Дедушка всегда был джентльменом — владелец антикварной лавки, ездивший на старомодном автомобиле, читал Джойса и носил твидовый жилет, и не мог быть иным. А Карл — мясник с кучей татуировок, любитель покататься на огромном байке. Дело не только в том, что он моложе Рут на пятнадцать лет, хотя и в этом тоже. В общем, мне действительно кажется, что он — совершенно не ее тип.

— Он на удивление нежен со мной, — защищает его Рут. — А глядя на него и не подумаешь…

По лицу бабушки я легко догадываюсь, о чем она думает.

— Господи, давай только без подробностей, — для наглядности я даже закрываю уши руками.

— Коко, расслабься. Между нами нет ничего серьезного — мы просто друзья.

— Как я погляжу, вы куда больше, чем «просто друзья», — ворчу я. — Хотя — молчу, не хочу лезть в ваши дела.

— Может, и больше, — соглашается она. — На самом деле, мы, как вы, молодежь, нынче говорите, просто тра…

Тут она умолкает посреди слова и делает выразительную паузу, а я какую-то долю секунды теряюсь в догадках, что же она имеет в виду. Тра… Что ж это за слово такое? Вдруг меня осеняет. Боже мой, она же не может… она же не хочет сказать, что они просто трахаются?

— Да, мы очень симпатичны друг другу, но нас не связывают никакие обязательства. Встречаемся, когда хотим. Мы как бы пришли… к согласию.

— Поверить не могу, что веду такие беседы с собственной бабушкой, — качаю я головой. — Да ты вообще слов таких знать не должна, боже ты мой. И кстати, у нас существует более вежливое выражение для обозначения таких отношений — «друзья с привилегиями», ДСП, короче говоря. Твой вариант мне вслух и произнести стыдно.

— ДСП? Что еще за ДСП? — вдруг произносит знакомый властный голос. Я оборачиваюсь и вижу, что с порога на нас с любопытством взирает Анна. Я в ужасе смотрю на Рут — мы даже не слышали, как она вошла, потому что ждали посетителей с другой стороны.

Рут улыбается невинно, как младенец — будто бы ее вовсе не беспокоит, слышала ли нас Анна.

— Сказать ей, Коко? — вопрошает она, в то время как ее сестра выходит к нам во двор, недоуменно поглядывая то на меня, то на Рут. На ней сегодня черное шерстяное пальто, застегнутое на все пуговицы, черный шарф и черные же кожаные перчатки. Она всегда одевается только в черное со дня смерти мужа, а случилось это очень давно, я была еще совсем крохой. Она напоминает мне профессиональную вдову. Волосы ее, как и у Рут, подернуты сединой, но она носит короткую стрижку, аккуратно зачесывая пряди назад. Анна так же красива, как и ее сестра, но есть в ее внешности что-то отталкивающее, в то время как Рут излучает тепло и ласку.

— Сказать мне что? — переспрашивает она.

— Что такое «ДСП». Ты точно хочешь знать?

О боже… Поверить не могу, что это происходит со мной наяву. Еще и десяти утра нет.

— А это что-то интересное? — интересуется Анна, смахивая невидимую пылинку с рукава, подходя к нам поближе. Она из тех, кто помешан на чистоте. Беспорядку нет места в ее жизни.

— ДСП… это… дивно стирающий порошок, — выпаливаю я первое, что приходит мне в голову, и тут же жалею о своих словах. И зачем только я соврала о том, что связано с домашним хозяйством? Теперь Анна сгорает от любопытства. У этой женщины есть лишь две страсти — домоводство и религия.

— И что же он такого особенного делает, этот порошок? — на полном серьезе спрашивает она меня.

— Действительно, Коко, — с издевкой поддакивает Рут, — что делает ДСП?

Убила бы.

— Да это такая новомодная штука… не помню уже, где и видела его. Этот порошок вроде как засыпается в жидкость, которая потом наносится на щетку, им можно отчистить любую грязь с мебели. Но сдается мне, это все сплошное надувательство. — Я даже в глаза им обеим смотреть не могу, это же полный бред.

Видимо, моя сказка Анну не впечатлила.

— Я не из тех, кому сложно спину согнуть и убраться в доме, и — даст бог — такой никогда не стану, — решительно отвечает она, — эти ваши ДСП точно не для меня.

