— Больше ничего важного нет. Это все, что ты хотел узнать у меня перед тем, как я пойду готовиться к предстоящему свиданию?

— А к чему готовиться, если он сейчас не летает? — проворчал я. — Что изменится от того, будешь ты красива или нет?

Фран с состраданием посмотрела на меня.

— Ты, без сомнения, воображаешь, что мое счастье заключается в том, чтобы оставаться запертой в этой конторе и подшивать твои бумаги?

— Этот тип, с которым ты собираешься сегодня встретиться, вероятно, занимается перевозкой пассажиров. Пришли мне почтовую открытку из Буэнос-Айреса, когда ты там будешь, ладно?

Я увидел на ее лице неопределенную улыбку, не позволяющую догадаться, о чем, в данный момент, она думает. Фран встала, взяла свою сумочку и направилась к двери.

— Такие красивые девушки, как ты, никогда не стареют, — вздохнул я.

— Я знаю одну, которая не постареет. Во всяком случае, здесь, — тихо пробормотала она. — До скорого, Дэнни.

— Может быть, — я пожал плечами и постарался принять равнодушный вид. — Этот удар для меня слишком тяжел.

— Разве это проблема? — она обернулась на пороге, полная участия. — Если ты умрешь, то кому же я пошлю открытку?

Из наших словесных перепалок с Фран я никогда не выходил победителем. И пока я набирал номер Джонатан Лорда, она ушла так далеко, что не было слышно даже стука ее звонких каблучков.

— Алло? — Синди сразу сняла трубку.

— Салют! Это Дэнни Бойд. Как твои дела?

— Очень хороши. Даже просто замечательны! Когда я вчера пришла сюда и рассказала Джонатану все, он хотел сразу же позвонить тебе, чтобы поблагодарить за все, что ты сделал для меня, но я отговорила его, сказав, что нужно дождаться вечера, так как тебе необходимо выспаться.

— Я очень признателен тебе за это! — сказал я от всего сердца.

— Сейчас, когда все позади, он находится в конторе… Дэнни, вчера вечером я все ему рассказала… Ты понимаешь, что я хочу этим сказать? И я очень счастлива, что эти ужасные фотографии прибыли сегодня утром. Он был замечателен! Ты знаешь, что он с ними сделал? Он сжег их, не глядя, даже не вскрывая конверта!

— Это ведь замечательно, да?

— Да. И теперь может происходить что угодно, потому что я счастлива и ничего не боюсь, — продолжала она радостно. — Теперь уже ничто не сможет разлучить нас с Джонатаном. Это просто великолепно! И без твоей помощи, Дэнни, я бы никогда не добилась этого!

— Конечно, конечно. Оставайся некоторое время у него понятно? И не открывай дверь никому. Кроме тех, конечно, кого ты ждешь.

— Я обещаю это. Благодаря тебе моя жизнь стала прекрасной, и я больше не хочу рисковать ею.

— Итак, до скорого, да? Все отлично!

— Джонатан обязательно позвонит тебе сегодня вечером, так и знай, Дэнни. Постарайся быть терпеливым, дай ему выразить свою благодарность за то, что ты вчера сделал.

— Вполне возможно, что я вернусь домой очень поздно, — сказал я, надеясь, что говорю правду. — Попроси его отложить это на завтра.

— Я скажу ему об этом, — со смехом ответила она, — но ты не препятствуй ему. До свидания, Дэнни, и спасибо, что позвонил.

В отсутствие Фран контора мне показалась довольно унылой, и я отправился в ближайший бар. Выпив три стакана зелья и убив, таким образом, немного времени, я решил, что настала пора отправиться к Лео Сталю. Нужно было узнать, чего он хочет.

С большими предосторожностями, как будто я был легко бьющимся предметом, Сталь провел меня в большую строгую гостиную. После того как ему удалось усадить меня на диван, он облегченно вздохнул и упал на стул, стоящий напротив.

— Я очень рад, что вам передали мою просьбу, мистер Бойд, — проговорил он своим тоненьким голоском. — Очень счастлив. Мне нужно кое-что сказать вам. Вчера вечером я солгал вам, мистер Бойд. Я вам солгал, не сказал всей правды.

— Относительно чего?

