К нему лениво подошел вышедший из-за грязного полога подросток и спросил, что принести. Исмат заказал чайник чая и лепешку. Оглядывая громоздкое помещение он вспомнил, какие уютные и гостеприимные чайханы в любезной его сердцу Ферганской долине, и тоскливо вздохнул. Нехорошие предчувствия опять овладели им. Ничего особенно страшного не случилось, пытался успокоить он себя. Завтра доедет до Арыси, там возьмет билет до города, в который уехала Айше, адрес ее он знает. Так что просто небольшая заминка и все. Но на душе было муторно, кусок не шел в горло. Он допил чай и прилег на кошме, пододвинув под голову набитый соломой мешок-подушку. Так он пролежал какое-то время, вызвав воспоминания дней, проведенных в горах с друзьями-геологами, и на душе полегчало от этих воспоминаний. Ничего, все образуется. Подумаешь, задержался он на один день, ничего страшного. Деньги у него есть, значит, и доехать можно куда угодно и на чем угодно. Не будут же по вздорному заявлению этого мальчишки объявлять его во всесоюзный розыск. Не велика персона!
Послышались громкие голоса, и в чайхану ввалилось человек десять шумных мужчин. Среди них Исмат узнал некоторых из тех, кого видел недавно на автобазе, - значит, не все шофера ночуют в своих тесных кабинах. От людского присутствия большое помещение, оборудованное под придорожную чайхану, обрело некоторую приветливость и стало уютней. Исмат заказал еще один чайник и под нетрезвый говор шоферов, осушивших несколько поллитровок, задремал.
На рассвете он проснулся сам. Шофера чаевничали, а некоторые уже спешили к своим машинам. Исмат умылся водой из-под крана на задворках здания, заказал горячего чая и сел в ожидании обещанного сигнала. Только он опустошил свой чайник, как с дороги раздались настойчивые звуки клаксона. Бросив в пиалу плату за чай и за лепешку, Исмат подхватил свою сумку и вышел на улицу. Давешний водитель махал ему рукой из кабины.
Исмат притворился плохо знающим русский язык, чтобы избежать необходимости активно участвовать в беседе со словоохотливым водителем Гришей - среди шоферов-дальнобойщиков бывают такие любители поговорить. Гриша, между тем, с охотой, даже не получая ответов своего пассажира, рассказывал ему о разных приключениях на маршруте, по которому они ехали, об окружающем ландшафте, о встречавшихся изредка бедных селениях.
- Вот видишь невысокие валы с двух сторон вдоль всей трассы? - говорил Гриша. - Ранней весной эта степь вся сплошь покрыта черепахами. Они вылезают из нор греться на солнце и размножаться. Там, где они выбираются на дорогу, ну, если защитный валик обрушился, например, там приходится скорость сбавлять, - дорога скользкая от их тел. Сколько их тут бывает! Наверное, миллион!
Потом разговор перешел на войну. Оказалось, Гриша шоферил на том же участке, где воевала дивизия Исмата. Тут уж и пассажир гришин принял активное участие в воспоминаниях и в обсуждении событий тех лет. Под конец Гриша заметил:
- А ты хорошо говоришь по-русски. Ну, понятно, фронтовик…
Когда добрались до Арыси, водитель оплаты со своего пассажира не взял, как тот не настаивал. Исмат поблагодарил фронтового шофера Григория и отправился в боевом настрое на вокзал.
Исмат был в благодушном расположение духа. Вот сейчас он купит билет, а через пару часов подойдет поезд, на котором он отправится вдогонку за своей любимой. Но такова железная дорога, по ней настичь вчерашний поезд невозможно, как ни гони. Так что заявится он в дом в Мелитополе, где ждет его Айше, ровно на сутки позже ее самой. "Все хорошо, что хорошо кончается" - так говаривала Елена Александровна, начальница экспедиционного отряда.
Поселок Арысь, железнодорожный узел, был сер и скучен. Куда ни кинь взгляд, везде громоздились вагоны разнообразного назначения, а вся территория, казалось, была оплетена паутиной стальных рельсов и смоленых шпал. И в этой империи железных дорог найти пассажирский вокзал оказалось делом нелегким. Но Исмат не спешил, он знал, что до его поезда еще много часов, а спрашивать у прохожих ничего не хотел - чужак всегда вызывает у людей некоторый интерес. Впрочем, он в душе посмеялся над своей излишней осторожностью - кому он здесь нужен!
