Он вышел на балкон, выходящий к океану, и облокотился об ограждение. Огромный сверкающий Ригель опустился низко над океаном, высветив размытую дорожку от берега к горизонту. Впереди, в гавани, образованной двумя пирсами, стояли сотни различных лодок: яхты, парусные катамараны, субмарины со стеклянными корпусами, реактивные аквапланы, в которых можно было лететь над волнами с бешеной скоростью.
Настроение, охватившее Герсена, было сложным и непонятным даже для него самого. Здесь было и вызывающее учащенное сердцебиение предвкушение вечера с красивой девушкой, ощущение, которое было неведомо ему в течение многих лет. Здесь была и грусть, навеянная закатом, а закат был действительно очень красив: небо окрасилось в лилово-розовый цвет, на фоне которого плыли темно-оранжевые облака, окаймленные тонким ярко-красным контуром. Не сама красота вечера вызывала грусть, размышлял Герсен, а спокойный, безмятежный свет и его угасание… И какая-то неясная печаль охватила Герсена при виде жизнерадостной толпы вокруг. Все были изящны и беззаботны, им были неведомы тяжелый труд, страдания и ужасы отдаленных планет. Герсен завидовал их отрешенности, их умению вести себя в обществе. И все же, поменялся бы он местами с любым из них? Вряд ли.
К нему подошла Паллис Атроуд и встала рядом. Она подкрасилась в мягкий оливково-зеленый цвет с нежным налетом золота. Она рассмеялась, услышав неуклюжие комплименты Герсена.
— Я чувствую себя припортовой крысой, — сказал Герсен. — Мне следовало бы сменить платье.
— Пожалуйста, не беспокойтесь, — сказала девушка. — Это не имеет никакого значения. Что же мы будем делать?
— Ваше право предлагать.
— Очень хорошо. Давайте отправимся в Авенту и сядем на бульваре, где все любят прогуливаться. Меня никогда не утомляет зрелище проходящих мимо людей. Там мы и придумаем, что будет дальше.
Герсен согласился.
Они сели в глайдер и отправились на север. Паллис с неподдельной искренностью болтала о себе, о своей работе, о своих планах и надеждах. Она была, как узнал Герсен, уроженкой острова Синхал на планете Ио, дочерью состоятельных родителей, владевших единственным холодильным складом на полуострове Лантанго. Когда они устранились от дел и переехали на Пальмовые острова, ее старший брат принял на себя заведование холодильниками и родительским делом. Второй по старшинству брат хотел жениться на ней — такая форма брачного союза поощрялась на Ио, первая колония на котором была создана группой реформаторов-рационалистов. Он был дюжим, краснолицым, высокомерным, единственное, что он умел, — это водить рефрижератор, и такая перспектива вовсе не привлекала Паплис…
Здесь девушка заколебалась, ее оживление угасло, и она переменила тему разговора. Герсену оставалось только догадываться о драматических событиях, связанных с ее уходом из дома. В Авенте Паллис прожила уже два года и, хотя иногда скучала по дому, чувствовала себя счастливой и уверенной.
Герсен, не сталкивающийся прежде с такой естественностью, был очарован ее болтовней.
Они поставили глайдер на стоянку и вышли на эспланаду. Пройдя немного, они заняли столик перед одним из бесчисленных кафе и стали наблюдать за проходящими мимо толпами людей. Вокруг них простирался темный океан, небо над которым уже окрасилось в серо-лиловый цвет, и только небольшое лимонное зарево указывало на место, где зашел за горизонт гигантский диск Ригеля.
Вечер был теплым, вокруг медленно прогуливались люди со всех концов Ойкумены. Официант принес бокалы с пуншем. По мере того, как Герсен потягивал этот восхитительный напиток, он ощущал, как уменьшается владевшее им напряжение. Некоторое время они сидели молча, затем Паллис внезапно повернулась к нему лицом.
— Вы такой молчаливый, такой настороженный. Это из-за того, что вы из дальних миров?
Вопрос застал Герсена врасплох. В конце концов он грустно рассмеялся.
— Я надеялся, что вы будете думать, что я такой же беззаботный и обходительный, как многие другие…
— Вот глупости, — улыбнулась Паллис. — Люди вообще не похожи друг на друга.
