Мы уже несколько дней как вернулись из поездки в США, когда мне на глаза попалось объявление в местной газете: «Щенки лабрадингер/шпрингадор, скоро будут доступны для продажи». Я была заинтригована: мне было очень любопытно, что это могут быть за собаки. Разумеется, я поняла, что данный помет представлял собой помесь лабрадора и шпрингер-спаниеля. Но Эйс покинула меня, и как бы больно ни было, я вынуждена была признать, что моей спутницы, бывшей рядом со мной на протяжении полутора десятков лет, больше нет. Ни одна другая собака не могла занять ее место, пытаться не было никакого смысла. Было здорово думать, что она живет совсем другой жизнью, но я знала, что буду скучать по ней всегда, каждый день. Я убрала газету с тем объявлением с глаз долой.

Две недели спустя я нашла эту вырезку с объявлением. Ни Тони, ни я не пытались найти для нее место где-нибудь на полке или в ящике стола и, тем не менее, она вдруг появилась на журнальном столике. Я по-прежнему совершенно не собиралась заводить новую собаку, но в какой-то момент поймала себя на том, что снова и снова смотрю на это объявление. Как оно могло сюда попасть? Может быть, это был какой-то знак? В итоге я сдалась и позвонила по указанному номеру. Почему – не могу объяснить. Я была уверена, что это ничего не значит, мне было просто… любопытно. Поболтав немного с фермером и узнав, что за зверь такой этот лабрадингер, я без всякой задней мысли спросила:

– А когда они родились?

– Тринадцатого сентября, – будничным тоном ответил мой собеседник.

Тот самый день, когда ясновидящая сказала, что Эйс снова молода!

Я поблагодарила мужчину, села и задумалась. Мог ли за этим скрываться какой-то смысл? Могла ли Эйс намекать на то, что она заново родилась?

Разумеется, теперь я просто не могла не отправиться посмотреть на щенков. Я перезвонила и договорилась о времени визита. Происходящее казалось нереальным. У меня часто случаются такие моменты, когда я делаю что-то, чего либо не хочу делать, как в случае с усыплением Эйс, либо боюсь, как, допустим, с веселой улыбкой садиться в зубоврачебное кресло. Причем происходит это в отношении вещей, причин которых я не понимаю, но просто знаю, что должна поступить так-то и так-то. Я, можно сказать, перехожу в режим автопилота, и возникает ощущение, что мои движения совершает кто-то другой, тогда как я пребываю в роли пассажирки в собственном теле. Кто-то или что-то во мне берет верх, и я просто выполняю заданные действия, будто марионетка.

Мы с Тони приехали на молочную ферму, где жили щенята, и у дверей нас поприветствовала дружелюбная черная сука лабрадора. К ней присоединился «заводной», веселый черно-белый шпрингер-спаниель с соседнего двора. Он взлетел на садовую стену шести футов высотой, и сын фермера, который открывал дверь, еле-еле успел предотвратить незапланированный визит папаши своих щенят. Так мы и узнали, каким же образом нежданно-негаданно может получиться помет лабрадингеров/шпрингадоров.

Щенки сидели в большущей клетке, застланной газетами, в одном из помещений слегка пришедшего в упадок, но совершенно очаровательного фермерского дома. Фермер и его двое сыновей по очереди вынимали щенят и усаживали на кафельный пол, чтобы мы могли рассмотреть их поближе. Казалось, вокруг нас образовалось целое море великолепных черных щенят. Их было семеро, четыре девочки и три мальчика; шестеро щенят вели себя вполне в духе своего возраста: извивались, запрыгивали к нам на колени, облизывали нас, виляли хвостиками, как лопастями вертолета, и покусывали наши пальцы. Они тявкали и визжали, каждый старался привлечь наше внимание, и мы не знали, кого взять на руки в первую очередь.

А вот с седьмым щеночком-девочкой дело обстояло иначе. Она сидела на месте, важная и элегантная, неприступная даже, и ждала, пока возня утихнет. Когда щенята поуспокоились, фермер распахнул французские двери, ведшие в сад, и малыши сплошным черно-белым потоком хлынули наружу, и только один угольно-черный щенок даже ухом не повел. Эта серьезная девочка наконец-то встала и подошла ко мне. Мы посмотрели друг на друга. Она была необычайно тихой для щенка. Никаких подпрыгиваний и тявканий, просто спокойное созерцание. Она забралась мне на колени и устроилась там. Подняла взгляд, невозмутимо устанавливая визуальный контакт. Тони сел на пол подле меня, и она мимоходом дотронулась лапой до его руки, словно бы говоря: «Привет, я ждала вас», глядя в его глаза, как только что в мои.

Фермер был поражен:

– Ну и ну, – воскликнул он. – Эта малышка, Лилия ее зовут, обычно просто лает на приходящих. Так-то на девочек покупатели находятся быстро, вот и ее три сестры уже пристроены, но ей, похоже, до сегодняшнего дня не нравился никто. Она всегда прячется и не позволяет до себя дотрагиваться…

Поняв, что эти слова могут отпугнуть покупателей, он поспешно продолжал:

– Нет, ну я просто думаю, робкая она. Все придет в норму, когда она освоится в семье. Вы ей понравились, сами видите! Э-э-э… Отдать тех я не могу, они хорошие щенки, из них выйдут хорошие служебные собаки. Оба родителя – отличные ищейки. Она ваша за сто фунтов. Как вам?

Знал бы фермер, что в тот момент цена уже не имела для нас никакого значения. Он вполне мог бы попросить и пять сотен фунтов. Разум мой витал где-то далеко, в памяти всплывал день пятнадцатилетней давности, когда другой тихий и явно проблемный черный щенок вот так же посмотрел на меня. Глаза мои наполнились слезами. Да, все это казалось глупостью, но она родилась 13 сентября, в тот самый день, когда у меня была встреча с Клаудией в Седоне… Ладно, перестань, не сходи с ума, подумала я, ты сама не понимаешь, что делаешь. Не нужна мне другая собака. Ничто и никто не займет места Эйс… Но я вновь заглянула в глазки щенка, и сердце мое растаяло. Но, как и в случае Эйс и Снупи, я могла верить во все, во что мне заблагорассудится, но существенных доказательств в пользу того, что все это не всего лишь совпадение, у меня не было. Я бы никогда, наверно, не смогла сказать наверняка…

Тут собачка стала тянуться и извиваться, а затем перевернулась на спинку, демонстрируя мне пухленький розовый живот. Она замерла в этой позе, расставив лапы, всем своим видом призывая меня вглядеться. Я так и поступила, а затем глазам своим не поверила. У нее отсутствовал сосок! Тот же, который Эйс удалили в ходе операции. Это уже совпадением не было. Малышка заглянула в мое ошеломленное лицо, и, не поверите, подмигнула мне, словно говоря: «Вот так-то!» Уголки ее губ приподнялись, розовый язычок вывалился наружу. Она смеялась!

Эйс вернулась, теперь я это точно знала. Меня бросало в дрожь от мысли, что я чуть было не отказалась от нее. Она снова была молода, она снова была щенком. Она решила вернуться обратно в теле собаки и вновь быть с нами. На том сеансе она говорила не о духовном, а о физическом новом рождении. Судьба забросила ее сюда, судьба же привела нас сюда в этот день. Судьба не позволила никому забрать этого щенка, а я упрямо игнорировала ее знаки!.. Я никогда не устаю поражаться тому, как прокладываются маршруты наших жизней и как долго порой мы блуждаем впотьмах, прежде чем увидим свой путь. Как бы то ни было, но в итоге у нас получилось. Думаю, фермер решил, что мы чокнутые, потому что наши лица начали светиться прямо-таки невозможным счастьем, но он с радостью забрал наши деньги, а мы с не меньшей радостью забрали нашего щенка.

Когда мы уселись в машину, наша девочка устроилась у меня на коленях и задремала. Мы с Тони переглянулись и рассмеялись.

– Ты это видел? – спросила я.

– А как же, – ответил он. – Ясновидящая правду сказала.

– Да и имя это – Лилия, – улыбнулась я. – Почти как Хлоя, даже окончания одинаковые. Но, согласись, это не ее имя.

– Нет, – кивнул Тони. – Не ее.

Мы решили назвать ее Кей-Си, сокращенно от «Качина». Это казалось вполне уместным, ведь, будучи в Седоне, мы с ног сбились, разыскивая скалу Женщина-Качина, и едва не проморгали ее. Кроме того, у Эйс было ласкательное имя «Эйси», так что «Кей-Си» было естественной производной от «Эйси».