— Выпей!

— Дозу влюбленного?

— Если хочешь, называй это так.

— У тебя есть любовник?

— Нет... а у тебя кто-то есть?

— Я совершенно один.

Элис потянулась к нему и он вновь поцеловал ее. Платье распахнулось, обнажая маленькую округлую грудь.

Герсен издал глубокий стон: — Так дальше не пойдет!

— Почему? — она коснулась его щеки.

— Я не могу рассеять мучительное подозрение.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне было бы очень больно узнать, что ты оказалась со мной только для того, чтобы получить информацию о конкурсе. Абсурд, конечно, но...

Элис сидела, напряженная и бледная.

— Разумеется, абсурд.

— Ну, тогда мы можем быть любовниками и без того, чтобы рассказывать тебе о конкурсе, не так ли?

— Рассудок вновь подчиняет сердца... Видишь ли, я не могу любить того, кто не доверяет мне...

— Другими словами — нет?

— Но я действительно не хочу, чтобы это было так, — серьезно произнесла Элис.

Герсен мгновение раздумывал.

— Выглядит это так, будто для демонстрации этого доверия я должен рассказать тебе все, что я знаю...

— Это уж как тебе угодно!

— Ну..., собственно, а почему бы и нет? — Герсен вытянул ноги и закинул руки за голову. — Здесь, в общем-то, почти нечего-то и рассказывать. Все люди, изображенные на снимке, опознаны, кроме одного, который пока что фигурирует под разными именами. — Герсен достал из кармана лист бумаги, развернул его и прочел: — Спаркхаммер, Грей, Гадоу, Атц, Билфред, Мартиллетто... вот так. Все люди на снимке названы своими именами, кроме того «Спаркхаммера». Так что пока мы не определим настоящее имя этого незнакомца, конкурс нельзя будет считать законченным. — Герсен посмотрел на Элис долгим взглядом. — Дорогая, а тебя не удивляет тот факт, что этот человек известен под столь многими именами?

— Нет. — Она тут же поправила себя. — А почему это меня должно удивлять?

Герсен бросил лист бумаги на стол и откинулся на спинку кресла.

— Потому что он — опасный преступник по имени Алан Говард Трисонг!

— Трисонг? Нет, это невозможно!!!

— Нет? Почему же?

Элис не ответила.

— Люди, изображенные на фотографии, мертвы, за исключением номера 6, который носит имя Трисонг! Ты что-нибудь думаешь по этом поводу?

Элис повела плечами: — Я ничего во всем этом не понимаю...

— Но здесь очень важен совсем другой аспект всей этой проблемы, — продолжал Герсен. — Если номер шесть и в самом деле Трисонг, а сомнений в этом почти нет никаких, то я хотел бы взять у него интервью. «Экстант» использовал бы такой материал с очень большой выгодой для себя. И я бы кое-что получил с этого... Дорогая, видишь ли, я бы очень хотел, чтобы этот человек связался со мной.

Элис прошлась по комнате. Герсен поднялся, взял шляпу и пальто и остановился на пороге комнаты.

Элис посмотрела на него и спросила срывающимся на хрип голосом:

— Ты уже уходишь?

Герсен кивнул: — Я рассказал тебе все, что надо.

— А вот и нет! — вырвалось у нее с отчаянием. — Как ты достал эту фотографию?

— Я был в библиотеке «Космополиса» и случайно заглянул в мусорную корзину. Как видишь, дело случая... Я поинтересовался, что это за фотография, но никто ничего не знал о ней... Вот с чего и родился наш конкурс. Как видишь, все довольно банально.

— А кто бросил этот снимок в мусорную корзину?

— Молодой и глупый клерк.

— Почему все-таки ты выбрал именно эту фотографию? Никогда не поверю, что в этой твоей библиотеке не было никаких других фотографий?

— Некто неизвестный написал на обороте фотографии «Трисонг здесь». Я заинтересовался этим, так как нет известной фотографии этого человека. Я понял, что этот снимок имеет большую ценность. Вот тебе и вся причина того, что случилось.

Элис сидела тихо, опустив голову.

— Спокойной ночи, — попрощался Герсен.

Элис устало посмотрела на него: — Меня поражает, как много ты знаешь обо мне.

