Время от времени люди, передвигавшиеся на своих двоих, тоже начинали кричать на нее и даже пытались схватить, но никто так и не дотронулся до ошалевшей маленькой собачки, и ничто так и не ударило ее. Инстинкт и случай хранили ее, а она следовала туда, куда вели ее ушки, неизменно уходя прочь от шума и устремляясь во все более тихие места. Постепенно оглушительные звуки стали тише и наконец почти исчезли. Различив впереди маленькую тенистую улочку, беглянка потрусила в ее направлении, всем своим существом желая погрузиться в это внезапное спокойствие и умиротворенность. Скрежет машин все еще доносился откуда-то сзади, но его заглушала кирпичная кладка домов. По мере того как ее утомление росло, а страх уменьшался, бешеный галоп уступил место размеренной трусце. Ее глаза уже не так напряженно всматривались в пространство, и стали лучше воспринимать окружающую обстановку.

И наконец, спустя полчаса отчаянного бега измученная собачка перешла на шаг, а затем и вовсе остановилась, тяжело дыша. Она оглянулась. Сейчас она находилась на тихой объездной дороге, которая проходила позади цепочки частных домов, прилегающих друг к другу и выходящих на эту сторону только задними дворами. Вокруг не было ни души. Она не знала, что делать с этой странной новой жизнью, в которую загнала себя. Ей хотелось сесть, а лучше лечь, и почувствовать целительное прикосновение материнского языка к ошпаренным местам… но надежды на это не было никакой. Ей хотелось попить чего-нибудь холодного, но пить было нечего. Хотя за все десять недель своей жизни она никогда не покидала пределов дома, в котором родилась, она знала, что ее единственным спасением было отыскать укрытие, до того как какой-нибудь другой человек доберется до нее. Возможно, в следующий раз ей уже не удастся остаться в живых. Люди сейчас представлялись ей самыми жуткими созданиями на Земле.

Преодолев часть улочки крадущейся поступью, собачка увидела ряд черных мусорных контейнеров, прислоненных к успокаивающе прочному деревянному забору. Она заползла в пространство позади баков и улеглась на пыльную плиту, чтобы осмотреть свои раны. Кожа под черной шерсткой была красной и опухшей, ее сильно саднило. Собачка начала изо всех сил вылизывать больные места, хотя ее язык был сухим от жажды. Тем не менее, сколько она ни старалась, до ошпаренных участков на груди ей так и не удалось добраться.

Стоял август, на мир опускался мягкий вечер, так что ей, по крайней мере, не было холодно. Из мусорных контейнеров соблазнительно пахло едой, но это были высокие баки на колесиках, и казалось, что подобраться к их содержимому нет ни малейшего шанса. Собачка встала на задние лапы и, не обращая внимания на возникшую при этом боль, попыталась передними дотянуться до края одного из баков. Лапы скользили, когти не зацеплялись за гладкую пластмассовую поверхность, и она поняла, что пытаться нет смысла. Ей была нужна вода, ей была нужна еда, но превыше всего ей хотелось почувствовать себя в безопасности. Солнце еще стояло достаточно высоко, убежище казалось достаточно укромным, и она решила, что просто прикорнет здесь немного. Измученное тело теряло последние силы, она прилегла, и голова ее склонялась все ниже, приближаясь к пыльной земле, пока не очутилась между лап, в самой грязи. Собачка даже не заметила этого, и погрузилась в исцеляющий сон, вдыхая ноздрями густой запах помоев. Воздух стал прохладнее, и это немного смягчало болезненные ощущения воспаленной кожи, и беглянка провалилась в глубокий сон. Она проспала всю ночь, даже не пошевелившись.

На следующее утро собачку резко вырвал из сна пугающий и уже чем-то знакомый шум. На долю секунды ей показалось, что она опять очутилась в доме, который вчера оставила в таком паническом страхе, но нос безошибочно дал понять, что она на улице. В тревоге, она приподняла голову и выглянула из-за угла своего убежища. По улочке в ее сторону двигался громадный фургон. Массивные колеса крутились, неумолимо приближаясь к ней. Незнакомые мужчины то выходили из фургона, то запрыгивали обратно, производя какие-то манипуляции с мусорными баками возле других домов. Механические «руки» поднимали контейнеры высоко в воздух, и каскады мусора пересыпались оттуда в прицеп фургона. Собачка была слишком напугана и обессилена, чтобы тут же решиться на бегство. Может быть, подождать, когда ближайший от края бак подхватят, опорожнят в ненасытную утробу прицепа и поставят на место, а она тем временем успеет заползти за соседние? И тогда, прежде чем очередь дойдет до последнего бака, она успеет снова спрятаться за первый, и ее никто не увидит… Но как только она попыталась сдвинуться с места, ошпаренная кожа, которая сморщилась и подсохла за прошедшую ночь, пошла трещинами, и жуткая боль от этого движения вызвала у нее пронзительный вопль.

Сборщик мусора как раз собирался приняться за бак, позади которого пряталась несчастная беглянка, но, заслышав ее вопль, испуганно подался назад, а затем внимательно вгляделся в пространство позади бака.

– Бог ты мой, это же собака, щенок совсем. Она ранена, – мягким голосом произнес он и протянул руки в перчатках, чтобы поднять собаку. Но она была слишком испугана, чтобы позволить кому-либо дотронуться до себя. Голос человека звучал ласково, но точно так же вел себя и мужчина в том доме, когда на самом деле хотел ее обидеть. Ее уже обвели вокруг пальца, так что она не собиралась попасться на тот же крючок и даться кому-то в руки. Она пулей вылетела из-за бака и, не обращая внимания на боль, припустила прочь изо всех сил. В нескольких ярдах от этого места была густая хвойная изгородь, она понеслась к ней и прорвалась сквозь ее колючие иголки на задний двор, лежащий по ту сторону. Двор ничем не напомнил ей тот, что был за домом, где она жила, на этом дворе не пахло зловонными экскрементами и протухшей мочой – нет, здесь было светло и хорошо, тут и там пестрели цветочные клумбы, а посередине стоял белый пластиковый стол и стулья. Но есть или пить здесь было нечего, так что нужно было двигаться дальше. Собачка отряхнулась, и сосновые иголки слетели с ее шкуры. Иголки источали интересный запах, и она внимательно принюхалась к ним, но иголки оказались несъедобными.

К счастью для нее, между задними сторонами участков проходили разделительные аллеи, в противном случае ее тут же и поймали бы. Пробежав по одной из них, темной и прохладной, в конце она остановилась, чуть не выскочив под прожекторы солнечных пятен, которые, подчиняясь шевелящимся на ветру кронам деревьев, бродили туда-сюда по широкому открытому пространству. Она недоверчиво выглянула за пределы холодного и темного, но надежно скрывающего ее прохода. Снаружи, как будто, никого не видно и не слышно, но она долго колебалась, вздрагивая от каждого слабого звука, прежде чем решилась выйти в залитый солнечным светом сад, всем телом ощущая свою беззащитность.

На миг беглянка позабыла о своем страхе, когда – о, чудо! – на глаза ей попался измятый, пустой пакет из-под чипсов, лежавший на чахлой траве и переливавшийся алмазными каплями бесценной воды. Она провела по нему языком, мигом слизнув маленькую лужицу воды. Это было восхитительно вкусно. Затем она сделала паузу, чтобы ознакомиться с ценной находкой получше и слизать с упаковки соль – еще один продукт, потребность в котором она ощущала инстинктивно. Она даже стала жевать целлофановый пакет, не желая выпускать его из лап, но острый привкус краски, которой был напечатан текст на упаковке, заставил выплюнуть добычу. Маленькая путешественница двинулась дальше, не представляя, что будет делать даже в следующую минуту. Ее тощий животик громко урчал от голода. Она выбралась из сада через зазор между красными кирпичными стенами и вышла на тротуар. Признаков живых существ по-прежнему не наблюдалось, а именно это ей как раз и было нужно.

Лапы ее болели от вчерашней непривычно большой нагрузки, и очень скоро она начала хромать. Вскоре собачка очутилась в более оживленном месте и попалась на глаза группе школьников. Вполне возможно, что их намерения были самыми добрыми, но она ужасно испугалась, когда дети попытались поймать ее, окружив кольцом и протягивая руки, чтобы не дать ей сбежать. Она прорвалась сквозь брешь в этой засаде и отчаянно ринулась по лужайке, за которой начиналась автостоянка. Трава была высокой и колкой, усталые лапы собачки почти отказывались двигаться, но она добралась до клочка голой земли и нырнула в очень колючие кусты куманики. Мальчишки не отставали. Они окружили кусты, под которыми затаилась их еле живая от страха жертва. Поначалу преследователи пытались достать ее руками, но она продолжала забираться все глубже и глубже, несмотря на то, что колючки прицеплялись к шерсти и царапали кожу. Видя, что они не в силах достать ее «по-хорошему», ребята нашли длинную палку и стали тыкать ею в куст, пытаясь выгнать щенка. Но палка оказалась коротковатой. С обратной стороны куст куманики казался еще более неприступным. Наконец преследователи поостыли, признали свое поражение и заторопились на уроки.