«Что, козел, воду принес?» — с надеждой спрашивает Гайдамака.

А козел наставляет рога и отвечает:

«Не знаю как тут насчет воды, а за „козла“, командир, ты сейчас ответишь!»

И все козлы, наставив рога, бросаются па Гайдамаку.

Тут Гайдамака поспешно проснулся, посмотрел на пустую бутылку и протер мешки под глазами. Что-то ему снилось, а что — не помнит. Какие-то опасные козлы и летучие мыши. Светало. За окном висела бледная прозрачная Луна. Сон позабылся, а зря. Стеклянная Лупа — это и был вещий сон, высшее знамение, пророчество какой-то сивиллы, — но не понял Гайдамака, не тот логический ряд выстроил. Надо было в обратном порядке: Луна — реголит — Скворцов — триста рублей в кофейно-молочпой гамме с отцом-основателем в овале.

Не сопоставил во сне, а жаль.

Через день собрался в Одессу.

В Стамбуле Гамилькар собирался отправиться к президенту Ататюрку с рекомендательным письмом от сэра Уинстона, но первым делом наведался на главпочтамт, где вот уже четыре года его поджидало интимное письмо от невесты — лиульты Люси. Турецкие власти только что в очередной раз отремонтировали свой главпочтамт после очередного теракта, потому что курдским повстанцам нравилось взрывать и грабить именно стамбульский почтамт — дело было нехитрое, дешевое и сердитое, и далеко ходить не надо. В окошке «до востребования» Гамилькар предъявил печатку с лунным камнем, а настороженный почтовый чиновник в красной феске и с голубым искусственным глазом, все время глядевшим куда-то в сторону, несмело предложил Гамилькару заплатить четырехгодичную пеню за хранение двух писем и небольшого опечатанного пакета размером с обувную коробку. Гамилькар, не торгуясь, высыпал па стойку перед турком горку золотого песка, после чего красивый стеклянный глаз чиновника сошел с орбиты и упал на заплеванный пол почтамта. Гамилькар подсыпал еще щепотку на чай, расписался на квитанции и, не отходя от окошка, распечатал первое письмо, написанное детскими каракулями на языке офир:

ПИСЬМО— ЩАСТЕ[48]

это письмо принисет тибе щасте его оригинал находица в эдеме оно обошло мир 9 раз и через 4 дня щасте прийдет к тибе ты должен пириписать его это не обман ты отправишь 20 копий щастя людям каторые нуждаются в щасте не посылай деньги щасте не имеет цыны оно в любви ты должен разослать по свету цепочка не должна прирываться она прийшла из венесуэллы но началась в сеуле миссионером Антонием Проуном из южной африки каторый влюбился в красивую ветнамку через нескоко дней щастье тибя найдет например одна богатая старуха Костантина Диакулеску получила это письмо через нескоко дней она помолодела до 22-х лет и завела себе трех любовников Карл Раддут служащий получил это письмо и не отправил копии через 96 часов он потирял работу и стал импонтентом потом когда он снова получил письмо и пириписал то через нескоко дней встретил на улице принцесу эндерберийскую каторая влюбилась в него с первого взгляда и ему уже не надо было работать англиский офицер Сидней из Пакистана получил 170 тысяч фунтов наслецва и купил себе гарем Джо Элкрафт почтальон получил один миллионов доларов пиизвесно откуда все бросил и занялся любовью цепочка продолжилась это письмо получила одна очипь красивая девушка из калифорнии и оно было почти ниразборчиво и у нее появилось много сиксуальных проблем в том числе сломала ногу и ее бросил любовник когда она пириписала даже ниразборчиво получила большую страховку и по дишевке купила дорогое авто с очинь хорошим в постели шофером игнорировать это письмо нильзя потому что это что-то особеное то что ты получил его это письмо пиридает позитивную энергию и мептальные силы имеет эротический эфект и написано тем кто желает тибе щастя.

