В декабре девятьсот четвертого года купчиха Кустодиева, уже укушенная купидоном, подает южно-российскому генерал-губернатору Воронцову (тому самому, жена которого подарила Пушкину свой сувенир) совершенно оригинальный проект образцово-показательного увеселительного заведения нового типа. Дивный проект. У губернатора очки лезут на лоб. Купчиха получает аудиенцию и аудиняется с высоким царским сановником для беседы, которая длится восемь часов без перерыва во внутренних апартаментах графского дворца. Неизвестно, о чем они говорят, однако купчиха уходит от графа поздним вечером, окрыленная, но слегка помятая и обалдевшая, а в Санкт-Петербург к государю-императору отправляется ее проект, сопровождаемый вооруженным фельдъегерем, и так же быстро возвращается с Высочайшей резолюцией, но почему-то в ленинском стиле: «Да, нам нужны, до зарезу нужны увеселительные заведения нового типа, дабы отвлечь народ от пьянства в грязных бардаках и притонах, а более того от грядущих революционных перемен. Прожект госпожи Кустодиевой как нельзя кстати, он отвечает самым жгучим вопросам современности». (Напомним, что дело происходит накануне первой русской революции. Еще напомним, что через 80 лет в совсем иной реальности некий Горбачев начал перестройку именно с борьбы с пьянством и с закрытия грязных бадэг и винарок.) «Что делать с этими бардаками и притонами? — спрашивает император. — Закрывать? Запрещать? Не метод. Госпожа Кустодиева права: противопоставлять — вот как! Что делать с подступающей со всех сторон революцией? А вот что: открывать в российских городах новые увеселительные заведения по плану госпожи Кустодиевой. Кстати, кто она такая? Вдова купца 1-й гильдии? Похвально. Представительна, богобоязненна? К тому же симпатична и кровь с молоком? Прекрасно! Р-РАЗРЕШИТЬ! Пусть южнороссийские грузчики, подпольщики и студенты ходят в „Амурские волны“ к госпоже Кустодиевой под звуки духового оркестра, а не на баррикады под свист нуль. Купчиха Кустодиева — наш человек, а то все какие-то розылюксембурги, верыфигнеры и софьиперовские. Противопоставлять!»

Разумеется, всех этих размышлений в царской резолюции не было (они подразумевались), а было единственное слово: «Р-РАЗРЕШИТЬ!» (На первом «Р» красный карандаш сломался, дописывалось синим: «РАЗРЕШИТЬ!») Конспективно продолжим расшифровку этой краткой резолюции, тем более что проект госпожи Кустодиевой находится в «Деле».

«Облагороженное публичное Заведение нового типа. От. „Бог есть Любовь“. Хорошо. Бог есть. Где же Любовь? Заведение предназначено для Любви. Значит, Храм Божий. От. Значит, Добро Пожаловать! Допускаются даже девицы из благородных семей, даже дети с родителями, даже грузчики и заводские рабочие в чистой одежде, даже люди всех национальностей, не могущие жить без любви. От. Любовь есть Бог. Никакого соперничества с православной церковью. Никакой политики. Ликвидация классов и сексуальной безграмотности. Лекции врачей, консультации сексологов тет-а-тет. От. Ресторация с легкими винами, хересом и коньяком, пей — не хочу. Карты, шахматы, рулетка. 50-процентный налог с выигрышей — в Фонд помощи падших женщин. Отдай и не греши. Можно стриптиз. Библиотека классической эротики: Кама с Утра, Кама с Вечера, де Камерон, де Мопассан. Можно кого и покруче. Небольшая картинная галерея — копии мировых шедевров Рубенса, Гойи, Веласкеса, и прикупить этих, новых, французских, — там тоже есть на что посмотреть. Ну и, понятно, кабинеты свиданий для тех, кто испытывает неодолимую потребность. Но без афиширования, не это главное. Не похоть, а утонченное ощущение. Эрос. Амурус. Купидонус. И никаких „Ваших благородий или превосходительств“, никакой классовой напряженности. Свобода, равенство, братство, но не смерть, а любовь. Облагораживание нравов, плюрализм и терпимость — т. е. в прямом и лучшем смысле этого слова: Дом Терпимости. От».

