— Когда это происходило, он, по-моему, уснул…

— Он не говорил с вами о своих ощущениях?

— Нет. В тот вечер он был на индукторе. Иначе он не смог бы уснуть.

— В следующий раз ведите себя осмотрительнее. Прежде всего вы должны объяснить ему суть происходящего. Вы сможете это сделать?

— Думаю, да, — робко ответила Анна.

— Вы сможете объяснить, почему ему нельзя прикасаться к дыре?

— Нет.

— Все очень просто. В следующий раз поле вызовет у него полярную реакцию. Эффективность работы нервной системы резко снизится, и это приведет к угасанию жизненных функций. Он умрет еще до того, как к нему подоспеет медицинский куб. — Хендерсон перевел взгляд на Каваситу. — Меня всегда интересовало, что думают о нас люди, никогда не жившие в нашем обществе. Наверное, они считают нас детьми. Мы то и дело совершаем совершенно дурацкие поступки. Вы со мной не согласны?

Он испытующе посмотрел на Нестор.

— Все правильно, — согласилась она.

— Самые настоящие дети. Мы никогда не повзрослеем.

— Ладно, Хендерсон, хватит. Я вас уже поняла. Пора сменить пластинку.

— Как вам будет угодно. Что поделаешь, посвящение есть посвящение, верно?

Она молча кивнула.

— Скоро он придет в себя. Если вы заняты, я могу остаться. Нужно, чтобы кто-то побыл с ним.

— Я останусь.

Доктор покинул кабину Каваситы. Нестор одернула платье и опустилась на стул, не сводя глаз с лица Каваситы, в котором уже не чувствовалось прежнего напряжения.

— Опыт входит в нас, а мы этого даже не замечаем… — прошептала она, обращаясь к спящему. — Благодаря таким, как вы, мы растем и постигаем свои ошибки. Своей искушенностью мы обязаны чужой невинности..

Она сидела возле постели целый час, наблюдая за ритмичным движением его грудной клетки и за биением жилки на запястье и возле виска.

— Все, теперь ты не будешь дрессированной обезьянкой… — пробормотала она. — И играться с тобой я уже не буду…

Как она ненавидела себя!

Есио зашевелился и что-то пробормотал. В следующий момент его глаза открылись.

— Вам что-то снилось… — сказала Анна с улыбкой.

— Я навещал друга…

— И кто же это был?

— Человек, наставлявший мою дочь.

— Наставник Масы?

— Да. Мудрый господин, пытавшийся предупредить меня о том, что она поведет себя совсем не так, как я полагал. Это происходило еще до того, как она вышла за Йоритомо.

— И что дальше?

— Обычный сон — ничего особенного…

— Порой, сны имеют очень большое значенье.

— Он сказал, что теперь я свободен. Мне уже ничего не нужно искать.

— Искать?

— Доискиваться причин, заставлявших меня поступать именно так, как я поступал.

— Но почему?

— Потому что ответов на эти вопросы от меня никто не ждет. Когда я коснулся своим пальцем этой вашей черной дыры, я увидел все вещи предельно ясно, во всей их сложности, понимаете? Но я не встретил ни единого духа, который бы хотел задать мне хотя бы один вопрос…

— Все понятно. Вы так и не увидели Божьего лика. Не расстраивайтесь. Это совсем не та сфера…

— Вы меня не поняли. Я видел лицо. Но этот… дух не задавал вопросов. Он просто ждал.

— Чего именно?

— Не знаю. — Он отвернулся и закрыл глаза. — Когда я был совсем еще ребенком, я увидел демона. Он перепугал меня так, что я всегда обходил ту комнату стороной. Это была комната, в которой спала моя бабушка. К этому времени она уже умерла, и родители успели поменять обстановку комнаты, о чем я, естественно, даже и не знал. Однажды я увидел свою бабушку во сне и, проснувшись, тут же бросился в ее комнату, чтобы пересказать ей свой сон. Я совершенно забыл о том, что ее уже не было с нами. Я вошел в эту самую комнату и неожиданно понял, что она неведомо почему стала совершенно иной. Я увидел новую мебель, новые обои и страшно перепугался. Я попал в совершенно неведомую мне комнату, открыл дверь в неведомый мир, населенный кошмарами… В углу кто-то сидел. Я присмотрелся получше и увидел там демона. Он походил на лягушку с рожками и имел человечьи ноги и огромные, белые словно у слепой рыбы глаза. В тот же миг демон поднялся на ноги — он был мне по пояс и ощерил свои страшные клыки. Я закричал и понесся прочь. В себя я пришел только на кухне. За мной никто не гнался. Теперь-то я знаю, где живет этот безобразный демон. — Кавасита постучал по груди. — Во мне. Я, а не тот маленький мальчик, зашел не в тот мир. Духи похитили и испытали меня. Я им не подошел. Соответственно, мне можно не доискиваться ответов…

— Что-то я вас не понимаю… — нахмурилась Анна.

