считающего все противоречия в эпосе не

вставками, но свойством реально развивающегося эпоса и полагающего, что никакой поэт

не обрабатывал тут народных сказаний, что народное творчество тут шло непрерывно и

закономерно, без внезапных скачков, от «идеального» единства в зародышевом [40]

состоянии к внешнему единству. Это теория органической эволюции.

Известный исследователь А. Фикк (1883–1886) является весьма талантливым

представителем теории языковой миграции. Исходя из наличия в языке Гомера большого

количества эолийских элементов, Фикк предполагал, что вся «Илиада» была вначале

составлена только на эолийском диалекте и что на ионийский диалект она была

переведена только в дальнейшем в связи с племенными перемещениями греков. Фикк

произвел гигантскую работу, переведя всю «Илиаду» и «Одиссею» целиком на эолийский

диалект в целях установления первоначального текста поэмы. Эта гигантская работа

произвела сильное впечатление в ученом мире, но все-таки мнение Фикка в науке не

удержалось и встретило весьма основательную критику. Оказалось, что Фикк допускал в

своем переводе огромные натяжки, коренным образом меняя традиционный гомеровский

текст. Выяснилось, что ни о каком сознательном переводе с одного диалекта на другой не

могло быть и речи и что он немыслим ни лингвистически, ни культурно-исторически.

Поэмы Гомера не были буквально и механически переведены, но они с самого начала

были созданы именно на этом смешанном диалекте, что, правда, нисколько не мешает

самому факту появления подобного рода сказаний на эолийском диалекте, послужившем

основой для теперешнего вида гомеровских поэм. Нам кажется, Фикк безусловно доказал

существование эолийской основы гомеровских поэм. Но только вместо механического

перевода тут нужно мыслить совершенно новое ионийское творчество на эолийской

основе и творчество органическое. В настоящее время надо отказаться от разыскания тех