Кто сочинил этот удивительный проект? Ясно кто. От. Не Александр же Иванович Куприн (хотя, с него станет! Мог и пошутить), — достоверно известно, что выдающийся беллетрист, как видно, слегка укушенный купидоном, неделю покутив в «Русалке» и сочинив на «Секстиуме-666» первую сексуал-дофенистическую листовку, вышел из обвального состояния, решил, что компьютер для писательского ремесла — вещь бесполезная, даже вредная, укатил в Петербург и под влиянием южнороссийских впечатлений засел там, макая перо в чернильницу, за свою знаменитую «Яму», которую по святой российской писательской лени закончил лишь через десять лет к началу первой германской войны. От. Но Куприн, конечно же, знал о шутливом заговоре и стоял у истоков создания партии сексуалъ-демократов, которая в дальнейшем не на шутку влияла на реальность С(ИМХА) БК(ВОД)Р Й(О-СЕФ) А(ЗАКЕН) З(ХРОНО) ЗЛ ОТ.

Офир — это территория сродни Эльдорадо, Кижи, Земле Санникова или Гуляй-граду.

Академик Обручев

Офир — это зона, которая может модифицировать свои качества, оставляя свои существенные характеристики.

Н. Рерих

В конце прошлого века Офир относительно стабильно располагался на северо-западе Эфиопии, вбирая в себя озеро Тана и истоки Голубого Нила. Его посетило довольно много путешественников. В начале этого века Офир начал производить эволюции, «галлюцинировал» — то исчезал, то появлялся, менял свое месторасположение; определить его границы было невозможно. Сейчас в Офир можно попасть или случайно, или по наитию души. «Опытным» проводникам доверять не следует — таковых попросту не существует.

Ганзелка и Зигмунд

Галилей считает Офир космическим объектом, который находится в тени Луны и потому не всегда виден. Офир поддерживает равновесие в двойной системе «Земля — Луна» (а это, несомненно, единственная у Солнца двойная планета) и совершает свои эволюции сложными кольцами, петлями и даже узлами, играя роль собаки-пастуха между Землей и Луной. Офир может прилечь, уснуть, вскочить, побежать, залаять. Кто настоящий пастух с посохом — понятно. Так оно и вертится.

Пьер Терьяр де Шарден

Стражники привели к дожу оборванного старика, подозреваемого в шпионаже в пользу Португалии. Старик утверждал, что он купец из Лиссабона, зовут его Васка Гомеш и он может оказать большую услугу Венецианской республике: дайте ему корабль, и он приведет его в Офир, страну золота, где Гомеш пробыл девять месяцев, пока чинили корабль.

— Где же находится Офир? — спросил дож и переглянулся с епископом.

— В трех месяцах пути. Надо обогнуть Африку, а потом плыть на полночь…

— Разве Офир расположен на берегу моря?

— Нет. Офир лежит в глубине Африки вокруг озера, синего, как сапфир.

— Интересно. Но как же ты попал в глубь страны? — спросил дож. — Говорят, что Офир отделяют от моря непроходимые пустыни и горы. Пустыни кишат львами, а горы — хрустальные и гладкие, как муранское стекло.

— Когда мы чинили корабль, на берег пришли светлокожие люди в белых одеждах с пурпурной каймой. Они велели нам взять все железные предметы — якоря, цепи, оружие, даже гвозди, которыми был сбит наш корабль, — чтобы обменять их в Офире на золото. Эти люди пригнали на берег стадо крылатых мулов, которых называли пегасами. Их крылья похожи на лебединые.

— Похоже на правду, — сказал ученый епископ, — Сведения о пегасах до нас дошли еще от древних греков. Ты знаешь греческий?

— Немного. В каждом порту есть какой-нибудь вор из Салоников или с Крита.