— Совсем немного. Ты мне хочешь сама что-нибудь сказать? Доверие должно быть обоюдным.

Элис печально покачала головой.

— Мне нечего сказать.

— Тогда еще раз, спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Элис оставалась сидеть там, где Герсен оставил ее, откинувшись в кресле, поджав под себя ноги, с отсутствующим выражением лица. Она запустила пальцы в свои рыжие волосы, отбрасывая их со лба. Она некоторое время что-то обдумывала, потом подошла к телефону и набрала номер.

Голос ответил: — Элис, почему так рано? Почему вы так торопились?

Элис сдержалась: — У меня есть информация. Лица на фотографии известны под именами... — она прочитала имена с листа, оставленного Герсеном.

— Каков источник? Откуда получены эти имена?

— И еще! Только одно лицо фигурирует под разными именами. Это лицо изображено на фотографии под номером шесть.

— И что же это за лицо?

— Мистер Лукас сказал, что «Спаркхаммер», кажется, известен под именем... Говард Алан Трисонг...

Тишина. Затем совершенно другой голос, спокойный и медленный:

— Какие планы у мистера Лукаса?

— Я так поняла, что он страстно желает, чтобы мистер Спаркхаммер, или мистер Трисонг встретился с ним и дал небольшое интервью. Он хочет опубликовать его на страницах своего журнала.

Ответ последовал быстрый и ясный:

— Придется его разочаровать, Элис. Мистер Спаркхаммер, или мистер Трисонг, или еще как там его, не согласится на такое вульгарное предложение. — Послышался короткий смешок. — Кстати, как «Экстант» вышел на эту фотографию?

— Мистер Лукас нашел ее в мусорной корзине библиотеки «Космополиса. Ее выбросил один из клерков.

— Странно... очень странно... Это правда?

— Я так думаю.

— Как фотография попала в «Космополис»?

— Я этого не сообразила спросить. Мне кажется одним из обычных путей.

— А что заставило его выбрать именно этот снимок?

— Кто-то на обороте написал, что Алан Говард Трисонг находится среди изображенных. Вот эта-та надпись и привлекла внимание мистера Лукаса.

— И он предложил конкурс, чтобы опознать физиономию Трисонга?

— Он сказал, что очень хочет опубликовать биографию мистера Трисонга. Он сказал, что если он с ним встретится...

Голос в трубке тут же оборвал ее: — Это почти невозможно! Мистер Трисонг сейчас очень-очень занят! — Последовало короткое молчание. — Что он тебе еще говорил?

— Больше ничего такого. Он знает, что фотография была сделана на Диком Острове, что все присутствующие на снимке умерли, кроме, конечно же, мистера Спаркхаммера.

Вновь последовала длинная пауза. Потом: — Очень хорошо, Элис. В целом, ты справилась очень хорошо.

— Я могу отправляться домой? И вы выполните свое обещание?

— Не все сразу, дорогая. Пока что тебе рано уезжать домой. Ты должна вернуться в контору и держать глаза и уши открытыми. Этот Генри Лукас, что ты думаешь о нем?

Элис моментально произнесла холодным тоном: — Я ничего не думаю о нем. Так себе...

— Хм... м. Вот это-то и плохо. Значит так, продолжай так, как и раньше. Завтра я уезжаю, и ты пока что не сможешь связываться со мной. Я сам позвоню тебе. А пока что продолжай встречаться с этим Лукасом. Я чувствую, что здесь нечто большее, чем он сказал тебе...

— И как долго я должна буду... это делать?

— Я тебе дам знать, когда надо будет закончить это дело.

— Мистер Стрэнд. Я сделала все, что могла! Пожалуйста...

— Элис, у меня нет времени выслушивать твои жалобы. Продолжай как и раньше, и все будет хорошо. Это тебе понятно?

— Кажется, да.

— Вот и хорошо. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Герсен стоял у окна своего номера в «Пенумперсе», глядя вниз на старую площадь Тара. Была полночь, площадь была темной и тихой. Свет звезд падал на крыши Понтефракта, бросая черные тени от высоких фронтонов, кривых карнизов и тысяч причудливых труб дымоходов.