— Ты могла бы пойти на пляж со мной и Дэксом.

Я качаю головой.

— Я была на другом пляже, — говорю я и улыбаюсь.

— Так где ты была?

Я наклоняю голову набок. Я действительно не помню. Я уверена, что если сяду за руль машины, точно найду дорогу. Но я не имею ни малейшего понятия, как сказать Фионе, где Кенсингтон.

— Не уверена, — говорю я наконец. — Но я могу найти дорогу обратно.

— Я приеду туда, — говорит Фиона. — Просто скажи, где это и мы с Дэксом встретимся с тобой там, когда ты захочешь. Мы могли бы пойти сегодня.

Я сомневаюсь. Вместо ответа на ее вопрос я говорю:

— Это просто рай для серфера. Я даже взяла волну.

Брови Фионы взлетаю вверх.

— Ты сделала это?

Я киваю, гордясь этим. Пит действительно проделал хорошую работу. Я смотрю вниз, перебирая песок на моих простынях.

— Я не чувствовала себя так с тех пор, как пропали братья. Это то место, где они занимались серфингом, понимаешь?

Фиона колеблется, прежде чем ответить. Когда она начинает говорить, ее слова кажутся мне знакомыми.

— Венди, я понимаю, что ты надеешься еще увидеть своих братьев. Но я не верю в такие вещи. Твои родители уже смирились с этим, может и тебе пора?

Я ничего не говорю, и в конце концов она приходит к решению. Она копается в сумке, после чего достает оттуда визитку. Она протягивает ее мне.

— Что это?

— Это психиатр. Она специализируется на консультации убитых горем. Я уже побывала у нее, а теперь я хочу передать ее тебе.

Фиона выглядит такой серьезной, что мне становится смешно, но я подавляю смешок. Она любит решать проблемы, является это ее домашним заданием или нужно просто научиться переключать передачу (Прим.: говоря об автомобиле).

— Ты думаешь, я сошла с ума, потому что я хочу найти своих братьев?

— Конечно нет!

— Тогда что?

— Дэкс говорит, что первый этап горя — это отрицание.

Она наверное репетировала, как сказать это, весь вечер, понимаю. Вероятно, Дэкс притворялся мной, а она говорила все это ему, как актриса выполняющая свою роль.

— Дэкс даже не знает меня. Или моих братьев.

— Это не главное, Венди, — Фиона кажется почти обиженной; она держит визитную карточку, сжимая кулак.

— Ты собираешься порезаться бумагой? — спрашиваю я, осторожно.

Фиона качает головой и говорит, медленно выговаривая каждый слог.

— Венди, ты должна поверить в реальность — твои братья не вернутся.

Я отрицательно качаю головой.

— Это не так. Я знаю.

— Ты не можешь выбирать, где реальность, а где нет.

Я кладу руки в карманы и сжимаю их в кулаки. Мелкий песок, сжатый в руках, забивается под ногти. Это реально для меня. Я разжимаю кулаки и говорю:

— Мы не знаем, что они утонули. Мы не знаем, кто были те пропавшие серферы.

— Ты знаешь, что этих серферов не видели и не узнали по фотографиям, — Фиона перебивает меня, но я буду продолжать.

— Ну а пока я не увижу доказательства, настоящие доказательства, я буду верить, что Майкл и Джон живы. Все еще серферы, и все еще вместе. И я собираюсь их найти.

— Венди… — пытается Фиона, но я встаю.

— Я очень устала, — лгу я. — Думаю, мне нужно немного вздремнуть.

Фиона кивает.

— Ладно. Я позвоню тебе позже.

Я пожимаю плечами.

— Конечно. Поговорим позже.

Прежде чем выйти, Фиона обнимает меня и гладит спину, будто я маленький ребенок, который разбил колено и подошел к ней за помощью. Позже, я комкаю визитку, и она отправляется в мусорное ведро вместе со штрафом за покрытие песком.

Я собираюсь вернуться на пляж, скоро. Но я не собираюсь говорить Фионе об этом. Она не поймет.

Той ночью я думала о Кенсингтоне, а утром, когда я проснулась, мои простыни пахли соленой водой. Я скучаю по прикосновениям Пита. Мои губы теплые, где он прикасался их; мои ладони горят, когда я думаю о том, как он держал меня за руки. Я все еще могу чувствовать его дыхание на моем лице, оставшемся после поцелуя.

Я хочу снова с ним встретиться. Я хочу это так же сильно, как хочу найти братьев. 

Навигатор в машине, кажется, запомнил дорогу к Кенсингтону. Уже сумерки, когда я подъезжаю к пляжу. Я сказала родителям, что вернусь сегодня поздно. И еще, что, может быть, переночую у Фионы, хотя я сбрасывала ее звонки — напишу позже сообщение.

Я снимаю сандалии с ног, чтобы можно было пройти в камышах. Чувствовать песок в ногах — это круто; он немного влажный из-за прилива, который обливает его.

Когда я выхожу на пляж, я ищу на волнах Пита, но его там нет. Пляж пустой. Где горел огонь, не осталось ничего кроме пепла. Но из-за рева прибоя, сверху доносятся крики и возгласы. Я нашла деревянную лестницу и полезла вверх по ней. Все это время, пока я поднималась, я задыхалась.

Лестница ведет к заднему двору дома Пита. Я проскальзываю в свою обувь и иду к пустому бассейну с видом на скалы. Группа парней отдыхает на шезлонгах, и я задерживаю дыхание, когда один из них прыгает прямо в пустой бассейн. Моргая, я замечаю, что он просто катается на скейтборде. Он по ­– мастерски объезжает стороны бассейна, вокруг лужи и снова выезжает оттуда. Звук колес на бетоне похож на взлет самолета.

Внезапно Белла появляется рядом со мной, стоя на краю бассейна. Она появляется рядом так быстро, что мне даже кажется, что она ждала меня. Белла не здоровается, и я тоже. Вместо этого я спрашиваю:

— Все вы живете здесь? — я не посчитала, сколько всего здесь находится людей, внутри и снаружи.

Белла пожимает плечами.

— Некоторые из нас, — говорит она. — Остальные, как и ты — просто проходили мимо.

— Но откуда они все? — я не могу не думать: их родители тоже здесь или нет?

Белла снова пожимает плечами.

— Многие беглецы. Приемные дети, как Пит.

— Пит приемный ребенок? — я представляю его маленьким мальчиком, переезжающим из дома в дом, но все, что я вижу — это его сейчас.

— Что ты думала? — спрашивает Белла, сужая глаза. — Что он просто появился из воздуха для твоего развлечения?

Она стоит так близко, что я думаю, если она захочет, то легко пихнет меня со скалы.

Я отрицательно качаю головой и смотрю на пустой бассейн, дом, где живут Пит с друзьями. В доме нет света, но даже в темноте видно, что в большей части дома стены деревянные, должно быть, раньше они были белыми. На крыльце деревянные доски; в некоторых местах они отсутствуют, а вокруг бассейна поврежденные.

— Просто я не знала, что он приемный ребенок, — говорю в конце.

— Конечно, ты не знала, — Белла поднимает одну ногу и балансирует на ней как гимнастка на бревне. Стараясь не обращать внимания на ее акробатику, я спрашиваю:

— Пит здесь?

— Пит всегда где-то здесь, — говорит она, склонив голову набок. ­­­— Почему ты ищешь моего парня?

Я сутулюсь и чувствую, как из тела выходит весь воздух. Парень. Пит — парень Беллы. Но он же просил меня вернуться. Он был так близко. Он целовал меня. Он не мог целовать меня, если у него есть девушка, верно?

— Прости, — говорю я, стараясь произнести это как можно быстрее. Я помню Пит и Белла стояли друг с другом на пляже; я думала, они были тесно связаны, как брат и сестра, но на самом деле это была тесная связь пары. Я не могу сказать, что за тепло появляется у меня на лице — гнев или стыд.

Белла улыбается, ее зубы сверкают на оливковой коже.

— До свидания, Венди Дарлинг, — говорит она, а потом уходит.

Не помню, что говорила ей свою фамилию, может быть Пит сказал. Что еще он ей рассказал? Она знает, что мы целовались? Дотрагиваюсь до своих губ. Она должна ненавидеть меня. Она имеет на это полное право.

Когда Белла ушла, я стараюсь не обращать внимания на взгляды других присутствующих и бегу обратно к лестнице, спускаюсь, держась за перила, но лестница настолько крутая, что я боюсь, как бы не упасть вниз лицом. Не могу поверить, что Пит целовал меня, когда его девушка находилась всего в нескольких ярдах в его доме, на вершине скалы.