- Доложите: кто на нее обратил первым внимание - вы или эс-эс Смирный, что это за бумажка, как и когда она сюда попала? - потребовал Глебов.

Федин догадался, что лейтенант наблюдал за нарядом, ответил в точности так, как было на самом деле:

- Бумажку обнаружил Смирный, это кусок старой газеты. Как она попала? Мог кто-нибудь из наших пограничников бросить… - тушуясь, начал объяснять Федин, но Глебов резко перебил его:

- Из наших никто не мог бросить. Вы, Поповин, могли бросить?

- Нет, - ответил Поповин, вытягивая вперед сдвоенный подбородок, и глупая улыбка расползлась по его жирному лицу.

- Вы, Шаромпокатилов?

- Нет.

- Вы сами, Федин, могли бросить у дозорной тропы какой-нибудь посторонний предмет?

- У дозорной тропы я не мог. Но газету мог принести ветер, - угрюмо пояснил Федин.

- Мог принести ветер. Хорошо, - сказал Глебов. - Но собака делала попытку взять след от находки. Вы не обратили на это внимания, не следили за поведением собаки. А между тем след привел бы вас к тому, кто бросил обрывок газеты. Плохо, очень плохо несете службу, - недовольно заключил Глебов и пошел вперед по дозорной тропе.

Глебов и Шаромпокатилов сделали не больше двух десятков шагов в противоположную сторону, как вдруг на ровной контрольной полосе, в самой ее середине, Емельяну показалось подозрительным пятнышко свежеразрыхленной земли. Глебов приказал Шаромпокатилову вернуть наряд Федина, а сам стал тщательно изучать клочок слегка разрыхленной земли. В центре лежал сухой ком размером с куриное яйцо. Глебов осторожно отбросил его и обнаружил под ним глубокую дыру. Земля была проткнута палкой, а дыра замаскирована комом земли. В воображении лейтенанта сверкнула догадка: нарушитель перемахнул вспаханную полосу с помощью длинного шеста. Должен быть след. Тревожил главный вопрос: куда прошел нарушитель - за рубеж или в наш тыл? Глебов перешел на другую сторону вспаханной полосы, внимательно осмотрел землю, смятую траву. Да, след был явно заметен, человек шел от реки, из-за рубежа. Сомнений не было. Глебов облегченно вздохнул.

Подошли Шаромпокатилов, Федин и Поповин. Смирный довольно легко взял след, уходящий в лес. Приказав наряду Федина преследовать нарушителя, а Шаромпокатилову закрыть возможный отход в сторону реки, Глебов связался с Мухтасиповым, информировал его лаконично, приказания отдавал четко и уверенно:

- Нахожусь у ручья. Здесь прорыв в наш тыл, по лесу. Нарушитель прошел, вероятно, на рассвете. Федин и Поповин преследуют. Тревожную группу немедленно ко мне. На конях. Ефремова с Казбеком - ко мне. Пусть сядет на Бурю. Двумя нарядами перекройте по тылу выходы из Княжиц и Ольховца. Свяжитесь с бригадой содействия в селе и на хуторе. Сами, лично. Доложите коменданту обстановку и мое решение. Попросите плотней закрыть выходы в тыл. Я думаю, что нарушитель далеко уйти не мог. До вечера он будет отсиживаться где-нибудь в лесу, на хуторе или в селе. Дотемна мы его должны найти. Все.

Смирный так легко и энергично брал след - видно, нарушитель прошел недавно, - что Федин еле поспевал за собакой, а неуклюжий Поповин, катившийся колобком за старшим наряда, далеко отстал, отчего Федину приходилось придерживать собаку. В каких-нибудь четверть часа они насквозь проскочили прибрежную полосу леса и вышли к ручью, за которым были веселые стайки берез. У ручья след нарушителя оборвался. Как и положено в таких случаях, Федин обследовал оба берега. Смирный нервничал, метался, скулил, демонстрируя свою старательность, но след не находил.

- Как в воду канул, - с досадой и злостью произнес Федин, еще не зная, что предпринять дальше.

- А может, и правда канул в воду, - предположил Поповин, тяжело отдуваясь и размазывая ладонью по лицу горячий пот.