— Я уверен в этом, — сказал Герсен. — Даже бактерии имеют свою индивидуальность, если к ним внимательно присмотреться.
— Значит, я сейчас что-то вроде бактерии?
— А я другая бактерия, которая, наверное, наскучила вам…
— Нет, нет! Конечно же нет! Мне все здесь так нравится!
— Мне тоже. Очень! В этом даже есть что-то разлагающее.
Паллис учуяла в этом какой-то комплимент.
— Что вы имеете в виду?
— Я не могу позволить себе роскошь предаваться чувствам, как бы мне этого ни хотелось.
— Вы очень рассудительны, хотя и молоды.
— Увы, я уже не молод.
Она весело махнула рукой.
— Но вы признаетесь в том, что слишком рассудительны?
— Полагаю, что да. Но будьте осторожны, не подталкивайте меня слишком близко к обрыву.
— Каждой женщине хочется думать о себе, как о соблазнительнице.
Герсен ничего не ответил и лишь внимательно посмотрел на Паллис.
— Все, кого я знаю, отказываются прекращать болтовню, и мне приходится слушать бесконечные потоки чепухи. Я уверена, что вы знаете сотни интересных вещей, но не хотите мне ничего о них рассказать.
Герсен улыбнулся.
— Они, возможно, не такие уж интересные.
— И все же я хотела бы проверить это. Расскажите мне о диких планетах. Правда, что жизнь там опасна?
— Когда — да, когда — нет. Все зависит от того, кого вы встретите.
— Вероятно, вам не очень хочется, чтобы я спросила, чем вы занимаетесь? Вы не пират и не работорговец, это я сразу поняла. Но кто же вы?
— Вы правы, я, наверное, не похож на пирата или работорговца.
Паллис рассмеялась.
— Но вы же знаете, что мне неизвестно, как должен выглядеть современный пират или работорговец. Хотя постойте, вы, может быть, преступник? Совсем не обязательно, что это связано с чем-то позорным, — поспешно добавила она. — То, что является приемлемым на одной планете, на другой является абсолютным табу. Например, я рассказала одному из своих друзей, что связала бы жизнь со своим братом, не будь он мне столь омерзителен. И, представьте себе, у него волосы встали дыбом!
— К сожалению, я должен разочаровать вас. Я не преступник… Я не попадаю ни под одну из категорий. — Он задумался. Было бы неблагоразумно скрывать от нее то, что он уже рассказал Уорвину, Келле и Деттерасу. — Я прибыл на Авенту с одной определенной целью.
— Давайте поужинаем, — предложила Паллис, — и, пока мы будем наслаждаться едой, все и расскажете.
— А куда мы пойдем?
— Здесь есть один потрясающий ресторан, он только-только открылся. Все о нем говорят, а я еще не успела там побывать.
Паллис легко поднялась и взяла Курта под руку с беспечной интимностью. Он притянул девушку к себе, склонился над ней, но на большее у него не хватило смелости. Рассмеявшись, Курт отпустил ее. Она лукаво произнесла:
— Вы гораздо более импульсивны, чем кажетесь.
Герсен улыбнулся.
— Где же тот потрясающий новый ресторан?
— О, совсем неподалеку отсюда. Мы можем пройти туда пешком. Он весьма дорогой, но я намерена уплатить половину счета.
— В этом нет никакой необходимости, — заметил Курт. — Не забывайте, что для пирата деньги не проблема Он просто не знает, что с ними делать. А если нам не хватит, то я ограблю кого-нибудь.
— Я не беспокоюсь, — рассмеялась девушка. — Ну, так что, идем?
Она взяла его под руку, и они пошли по бульвару, как тысячи других таких же пар в этот прекрасный вечер на Альфиноре.
Паллис подвела его к зданию, увенчанному крупными светящимися буквами зеленого цвета, составлявшими название «Наутилус». Лифт спустил их на семьдесят метров, в высокий восьмиугольный вестибюль, выложенный пальмовыми ветвями. Метрдотель провел их в проложенную прямо по морскому дну стеклянную галерею, в которую открывались выходы из отдельных кабинетов. Паллис и Герсена провели в один из них, и они заняли столик возле стены прозрачного купола, за которым плескалось море. Фонари освещали песок, скалы, кораллы, проплывающих мимо подводных обитателей.