— Поскольку мотивы моего поведения никого не интересуют, выявляя их, я, в лучшем случае, буду ублажать лишь себя самого.

— Скажите, как вы себя чувствуете?

Кавасита улыбнулся.

— Некоторая слабость. Во всем остальном — совершенно нормально.

— Вы меня перепугали. И продолжаете пугать. Все эти ваши рассказы о демонах и божественных духах. Я думала, что разговор о лике Бога не более, чем шутка.

— Да, — вздохнул Кавасита. — Так оно и есть.

— Стало быть, я так и не поняла ее смысла.

— Когда встречаются Восток и Запад, создается впечатление, будто каждая из сторон представляет собой отдельный биологический вид. — Кавасита легонько коснулся щеки Анны. — Мы те, кого вы величали непознаваемыми…

— Непостижимыми, — поправила японца Нестор.

— Беспокоиться не о чем. Покажите мне Землю, дайте мне возможность учиться, позвольте отыскать свой собственный путь…

— Я не собираюсь вас останавливать, — хмыкнула она. — Я слишком любопытна…

Теплая линия восхода показалась ему столь прекрасной, что внутри все заныло. Он мог следовать за зарей, представляя как солнечный свет заливает города и поселки, разгоняет небесную темень, закрывает ночные и открывает дневные цветы, закрывает глаза сов и отворяет глаза людей. Под дымкой облаков, нависшей над зелеными землями и синевато-черными морями, виднелись белые точки, которые на его взгляд не могли быть снежными пиками. Он спросил у Анны, что это такое.

— Города, — ответила она.

— Но я видел их на горизонте. Эти штуки похожи на горы.

— Иные из них очень велики, — ответила Анна. — Куда больше гор.

— Они всюду…

— Мне казалось, что тапас поведал вам о Земле.

— Да, это так, но здесь-то все настоящее…

Анна подплыла к центральному иллюминатору мостика и, прикрыв глаза от солнца, посмотрела на Землю.

— Посмотрите сюда. Угол тридцать градусов, прямо возле края обшивки.

Он прижал лицо к прозрачному материалу обзорного колпака и посмотрел в указанном направлении. Он увидел крошечное поблескивающее кольцо, парящее в космосе.

— Что это?

— Первая космическая станция с постоянным экипажем. Она совсем крошечная — сто пятьдесят метров в поперечнике. Теперь там музей. Запущена же она была примерно через пятьдесят лет после того, как вы покинули Землю. Вы могли бы дожить до этого времени.

— Разве я до него не дожил? — усмехнулся Кавасита. — Нет, быть Рип Ван Винклем совсем неплохо.

— Если мы проведем здесь еще какое-то время, мы увидим на соседних орбитах с десяток других кораблей. Здесь очень интенсивное движение.

К спуску были приготовлены три модуля, каждый вмещал по пятьдесят человек. «Пелорос» нес всего несколько тонн груза, предназначенного для передачи на земную поверхность. Нестор привела Каваситу в трансмиссионный отсек и указала на ряд предметов, которые должны были обратиться в энергию, легально транслируемую на специальные земные приемники, где исходные предметы восстанавливались.

— Не все так просто, — пояснила она. — У меня есть шесть произведений искусства из человеческой колонии, находящейся на одной из планет Эпсилон Эридана. Так вот, передать подобным же образом и их, я, увы, не могу. Это оригинальные официально зарегестрированные произведения, в состав которых введены особые атомы, искажающие получаемый сигнал. Трансляция таких материалов, как органические вещества, косметика, лекарства и тому подобное, также весьма затруднительна, поскольку их структура не поддается исчерпывающему анализу, потеря же хотя бы одной детали может привести к нежелательным последствиям. Трансляция людей и животных — кроме самых простейших видов — запрещена законом. Причины запрета чисто философские. Мне говорили, что люди, понимающие механизм превращения такого рода, нисколько не сомневаются в том, что полученный и исходный объект ничем не отличаются друг от друга. Причина всех сомнений — голые эмоции. Большинство членов «Хафкан Бестмерит» разрешает трансляцию живых существ, но по земным стандартам подобные опыты считаются чем-то варварским. Честно говоря, я не задумывалась над этой проблемой, но участвовать в подобном опыте мне бы, естественно, не хотелось…