— М-м-м… это… Относительно моей временной связи с мисс Лорд. Нас объединяла отнюдь не общность интересов, как я сказал вам в прошлый раз. Она меня соблазнила в довольно подходящий момент, и, когда это произошло, Максин сказала мне, что наши будущие отношения зависят от того, соглашусь ли я содействовать ее планам. — При этих словах глаза Сталя увлажнились. — Я — отшельник, мистер Бойд. В молодости я был тихим и молчаливым, особенно, в присутствии особ другого пола. С самого начала моей карьеры я со страстью отдался своему делу. В лаборатории я забываю о своих физических недостатках, как, впрочем, и других, но в глубине души страдаю, что являюсь объектом насмешек и издевательств со стороны окружающих. В те редкие минуты, когда я позволял себе смотреть на Максин Лорд, как на женщину, а не как на владелицу предприятия, я думал, что она самая красивая и самая желанная из женщин!

— Давайте оставим мазохизм в стороне и перейдем к делу, — холодно предложил я.

— Хорошо, хорошо, — торопливо ответил Сталь, ущипнув себя за кончик носа. — К моему глубокому удивлению она неожиданно как-то вечером пригласила меня на обед. Я был еще больше ошеломлен, когда обнаружил, что я единственный приглашенный. Мы обедали при свечах, и ее поведение дало мне ясно понять, что я выступаю в качестве Дон Жуана! Я не привык к алкоголю, но во время обеда мой стакан все время наполнялся вином, и я выпил его достаточное количество. Максин сказала, что всегда любовалась моей работой, стала говорить комплименты по поводу моей новой формулы и поведала, что хотела бы иметь меня своим другом. Ей просто необходим друг — мужчина, на которого она могла бы опереться. Я, разумеется, ей поверил.

— А немного позже вы были перенесены на седьмое небо и в кровать, — дополнил я. — Жизнь стала симфонией. А через несколько дней ваше совместное утро началось с того, что она поставила условия: или вы сделаете то, что ей надо, или вернетесь к прежнему положению. Вы мне уже говорили об этом. Итак, что она хотела?

«Мой брат — неудачник, он слабый и скверный человек, — сказала она мне, — будет катастрофой для всех, если он займет директорское кресло. Нужно во что бы то ни стало помешать ему». Когда я спросил ее, каким образом она собирается сделать это, она ответила, что первое, что я должен сделать, это предложить ее брату поработать со мной в лаборатории. Я должен был добиться его доверия и сделать так, чтобы он считал меня своим другом. Так как она не просила вредить Джонатану, то я согласился. Он пришел работать в лабораторию, и я постарался сделать все, чтобы войти к нему в доверие. Должен признаться, что у меня это плохо получилось, но я старался. Через несколько недель Максин небрежно предложила мне, чтобы я ввел Джонатана в курс дел относительно новой формулы, взяв его в ассистенты. Тогда он был все время возле меня… когда соизволял выходить на работу, то есть, не более двух дней в неделю!

— А потом?

— Потом она заявила мне, что, когда формула будет готова, я должен буду испортить ее. В определенный момент я должен был притвориться больным. Я должен был дать указание Джонатану, чтобы он передал формулу на фабрику и сам стал бы следить за приготовлением продукции. И, когда обнаружилась бы ошибка, я должен был свидетельствовать, что Джонатан переменил формулу. Она была уверена, что с моей поддержкой ей удастся уговорить душеприказчиков завещания согласиться считать Джонатана неспособным руководить предприятием отца. Она должна оставаться главой фабрики, а я, в таком случае, сохранил бы должность главного химика и ее любовника.

— Вы отказались?

— Разумеется! — жалобно воскликнул он. — О, я должен признаться, что мне трудно было решиться на это. Я считал, что ее брат действительно слабый и безвольный и что он это искусно скрывает. Но в моих глазах безволие — недостаточный повод, чтобы лишить его наследства.

— Держу пари, что Максин была в восторге от вашего решения, когда вы его объявили! — со смехом проговорил я.

Сталь даже задрожал при этом воспоминании.

— Она моментально изменилась. Я даже не мог вообразить, что такая прекрасная женщина может иметь такой ужасный характер. А ее язык! Любой извозчик покраснел бы, услышав ее!