Совесть: На все сто, сударь, и потому убить его было бы непростительной низостью.
Папаша Убю: Благодарю вас, сударь, вы нам больше не нужны. Раз в этом нет никакой опасности, мы убьем господина Ахраса и впредь будем почаще к вам обращаться, ибо польза от ваших советов превзошла все наши ожидания. А пока — в чемодан!
Совесть: В таком случае, сударь, и т. д. и т. п., полагаю, что на сегодня можно закончить.
Сцена V
Папаша Убю, Ахрас, Лакей
Ахрас входит пятясь, испуганно кланяется, за ним идет Лакей, толкая перед собой три красных сундука.
Папаша Убю (Лакею): Убирайся, дурак! А к вам, сударь, у меня разговор. Желаю вам всяческого процветания и нижайше прошу вас оказать мне дружескую услугу.
Ахрас: Ну, доложу я вам, я всего лишь старый ученый, шестьдесят лет жизни посвятивший изучению нравов многогранников, но если я еще могу быть полезен, то, доложу я вам…
Папаша Убю: Сударь, как нам стало известно, мадам Убю, наша добродетельная супруга, гнуснейшим образом изменяет нам с неким египтянином по имени Мемнон. Сей египтянин на заре исполняет обязанности стенных часов, по ночам работает золотарем, а днем наставляет нам рога. И вот, трах-тебе-в-брюх, мы тут задумали страшную месть!
Ахрас: Ну, это, доложу я вам, раз уж вы рогаты, я всецело вас одобряю.
Папаша Убю: Итак, мы решили быть беспощадны, поделом ему, негодяю, и в качестве страшной кары собираемся посадить его на кол.
Ахрас: Прошу прощения, сударь, но, доложу я вам, чем же я могу вам помочь?
Папаша Убю: Свечки едреные! Мы хотели бы увериться, что правосудие свершится, а потому нам было бы приятно, если бы какой-нибудь достойный человек сел в порядке эксперимента на наш карательный кол.
Ахрас: Ну, это, как его, да ни за что на свете! Это уж слишком. Очень жаль, что я не могу оказать вам эту небольшую услугу, но это уж ни в какие ворота! Вы отняли у меня дом, вы, доложу я вам, выставили меня за дверь, а в довершение всего собираетесь предать смерти. Не кажется ли вам, сударь, что это чересчур!
Папаша Убю: Не печальтесь, друг мой! Мы пошутили. Мы вернемся к этой теме, когда она перестанет вызывать у вас опасения.
Сцена VI
Ахрас, затем трое Молотил, появляющихся из сундуков
Трое Молотил:
Мы — трое бравых молотил![1]
Кто Папе денег не платил
Иль бочку на него катил,
Того что было силы
У всех прохожих на виду
Мы измудо и изморду —
На то мы молотилы!
Не зря Папаша нас растил —
Ему хана без молотил!
Дерьмоглот:
Три пыльных ящика из жести,
Пропахших потом и тряпьем —
В таком забытом Богом месте
Мы с друганами и живем.
Мы по бульварам не гуляем,
Веселых песен не поем,
Сквозь дырки мы нужду справляем,
Сквозь дырки жрем, сквозь дырки пьем.
Все вместе:
Не зря Папаша нас растил —
Ему хана без молотил.
Мудрила:
А по утрам — пинок в пердило
И крик Папаши: «Эй, подъем!»
И разодетые на диво,
На дело премся мы втроем.
Сумеем мы любую челядь
Отмолотить и отметелить.
И, если надо, сможем враз
Ей натянуть на жопу глаз!
Все вместе:
Не зря Папаша нас растил —
Ему хана без молотил.
Молотили пускаются в пляс. Ахрас в ужасе падает на стул.
Карнаух:
А если кто заначит бабки,
Его мы живо растрясем.
Дадим по шее и по шапке,
А бабки Папке отнесем.
Пускай он знает удаль нашу:
За драгоценного Папашу
Мы всем расквасим морду в кашу
И руки-ноги оборвем!
Все вместе:
Не зря Папаша нас растил —
Ему хана без молотил.
Ахрас: Ну, это, как его! Это уж ни в какие ворота, доложу я вам, ни в какие ворота!
Из-под стула высовывается кол.
Что такое? Что происходит? Будь вы многогранники… Сжальтесь над стариком ученым! Это же ни в какие ворота!
Кол протыкает его и поднимает вверх, невзирая на вопли. Воцаряется полный мрак.
Молотилы (роются в шкафах и выгребают оттуда мешки с деньгами): Даешь деньгу Папану Убю! Всю деньгу — Папану Убю! Отдай без остатка все франки и су — за ними великий придет толстосум. Даешь деньгу Папану Убю!
Забираются обратно в сундуки.
Мы трое бравых молотил…
Сцена VII
Ахрас на колу, Папаша Убю, Мамаша Убю
Папаша Убю: Свечки едреные, сладкая моя, как же мы будем счастливы в этом доме.
Мамаша Убю: Для полного счастья мне не хватает лишь одного, друг мой, поприветствовать почтенного хозяина, столь гостеприимно нас приютившего.
Папаша Убю: Не беспокойтесь, я все предусмотрел. Он гордо восседает на почетном месте.
Указывает на кол. Мамаша Убю вопит и бьется в истерике.
Конец первого акта
АКТ ВТОРОЙ
Сцена I
Ахрас на колу, Совесть, наполовину высунувшись из чемодана
Совесть: Сударь.
Ахрас: Э-ээ.
Совесть: И т. д. и т. п.
Ахрас: Ну, что там еще, э-ээ, я, должно быть, уже мертв, оставьте меня в покое.
Совесть: Сударь, хотя исповедуемая мной философия осуждает всякое действие, однако то, что совершил господин Убю, слишком бесчестно, и я сниму вас с кола.
Совесть растягивается и дотягивается до Ахраса.
Ахрас (снятый с кола): Кто бы стал отказываться, сударь.
Совесть: Сударь, и т. д. и т. п., я хотел бы поговорить с вами. Прошу вас, присядьте.
Ахрас: Ну, это, как его, об этом и речи быть не может. Я никогда не позволю себе сидеть в присутствии своего спасителя, который, к тому же, есть чистый дух. И вообще, доложу я вам, сидеть мне не очень приятно.
Совесть: Мой внутренний голос и врожденное чувство справедливости повелевают покарать господина Убю. Какого наказания желаете вы для него?
Ахрас: Ну, это, как его, об этом я подумал уже давно. Я просто-напросто приоткрою погреб… поставлю кресло у самого края… и когда, доложу я вам, этот господин сядет обедать, то прямиком свалится вниз, — тут до него и дойдет, доложу я вам!
Совесть: Да свершится правосудие, и т. д. и т. п.
Сцена II
Совесть прячется в чемодан.
Папаша Убю: Трах-тебе-в-брюх! Что это, сударь, вам не сидится на месте? Впрочем, раз вы еще можете на что-то сгодиться, сходите к кухарке и скажите, что она вечно пересаливает суп и пережаривает жаркое. Это нам не по вкусу. Конечно, благодаря нашим познаниям в патафизике, мы могли бы сотворить изысканнейшие блюда из ничего, но не станем этого делать, поскольку ваше поведение возмутительно!
Ахрас: Ну, это, как его, это больше не повторится.
Папаша Убю проваливается вниз.
Доложу я вам.
Папаша Убю: Трах-тебе-в-брюх, сударь, это что еще за шутки? Ваши полы никуда не годятся. Нам придется наказать вас.