Рут, кажется, вот-вот взорвется от смеха, да я и сама уже едва сдерживаюсь. Если бы только Анна знала истинное значение слов, слетевших с ее губ, — а ведь она даже своих молитвенных четок при этом из рук не выпустила!

— Итак, — продолжает Анна и поворачивается в мою сторону, в обычной своей манере с шумом втягивая в себя воздух. Я моментально подбираюсь — она всегда так делает, когда хочет задать какой-нибудь серьезный вопрос, эта ее привычка срабатывает лучше всякой сигнализации.

— Коко… — Она пристально смотрит мне в глаза.

— Да?

— Как ты, малышка? — спрашивает она.

— Лучше всех.

— Правда? Уверена?

— Разумеется. Честное слово, — я даже поеживаюсь под ее немигающим взором.

— А как же бедняга Том?

— А что с ним?

— Его мать жаловалась, что ему там очень одиноко, — тут она делает выразительную паузу, — в Новой Зеландии.

Она таким голосом произносит последние свои слова, будто я вдруг забыла, куда уехал Том, несмотря на то что это произошло пару недель назад.

— Правда? — спрашиваю я, поглядывая на Рут, которая и думать забыла о веселье. Ее глаза сузились, она вперила взор в Анну, гадая, должно быть, к чему ведет ее сестра.

— Правда, мы встретились вчера на кладбище. Несчастная женщина — его отъезд разбил ей сердце.

— А разве с ней не остались еще трое ее сыновей? — спрашивает Рут, и я награждаю ее благодарным взглядом. Возможно, бабушка и осуждает мое решение расстаться с Томом, но Анне об этом отчитываться она не намерена.

— Ну конечно, но Том был ее младшеньким, — вздыхает Анна. — А это так тяжело — когда твой малыш так далеко. К тому же она прекрасно знает, что ее ждет…

Я стараюсь не смотреть на Анну и начинаю разглядывать наш маленький фонтан, который так нравился дедушке.

— Ведь он наверняка встретит там чудесную девушку из местных и никогда не вернется домой.

— Прекрати, Анна, — предостерегает ее Рут, встревоженно поглядывая на меня.

— Все в порядке, она права, — отвечаю я, мило улыбаясь им обеим. — Разумеется, он там себе кого-нибудь найдет, честно говоря, я очень на это надеюсь.

По лицам Анны и Рут ясно видно, насколько их шокировали мои слова. При этом я старательно напускаю на себя безразличный вид, будто мне нет до него дела, но в действительности все совсем наоборот. Знаю, я сделала Тому очень больно, отказавшись поехать с ним, но уверена: со временем он и сам поймет, насколько правильное решение я приняла. По сути, в этой ситуации пострадала лишь его гордость. Он забудет меня гораздо скорее, чем думает.

— Коко, я не хотела расстроить тебя, — идет на попятную Анна. И она ничуть не кривит душой. Во всяком случае, она сумела удержаться от обсуждения вечной темы биологических часов, хотя видно, что ей так и неймется.

— Хватит, прикуси лучше свой болтливый язык, — сухо отвечает ей Рут.

— Я только…

— Послушайте, со мной все хорошо, и у Тома все обязательно сложится, — примирительно говорю я. — Нам уже давно нужно было расстаться. Это к лучшему.

— Вот как, — тихонько отзывается Анна.

— Теперь довольна? — спрашивает Рут, награждая сестру тяжелым взглядом.

— Да я только подумала…

— Ты никогда не думаешь, от этого все твои проблемы, — перебивает ее Рут.

— Я не понимаю, о чем ты, Рут! — взрывается Анна. — Что ты такое говоришь!

— Ну хватит уже становиться в позу, дурочка!

— Я просто спросила бедняжку Коко, как ее дела! Я ухожу, мне здесь явно не рады, — от возмущения у Анны краснеет шея, это верный признак того, что она серьезно обижена. Если я не попытаюсь утихомирить этих сестричек, их ссора затянется не на одну неделю.

— Я знаю, что ты просто беспокоилась обо мне, Анна, и поверь: я очень это ценю, — уговариваю ее я, пытаясь заключить хрупкий мир.

Лицо тети смягчается.

— Что ж, спасибо, Коко, я рада, что хоть ты понимаешь, что я просто хотела помочь, — она бросает испепеляющий взгляд в сторону сестры, которая так же сурово смотрит на нее в ответ.