Пипиду: Не трогайте его! Я убью его сам! Не подходите!

Трое Свободных людей: Не подчинимся! Все врозь! Раз, два, три! (Папаше Убю.) В тюрьму, в тюрьму, в тюрьму!

Элевтера (бросается на шею Какаду): Дядюшка Какаду!

Какаду: Маркиз де Грандэр, дитя мое.

Мамаша Убю (бежит за Папашей Убю): Я всегда была с тобой, отец. И в тюрьме, и в дюрьме. Не покину и сейчас, когда фортуна тебе улыбнулась!

Папаша Убю: Ах ты, кошель-раскошель! Наконец-то мы приоделись! Вместо ливреи, которая была тесна в пузоне, нам дали это прекрасное серое платье. Кажется, будто я опять в Польше.

Мамаша Убю: Да, устроились мы неплохо. Тихо, спокойно, как во дворце у Венцеслава. Никто не трезвонит, никто не ломится в дверь.

Папаша Убю: Это уж точно. Двери в этой стране не запираются: входи — не хочу, поэтому я свое жилище укрепил по всем правилам — двери железные навесил, решетки на окна поставил. Хозяева следуют нашим предписаниям, дважды в день приносят нам пищу. А еще, благодаря моим познаниям в физике, я тут изобрел одно приспособление, и теперь дождик протекает сквозь крышу, так что солома у нас в камере всегда установленной влажности.

Мамаша Убю: А толку? Выйти-то отсюда нельзя.

Папаша Убю: Прошвырнуться захотела? К чему? Меня и так уже швыряло во все стороны. Помню, как я плелся через всю Украину во хвосте своих доблестных войск. Трах-тебе-в-брюх! Уж лучше я посижу на месте. Теперь я принимаю на дому, и всем любопытствующим тварям дозволено в назначенные дни приходить и смотреть на нас.

Папаша Убю: Мы рады отметить, господа, что в нашу честь судебная машина работает на полную мощность, что наши стражи нарядились в праздничные усы, что мы окружены всяческим почетом на сей позорной скамье и что наш народ прилежно нам внимает и тишину блюдет.

Судебный исполнитель: Тихо!

Мамаша Убю: И правда, помолчал бы, Папаша Убю, дождешься, что тебя выведут.

Папаша Убю: А стража на что? Она не позволит меня прогнать. И зачем же мне молчать, если все только затем и собрались, чтобы меня послушать. Кто здесь на нас жалуется? Введите их!

Председатель: Приведите обвиняемого и его сообщницу! (Их подталкивают пинками.) Ваше имя?

Папаша Убю: Франсуа Убю, доктор патафизики, отставной король Польский и Арагонский, граф Мондрагонский, граф Сандомирский, маркиз Ореховогрецкий.

Пипиду: Иначе — Папаша Убю.

Мамаша Убю: Викторина Убю, в прошлом — королева Польская…

Какаду: Иначе — Мамаша Убю.

Секретарь (записывает): Папаша Убю и Мамаша Убю.

Председатель: Обвиняемый, ваш возраст?

Папаша Убю: Что-то не припомню. Я отдал его на хранение Мамаше Убю, но это было так давно, что она и свой-то уже запамятовала.

Мамаша Убю: Невежа! Грубиян!

Папаша Убю: Ах ты, с… Впрочем, я же обещал, что больше не скажу своего слова. Иначе меня сразу оправдают, и не видать мне галер.

Председатель (истцам): Ваши имена?

Какаду: Маркиз де Грандэр.

Папаша Убю (злорадно): Иначе — Какаду.

Секретарь (записывает): Какаду и его племянница, Элевтера Какаду.

Элевтера: Ах, дядюшка!

Какаду: Не волнуйся, милая, я с тобой.

Пипиду: Маркиз де Гранпре.

Мамаша Убю (злорадно): Иначе — Пипиду.

Элевтера: Ах!

Папаша Убю: Господин председатель нашего суда, надеюсь, это досадное происшествие не помешает вам оценить наши деяния в строгом соответствии с законом.

Прокурор: Итак, господа, этот гнуснейший рецидивист, запятнанный кровью…

Адвокат: Итак, господа, этот честнейший человек, чье прошлое безупречно…

Прокурор: Бесстыдно покусившийся на неприкрытые ноги своей жертвы посредством сапожной щетки…

Адвокат: Который, пав на колени пред грязной шлюхой, тщетно молил ее о пощаде…

Прокурор: Похитил несчастную при содействии своей богомерзкой супруги…

Адвокат: Был упрятан в багажный ящик вместе со своей добродетельной супругой…

Папаша Убю (адвокату): Прошу прощения, сударь. Соблаговолите заткнуться. А то несете всякий вздор и не даете публике оценить деяния наши. А вы, господа, рот на замок и послушайте, что мы вам скажем. Итак, мы побывали королем Польским и Арагонским, уничтожили уйму народа и пообложили всех тройным налогом. Мы только и думаем о том, кому бы пустить кровь, искрошить мозги и как бы всех подряд поубювать. По воскресеньям мы устраиваем публичное головотяпство. Мы делаем это на пригорке, а вокруг торгуют орехами и крутятся карусели. Все это занесено в документы, потому что мы любим порядок. Мы прикончили господина Какаду он вам это с готовностью подтвердит. Мы отстегали кнутом господина Пипиду и по сей день носим на себе следы этого инцидента, однако в пылу битвы не расслышали, что барышня Какаду зовет нас. Учитывая все вышесказанное, мы повелеваем нашим судьям приговорить нас к самому тяжкому наказанию, какое они только смогут выдумать, дабы воздать нам по заслугам, но только не к смертной казни, ибо всех казенных денег не хватит на изготовление столь гигантской гильотины. Зато из нас вышел бы отличный каторжник в хорошенькой зеленой шапочке, откормленный за казенный счет. Мы бы потихоньку работали на досуге. А супружница наша…

Мамаша Убю: Разве…

Папаша Убю: Помолчи, сладкая, — … будет вышивать цветочки на портянках. А поскольку думать о будущем мы не любим, нам хотелось бы заполучить пожизненное заключение и отбывать его на каком-нибудь славном приморском курорте.

Пипиду (Какаду): Не всем, оказывается, нравится быть свободными.

Какаду: И вы еще хотите жениться на моей племяннице! Я никогда не отдам ее человеку с позорным именем Пипиду.

Пипиду: А я ни за что не женюсь на девушке, чей дядя недостоин даже имени Какаду.

Судебный исполнитель: Суд… удаляется на совещание.

Мамаша Убю: Зря ты не сказал им своего слова, они тебя все равно сейчас оправдают.

Пипиду (Какаду): Я рад, что мы с вами думаем согласно.

Какаду: Позвольте вас обнять, зять мой.

Председатель: Суд… Кстати, Папаша Убю, как у вас с греблей?

Папаша Убю: Откуда мне знать! Зато я умею, с помощью различных команд, приводить в движение и парусник, и пароход и плавать на них хоть взад, хоть вбок, хоть вниз.

Председатель: Не в этом дело. Однако продолжим. Суд приговаривает Франсуа Убю, то бишь Папашу Убю, к пожизненной каторге. К ногам его прикуют два ядра и с первым же конвоем отправят на Сулеймановы галеры.

Суд приговаривает Мамашу Убю, его сообщницу, к пожизненному тюремному заключению. К ее ноге прикуют одно ядро.

Пипиду и Какаду: Да здравствуют свободные люди!

Папаша Убю и Мамаша Убю: Да здравствует рабство!