Ручей был мелок, вода в нем черная, торфяная, дно вязкое. Действительно, нарушители часто прибегали к такому давно испытанному приему - прятать концы в воду, идти какое-то расстояние по воде. При этом пограничник не знает: вниз или вверх по течению ручья пошел противник, где он вышел из ручья, на какой берег- - на правый или на левый. Для этого нужно с собакой обследовать оба берега и в оба конца. А это требует и времени и сил. Но граница - фронт, пограничная служба - война. Там свои фронтовые законы, не признающие таких понятий, как усталость, невозможность, трудность. Шпион, прошедший в глубь советской земли, должен быть задержан любой ценой.

В общих чертах все было так, как и предполагал Емельян Глебов. Нарушитель перешел границу в полночь, но короткая июньская ночь не позволила ему далеко уйти. Опасаясь быть замеченным в дневное время пограничниками или местными жителями, он углубился в лесную чащу и решил там отсидеться до темноты, чтобы ночью сделать бросок километров на десять - пятнадцать. Он предусмотрел и меры на случай преследования - запутал следы. Да, он дошел до ручья и сделал видимость, что пошел по воде, маскируя следы. На самом же деле от ручья он возвратился в лес по своим следам, шел след в след в ту густую чащобу, в которой решил дневать, - к примеченной им ели. Ель была на редкость разлапистая, густая - не ель, а настоящий шатер. На ней-то он и намеревался отсидеться до вечера. Это был молодой, физически крепкий мужчина, вооруженный двумя гранатами, пистолетом "парабеллум" и финским ножом.

Укрывшись на вершине ели, он видел, как по его следам быстро промчались пограничники с собакой. Облегченно вздохнул, решив, что хитрость ему удалась. Но окончательное спокойствие не приходило, тревожила назойливая мысль: а что, если пограничники разгадают его уловку, возвратятся по следу обратно и обнаружат его? Тогда он пойдет на крайнюю меру: бросит в них сверху гранаты, перестреляет из пистолета и уйдет за кордон, чтобы через день попытаться перейти границу на другом участке, а быть может, даже здесь. Правда, его строгое начальство будет недовольно, но что поделаешь - такова шпионская служба. Когда он смотрел сверху на пробегающих мимо двух пограничников, ему казалось, что уложить их из пистолета ничего не стоило: двух выстрелов вполне достаточно. А собаку он оглушит гранатой. Но в этом пока не было необходимости. Если потребуется… Шпион был настроен достаточно решительно.

Глебов ждал на тропе.

Вскоре послышался звон копыт, и затем на поляну выскочили четыре всадника: Ефремов с Казбеком и группа во главе с сержантом Колодой. Глебов не очень полагался на Федина и Поповина, особенно на их "четвероногого друга" Смирного. Он решил взять на себя преследование и поиск нарушителя. Надо было позаботиться о том, чтобы надежно закрыть отход нарушителя к реке, за границу. Для этой цели он и вызвал тревожную группу, влил в нее ефрейтора Шаромпокатилова и разбил на два парных наряда, которые, действуя самостоятельно, должны были не допустить прорыва нарушителя обратно за кордон. Сам же вместе с Ефремовым и Казбеком пошел по следу.

У Казбека была "своя метода" брать след - он не суетился, не нервничал и даже, кажется, не спешил. Долго и с каким-то недоверчивым пристрастием обнюхивал длинный шест, которым пользовался нарушитель, перепрыгивая через контрольно-вспаханную полосу. Потом нюхал то место, где нарушитель дольше всего стоял на земле, перед тем как сделать прыжок с шестом. И уж потом уверенно пошел по следу, постепенно входя в азарт и ярость. Об этом красноречивей всего свидетельствовала крепкая шея, на которой щетинилась шерсть, как перо у петуха во время драки. Ефремов, держа в левой руке поводок, в правой пистолет, внимательно следил за мордой собаки и как бы читал каждый отпечаток следа. Он не дергал поводок - знал, что это отвлекает собаку, заставляет ее нервничать, раздражаться, - бежал широкими скачками, растягивая длинные ноги, проворно и ловко перепрыгивал через пни и завалы.

Глебов не отставал от Ефремова, соблюдая дистанцию зрительной связи. За Глебовым то рысцой, то шагом шла Буря, весело и довольно мотая головой.

Треск сухого валежника заставил шпиона насторожиться, и тотчас он увидел стремительно идущего по следу огромного черного пса. Он сразу догадался, что это другой наряд, что застава без шума поднята по тревоге и его ищут. Молнией пронзила мозг неприятная мысль: бежать обратно за кордон вряд ли удастся - путь к реке определенно блокирован.