Наконец он добрался до здания, на котором было обозначено, что это пассажирская железнодорожная станция "Арысь". Исмат вошел в кассовый зал, который одновременно был и залом ожидания. Как он и предполагал, зал был почти пуст. На скамьях сидели, как это бывает почти на всех вокзалах, две-три закутанные бог знает во что женщины с кучей всяческих узлов. В другом месте двое мужиков расстелили газету и трапезничали всухую, рядом, вытянувшись во всю длину скамейки, спал парень явно бродяжного вида.
Маленькое окошко кассы было открыто. Исмат подошел к нему и стал доставать деньги из поясного кармашка. В это время в зал лениво вошел милиционер, и каким-то образом учуявший его бродяга вскочил и сел на скамью: сидеть на скамье разрешалось даже бродягам, если, конечно, у них имеется паспорт, а лежать, особенно в дневное время, на вокзальных скамьях не разрешалось никому. Холодок пробежал по спине Исмата, когда он увидел милиционера, но он тут же устыдился того комплекса страха, который у него возник со вчерашнего дня. Милиционер же, между тем, окинув взглядом помещение, направился прямо к Исмату, наклонившемуся, было, к окошечку кассы с денежными купюрами в руках.
- Предъявите ваши документы, гражданин, - милиционер был здоровенный рыжий мужик, ему не с пустой кобурой бы ходить, а шпалы на станции ворочать.
Исмат выпрямился и спокойно достал из кармана платок, в который был завернут паспорт. Милиционер взял документ в руки, прочел имя и фамилию владельца и перелистал жесткие странички. Потом, как бы безразлично глядя в сторону, стал расстегивать верхний карман кителя, намереваясь, судя по всему положить туда паспорт. И при этом он произнес также спокойно:
- Пройдемте, гражданин.
Реакция Исмата была мгновенной. Он вырвал из рук милиционера свой паспорт, но сразу же и выронил его. Затем, не пытаясь его поднять, он рванулся к двери, и пока ошеломленный милиционер нагнулся за упавшим документом, беглец, перепрыгивая через рельсы, уже бежал к товарным составам. Милиционер выбежал на перрон и стал неистово дуть в свой свисток. Но на его свист оглянулось только несколько железнодорожников, которым западло было догонять убегающего человека. Милиционер, не переставая свистеть, побежал по путям, но Исмат уже пролез под вагонами ближнего эшелона и затерялся теперь на бесконечных линиях узловой станции. Милиционер повернул назад, чтобы по телефону сообщить в горотдел милиции о появлении на станции объявленного вчера в розыск человека и о его бегстве в сторону товарных поездов.
К Исмату вернулись хладнокровие и ясность мысли, которые были развиты в нем в его бытность фронтовым разведчиком. Убедившись, что погони за ним нет, он шел, прислушиваясь, между эшелонами и услышал характерный стук вагонов, который возникает, когда паровоз, начиная ход, дает малый толчок назад. Исмат нагнулся, чтобы из-под вагонов увидеть пришедшие в движение колеса. Тронувшийся с места состав оказался через две колеи, и Исмат быстро пролез к нему под неподвижными вагонами. Состав набирал скорость, и стало ясно, что он не просто перегоняется с места на место, а отправляется в маршрут. Вот появился вагон с тормозной площадкой, и Исмат быстро вскочил на нее.
Тормозная площадка просматривалась с обеих сторон, поэтому Исмат счел благоразумным лечь вдоль, что уменьшало возможность быть замеченным. Поезд шел все быстрее, это убедило беглеца в том, что он надежно уходит из опасной Арыси, правда, неведомо куда. День и нынче был пасмурный, но Исмат прикинул, сопоставив все свои передвижения после прощания с шофером Гришей, что товарняк идет в западном или северном направлении. Что ж, так можно и до Мелитополя доехать, подумал беглец.
После того, как он встретился с реальной опасностью, - а на таковую указывал объявленный на него розыск, - он обрел внутреннее спокойствие и способность мыслить без излишних эмоций. Итак, он теперь вне закона. После сегодняшнего столкновения с властями его будут разыскивать по всей территории Советского Союза - от Восточной Пруссии до острова Сахалин. Паспорт ему спасти не удалось, да он и не нужен теперь ему. И вдруг его обожгла досадная догадка, и он воскликнул вслух:
