Но не только и не столько сведения о зверствах фашистов собирали разведчики Емельяна Глебова. Егоров был хорошо осведомлен о расположении немецких гарнизонов, о вооружении, штабах, аэродромах, складах в обширной зоне действия партизанской бригады. Глебов быстро сумел создать четко действующую разведывательную сеть, проявлял при этом фантастическую находчивость, инициативу, выдумку. Егоров искренне полюбил этого беспокойного, неутомимого пограничника, поддерживал все его начинания. И даже последнюю "идею" Глебова поддержал, хотя Иван Титов был против, считал ее бессмысленной бравадой.

В двадцати километрах от города располагался самый крупный в области совхоз племенного скота. Все совхозное имущество и земли присвоил себе один предприимчивый барон фон Крюгер, заключивший фиктивную сделку с представителями гитлеровского интендантства на поставку армии продовольствия. В то время как генералы и офицеры рейха отправляли к себе в Германию награбленное советское добро грузовиками и вагонами, оборотистый фон Крюгер решил прикарманить целый совхоз: мол, к осени с Советами будет покончено, начнется дележ советской земли между немецкими помещиками, а его, Крюгера, доля, приобретенная еще при грохоте орудий, останется навечно за ним. Усадьба совхоза стояла на шоссейной магистрали, поэтому в селе располагался небольшой гарнизон немецких солдат во главе с сержантом и полицейский участок.

Обо всем этом Глебову донесли его разведчики и, между прочим, сообщили, что фон Крюгер якобы ищет себе управляющего имением. И вот Емельяну Глебову пришла в голову идея наняться управляющим к фон Крюгеру. Какова цель? О, Емельян все детально продумал. Получить выгодную Должность в стане врага - об этом может мечтать любой разведчик!

- Допустим, что мы приобретем себе одного хорошего агента, но зато потеряем начальника разведки целой бригады, - резонно рассуждал Иван Титов. - Насколько мне известно, ты и так располагаешь неплохой агентурной сетью: твои люди работают во многих немецких учреждениях.

- Это разные вещи, - возражал непреклонно Емельян. - Я буду фактическим хозяином имения, совхоза. Мы превратим его в нашу продовольственную базу. Ты понял? Все - скот, хлеб, - все будет наше, партизанское. В имении будут работать "крепостные мужики". Я сам их подберу. Это будут, конечно, наши партизаны. Я создам с разрешения оккупационных властей свою полицию для охраны имения фон Крюгера. Назначу себе помощником Леона Федина. А сам, как и положено, буду мотаться по всему району по делам барона как его доверенное лицо. Чем не должность для начальника разведки бригады? Можешь быть уверен: разведсводку я тебе обеспечу. Ежедневно.

Глебов сиял. Он был увлечен своей идеей и, как все увлекающиеся натуры, не желал и не умел выслушивать возражения.

- Красивая фантастика, - охлаждал его пыл Титов. - Все расписал, распределил. Вот только одна маленькая деталька не ясна: кто, как и почему назначит тебя управляющим?

- Как кто? Сам барон фон Крюгер. Завтра я с ним встречаюсь и обо всем договорюсь.

- Чудишь ты, хлопче, боюсь я за твою горячую голову. Может, ты все-таки посвятишь меня, хотя бы не как друга, а как начальника штаба, в твой коварный план?

- Ну что ж, начальнику штаба и командиру бригады, пожалуй, раскрою свои секреты. Завтра в имение барона является некто Курт Леммер, он же Емельян Глебов, выдает себя за поволжского немца, студента сельскохозяйственной академии, случайно оказавшегося здесь на практике. Он не хочет служить большевикам, он рад приветствовать своих братьев-немцев. Он желает служить им. Он слышал, что герр барон нуждается в надежных людях. Не может ли он быть ему полезным?

- А ваши родители, Курт Леммер, кто они и где? - полюбопытствовал Титов.

- В городе Саратове, герр барон. Словом, этот вопрос мной продуман. Давай дальше.

- А что вы понимаете в сельском хозяйстве, господин студент? Когда положено доить годовалых телок - до обеда или после ужина?

- Как-нибудь выкручусь: с восьми лет пас телят.

- Ой, смотри, хлопче: сам идешь в пасть зверя живьем, по собственной воле. А вдруг не поверит и передаст в лапы гестапо?

- Ну и что? Буду на своем стоять. Я Курт Леммер, немец из города Саратова, студент второго курса Горецкой сельхозакадемии. Хочу служить своему фюреру. Хайль Гитлер!

- А вдруг, как в солдатскую шинель оденут, да на фронт бросят, против своих?

- Вероятности мало, потому как я студент, военному делу не обученный, стрелять не умею. Какой смысл?

- Переводчиком в штабе поставят, - не сдавался Титов.

- Тоже неплохо. Если здесь, в нашем городе. А иначе - убегу.

На деле получилось все довольно просто, без всяких осложнений: молодой немец из Поволжья, да к тому ж еще студент сельскохозяйственной академии, оказался подлинной находкой для фон Крюгера. Барон в тот же день повез Глебова, то есть Курта Леммера, в город, представил его штурмбанфюреру Кристиану Хоферу, с которым был в дружеских отношениях. И уже на другой день Емельян Глебов имел официальный документ с фотокарточкой и печатями, удостоверяющий, что он, Курт Леммер, является управляющим имением барона фон Крюгера. Правда, Хофер, оставшись наедине с бароном, сказал по поводу Леммера:

- Что это за птица, мы узнаем, наведем справки. А пока пусть работает.

Через три дня барон уехал в рейх, оставил все свое хозяйство на попечение управляющего. А на четвертый день у Курта Леммера появился помощник Хайнц Барзиг - он же Леон Федин - тоже немец из Поволжья, учившийся в Ленинградском университете.

Теперь Емельян реже стал бывать в бригаде, хотя должность начальника разведки сохранялась за ним, да, собственно, он и не прекращал руководство разведкой. По делам имения барона он часто бывал в городе, устанавливал связи с подпольными группами, расставлял своих людей в тактически важных пунктах. Люди Глебова работали в городской управе и военной комендатуре, на военном аэродроме, в бане, прачечной и столовой, на авторемонтном заводе.

Егоров доволен своим начальником разведки. Доволен и Глебов своей работой - она показалась ему продолжением его прежней пограничной службы, только более увлекательной, насыщенной и острой. Связана с постоянными опасностями для жизни? Да, конечно. Только юность этого не замечает, юность, наполненная романтикой подвига во имя отчизны. Она идет на смерть с песней и лозунгом, чистая, гордая, беззаветная.

Рад Егоров и новому комиссару бригады, только что назначенному на эту должность, бывшему секретарю горкома комсомола - Свиридочкину, несколько шумливому, задорному пареньку, умеющему как-то естественно и быстро устанавливать контакт с людьми.

Егоров, не вставая, протянул руку на стол, достал папиросы и спички, закурил. От комиссара мысли его перескочили к начальнику штаба. Нравится Захару Семеновичу этот вдумчивый, хладнокровный танкист с железными нервами. Но, кажется, не удержать его в партизанах: влекут его танки, зовут к себе ревом моторов, запахом солярки. "А неплохо б и партизанам иметь свои танки", - мечтает Егоров и сладко улыбается своим мыслям.

- Давно не спите, Захар Семенович? - заговорил внезапно проснувшийся Титов.

Вместо ответа Егоров спросил:

- Опять танки во сне видел?

- А вы как узнали? - удивился Титов и сел на топчан, свесив на устланный мохом пол босые ноги. - Видел. И знаете как? Горел в танке. Огня нет, только дым. И никак не пойму, откуда он.

- От моей папиросы, - улыбаясь сказал Егоров. Титов быстро, по-военному, надел хромовые сапоги, потянулся, разминая мускулы, потом, наклонясь над столом, на котором лежала развернутая карта, спросил:

- Какая задача на сегодня? Опять коров пасти, картофель копать, тряпье собирать, патроны-гранаты доставать?

Егоров понял беззлобную иронию начальника штаба. Все последние недели по приказу Егорова бригада занималась подготовкой отрядов к зиме: запасались оружием, продовольствием и теплой одеждой. Боевых операций отряды не проводили. Разве что нападали на мелкие гарнизоны немцев и полицейских, чтобы захватить оружие. Таков был приказ командира бригады. Партизаны ворчали: в пастухов и барахольщиков превратились вместо того, чтобы фашистов бить. Отсиживаемся, а враг бесчинствует, издевается над народом. Титов несколько раз предлагал провести крупные операции в составе всей бригады. Егоров был непреклонен. И теперь Иван снова сказал с мягким упреком: