Божественная провела час или два за ширмами в храмовой резиденции, а потом появилась оттуда с очень утомленным видом и направилась в храм, где посовещалась с младшими жрецами. Тела унесли. Я предложила удалить следы крови, не зная, допустимо ли это для меня, но жрецы отказались от моей помощи.

— Некоторые из нас, — сказала мне Божественная, не отрывая взгляда от того места на полу, где лежали мертвецы, — забыли, кто ты. Теперь им напомнили.

— Я не думаю, что вы забыли, Божественная, — ответила я.

— Нет. — Она помолчала две секунды. — Лейтенант собирается повидаться со мной перед отъездом?

— Вероятно, нет, Божественная, — ответила я. В это самое мгновение я делала все, что могла, чтобы убедить лейтенанта Оун поспать, что было ей совершенно необходимо, но никак не удавалось.

— Наверное, лучше, если она не станет этого делать, — с горечью сказала верховная жрица. Тут она взглянула на меня. — Это безрассудно с моей стороны. Я знаю, что это так. Что еще она могла сделать? Легко мне говорить — и я скажу это, — что она могла сделать другой выбор.

— Она могла, Божественная, — признала я.

— Как это вы, радчааи, говорите? — Я не была радчааи, но я не стала ее поправлять, и она продолжила: — Справедливость, правильность и польза, так? Пусть каждое деяние будет справедливым, правильным и полезным.

— Да, Божественная.

— Было это справедливым? — Ее голос задрожал, всего на мгновение, и я услышала, что она вот-вот разрыдается. — Было оно правильным?

— Я не знаю, Божественная.

— И более существенное: кто извлек из этого пользу?

— Никто, Божественная, насколько я вижу.

— Никто? В самом деле? Да ладно, Один Эск, не валяй дурака. — Понимание, что ее предали, на лице Джен Шиннан и ее взгляд в упор на Анаандер Мианнаи были очевидны для всех, кто там присутствовал.

Тем не менее я не представляла, что лорд Радча выиграет от этих смертей.

— Они убили бы вас, Божественная, — сказала я. — Вас и любого, кого обнаружили бы без защиты. Лейтенант Оун сделала все, что могла, чтобы предотвратить кровопролитие прошлой ночью. Не ее вина, что она потерпела неудачу.

— Ее. — Она по-прежнему стояла спиной ко мне. — Господи, прости ее за это. Боже упаси меня от такого выбора. — Она призывно взмахнула рукой. — А ты? Что бы ты сделала, если бы лейтенант отказалась и лорд Радча приказала тебе застрелить ее? Ты бы смогла? Я думала, что эта ваша броня непроницаема.

— Лорд Радча может деактивировать нашу броню. — Но код, которым Анаандер Мианнаи могла деактивировать броню лейтенанта Оун — или мою, или любого другого радчаайского солдата, — следовало передать по связи, которая была тогда заблокирована. Тем не менее. — Размышления над такими темами не приводят ни к чему хорошему, Божественная, — сказала я. — Этого не произошло.

Верховная жрица повернулась и пристально посмотрела на меня.

— Ты не ответила на вопрос.

Вопрос был для меня нелегким. Я состояла из отдельных частей, и лишь один-единственный сегмент тогда допустил возможность, что жизнь лейтенанта Оун зависит от исхода того мгновения. Я была не уверена в том, что тот сегмент не направил бы свою винтовку на Анаандер Мианнаи.

Возможно, и не направил бы.

— Божественная, я — не личность. — Если бы я застрелила лорда Радча, ничего бы не изменилось, я уверена, — за исключением того, что лейтенант Оун все же была бы мертва, я уничтожена, Два Эск заняла мое место или из сегментов хранилищ «Справедливости Торена» был сформирован новый Один Эск. Некоторые затруднения мог бы испытать корабельный ИИ, хотя мои действия, скорее всего, объяснили бы тем, что я была отключена. — Люди часто думают, что они поступили бы благородно, но когда на самом деле оказываются в подобном положении, то обнаруживают, что все не так просто.

— Как я сказала — боже упаси. Я буду утешаться иллюзией, что ты застрелила бы первой эту скотину Мианнаи.

— Божественная! — предостерегла я. Все, что она говорила в моем присутствии, могло в конце концов достигнуть ушей лорда Радча.

— Пусть слышит. Скажи ей сама! Она спровоцировала то, что случилось прошлой ночью. Кто был мишенью: мы, танмайнды или лейтенант Оун, — я не знаю. У меня есть свои подозрения на этот счет. Я не дура.

— Божественная! — сказала я. — Кто бы ни вызвал события прошлой ночи, я не думаю, что все произошло так, как они планировали. Я думаю, они хотели открытого столкновения между верхним и нижним городами, хотя и не понимаю почему. И я думаю, что это было предотвращено, когда Дэнз Ай сообщила лейтенанту Оун о винтовках.

— Я думаю, как и ты, — согласилась верховная жрица. — И я полагаю, что Джен Шиннан знала больше и именно поэтому она умерла.

— Мне очень жаль, что твой храм осквернен, Божественная, — произнесла я. Мне было не особо жаль, что Джен Шиннан умерла, но я этого не сказала.

Божественная снова отвернулась от меня.

— Я уверена, что у тебя много дел по подготовке к отъезду. Лейтенанту Оун не стоит утруждать себя визитом ко мне. Ты можешь сама передать ей от меня слова прощания. — Она отошла от меня, не дожидаясь подтверждения.

Лейтенант Скаайат приехала на ужин с бутылкой араки и двумя Семь Исса.

— Твоя смена не доберется даже до Коулд-Веса до полудня, — сообщила она, распечатывая бутылку. Семь Исса стояли на первом этаже, чувствуя себя крайне неловко. Они прибыли прямо перед тем, как я восстановила связь. Они видели мертвых в храме Иккт и догадались, что произошло, хотя им ничего не сказали. А они появились из хранилищ всего два года назад. Они не видели саму аннексию.

По всему Орсу — и в верхнем, и в нижнем городе — царила напряженная тишина. Покидая свои дома, люди избегали смотреть на меня или разговаривать со мной. Они главным образом выходили только для того, чтобы посетить храм, где жрецы возносили молитвы за умерших. Несколько танмайндов даже спустились из верхнего города и тихо стояли по краям небольшой толпы. Я держалась в тени, не желая отвлекать и причинять страдания.

— Скажи мне, ты ведь чуть не отказалась? — заявила лейтенант Скаайат, которая была с лейтенантом Оун за ширмами на верхнем этаже дома. Они сидели на подушках, пахнущих грибком, лицом друг к другу. — Я знаю тебя, Оун, и клянусь, когда я услышала, что увидели Семь Исса в храме, то испугалась, что вот-вот узнаю, что ты мертва. Скажи мне, что ты не отказалась.

— Я не отказалась, — ответила лейтенант Оун с жалким и виноватым видом. В ее голосе слышалась горечь. — Ты же видишь, что я не отказалась.

— Я этого не вижу. Вообще. — Лейтенант Скаайат налила изрядную порцию напитка в подставленный мною бокал, и я передала его лейтенанту Оун. — И Один Эск этого не видит, иначе она не была бы такой тихой сегодня вечером. — Она посмотрела на ближайший сегмент. — Лорд Радча запретила тебе петь?

— Нет, лейтенант. — Я не хотела беспокоить Анаандер Мианнаи, когда она была здесь, или прервать сон лейтенанта Оун, если бы ей удалось заснуть. И в любом случае мне не очень хотелось.

Лейтенант Скаайат разочарованно хмыкнула и вновь повернулась к лейтенанту Оун.

— Если бы ты отказалась, то ничего бы не изменилось, кроме того, что ты тоже была бы мертва. Ты сделала то, что должна была сделать, а эти идиоты… Хайров елдык, эти идиоты. Как только их на это хватило!

Лейтенант Оун уставилась на бокал в руке и не шевелилась.

— Я знаю тебя, Оун. Если собираешься выкинуть что-нибудь настолько безумное, дождись, когда это сможет что-то изменить.

— Как Один Амаат Один «Милосердия Сарса»? — Она говорила о событиях на Айми, о солдате, которая отказалась выполнять приказ и возглавила тот мятеж пять лет назад.

— По крайней мере, она здорово на все повлияла. Послушай, Оун, ты и я, мы обе знаем: что-то готовилось. И ты и я, мы обе знаем: то, что произошло прошлой ночью, бессмысленно, если не… — Она умолкла.

Лейтенант Оун шмякнула бокалом с аракой по столу. Жидкость выплеснулась через край бокала.

— Если не — что? В чем смысл?