С(ИМХА) БК(ВОД)Р Й(ОСЕФ) А(ЗАКЕН) 3(ХРО-НО) ЗЛ ОТ — эти знаки должны принести Вам щасте ждите сюрприз это не шарллотанство а истина даже если Вы не суеверны.

Пока Гамилькар разбирался в этих каракулях, почтовый турок уже успел подобрать с пола свой стеклянный глаз. Он кланялся и дрожащими пальцами сгребал со стойки в красную феску последние серебристые крупинки электрума. Чиновник готов был облизать стойку, чтобы не пропало ни крупинки. Гамилькар повертел свое «щасте» в руках. Письмо было без подписи. Его, несомненно, писала женщина — или очень молоденькая, или сумасшедшая, или просто непроходимая, как джунгли, дура. Возможно, его писала лиульта Люси. Гамилькар не знал почерка своей невесты, — когда он отправлялся на поиски Рая, Люська не умела ни читать, ни писать, но обещала выучиться. Гамилькар не был суеверным, он уже собрался разорвать и выбросить свое щасте на заплеванный пол почтамта, по передумал и сунул письмо в карман, чтобы преподать Сашку первый урок офирского языка — заставить Сашка переписать это письмо двадцать раз, что тот и сделал в каюте. Впоследствии потомки Сашка бродили с этими письмами по всей Африке и сполна получали от населения свои доли щастя.

Гамилькар распечатал второе письмо. Оно оказалось от офирского регента Фитаурари — бывшего начальника дверей при Pohouyam'e Маккоинене XII, а ныне временного правителя, вроде российского Александра Керенского; занимавшего высшую должность нгусе-негуса. Письмо было отправлено из Офира еще зимой четыре года тому назад. Гамилькар тут же прочитал это строго конфиденциальное послание, задумчиво разорвал на мелкие кусочки, старательно разжевал, проглотил и сплюнул на заплеванный цементный пол константинопольского главпочтамта чернильным плевком. Гамилькару было о чем подумать. Нгусе-негус Фитаурари, опекун лиульты, подтверждал неуверенные подозрения Гамилькара в том, что. Люська устала ждать жениха с воины и «razblaydovalas»[49] сверх всякой меры и до потери всяких приличий: «Лиульта очень-очень больна, — сокрушенно писал Фитаурари, — ей уже мало мужчин, она дает себя нюхать купидонам, псам и ослам». Нгусе-негус также упрекал Гамилькара в эгоистических скитаниях по свету в то время, когда его многострадальная родина… — дальше следовали моралите и высокая политика.

Фитаурари призывал Гамилькара немедленно вернуться в Офир.

Ну, а в подозрительной обувной коробке лежал обыкновенный динамитный снаряд. Гамилькар мог бы и догадаться о том, но, пребывая в задумчивости после, письма-щастя и доноса регента Фитаурари, он машинально сломал сургучную печать и потянул за веревку. Раздался громкий хлопок, из посылки полыхнул огонь и с шипением повалил черный вонючий дым. Почтовый турок-чиновник опять уронил свой стеклянный глаз и, не выпуская феску с золотым песком, привычно побежал на улицу; к счастью, за четыре года ожидания взрыва динамит в снаряде то ли скис и утратил убойную силу, хотя и обжег Гамилькару руки, то ли пиротехники умышленно сработали снаряд не сильнее праздничной хлопушки, для испуга и предупреждения. Гамилькар выругался, отшвырнул ногой шипящую бомбу и выбежал вслед за служащими.

Гайдамака любил для жизненного разнообразия летом съездить в Одессу. Зимой — не то, грязь и слякоть, а летом в Одессе черт-те что может с тобой приключиться. Тем более, когда вызывают в Контору.

Утром в пятницу долго не мог решить: что по такой жаре надевать в Дом с Химерами? Что вообще туда надевают? Выходной костюм с галстуком или что-нибудь попроще — штаны и рубашку? Пока решал, пришли к нему страждущие и алчущие «после вчерашнего» Семэн з Мыколой:

— Командир, визьмить нас з собою в Одессу!