Я любуюсь Сеной, изысканными сооружениями на ее берегах, мостами над водой, соединяющими части города. Окидываю взглядом улицу, на которой мы стоим, и предвкушаю новые красоты, ждущие нас за поворотом. И улыбаюсь, потому что дома меня ждет Мак, и меня снова переполняет счастье.
Дублин, май 2012 года
Рука Тэтти дрожит, когда она берется за ручку. В последнее время писать стало совсем тяжело, но женщина настроена решительно, как никогда.
К окончательному решению ее подтолкнула сиделка, Мэри Мур. Да, вначале она показалась крепким орешком, этакой властной командиршей, но внутри, в душе, она оказалась мягкой, как воск. Тэтти до сих пор не может без смеха вспоминать их первую встречу во время собеседования. Мэри в первую же минуту стала журить ее за то, что та живет в таком большом доме, аргументируя это тем, что его высокие ступени не годятся для такой пожилой женщины. Она произвела на Тэтти такое впечатление, что та тут же решила нанять именно ее. Будущая компаньонка напомнила ей старую подругу из Лондона, Бонни Брэдбери, которая отличалась таким же норовистым характером. Бедняжка Бонни. Тэтти до сих пор чувствовала себя виноватой в том, что вынуждена была держать подругу на расстоянии, но нельзя было допустить, чтобы та приехала и отговорила ее от окончательно принятого ею решения. Бонни всегда принимала ее сторону, но даже она может не оценить ее прекрасной идеи. Точнее, она не увидит в ней смысла сейчас, однако в будущем обязательно поймет подругу — Тэтти в этом нисколечко не сомневалась.
Тэтти уже решила для себя, что услуги Мэри ей больше не нужны. Она уже прикована к инвалидной коляске. Пора заканчивать все дела.
Она снова взялась за ручку и записала ряд указаний для своего адвоката, Дермота Брауна. Высокомерный мерзавец, но дело свое знает и все распоряжения выполнит в точности, до последней буквы, а ей от него только это и требуется.
Половина ее состояния должна была отойти благотворительной организации помощи матерям-одиночкам. Сегодня, конечно, все уже совсем не так, как во времена ее молодости, — очень многие дети рождались вне брака, да и матерей с детьми больше насильно не разлучали, слава Богу. Но все равно деньги бедным женщинам не помешают.
Другую половину она завещала благотворительному фонду, который поддерживает тех, о чьем происхождении в ходе усыновления не сохранилось никаких записей, кто уже отчаялся узнать что-либо о своих корнях. Так деньги не будут потрачены зря. В конце концов, как верно заметила недавно Мэри Мур, все материальные блага — это всего лишь вещи. Их с собой на тот свет не заберешь. Пускай лучше дом и все имущество сослужит службу тем, кому это действительно нужно. Эта мысль согревала душу Тэтти.
Расставаться было жаль только с любимой сумочкой от «Шанель». Она так много значила для нее все это время. Тэтти лишь хотела убедиться, что ее не продадут какому-нибудь безумному коллекционеру, который никогда не поймет ее истинной ценности. Она уже решила для себя, что сделает с любимой вещицей.
Ее план был таков: спрятать сумочку на дно коробки с дешевыми безделушками и отправить все это на какой-нибудь маленький деревенский аукцион вместе с мраморным столиком для умывальных принадлежностей, который напоминал ей тумбу, стоявшую в великолепном салоне Шанель на рю де Камбон. Закрыв на миг глаза, она тут же вспомнила вазу с высушенными веточками лаванды, стоявшую на этой тумбе в тот незабываемый вечер — вечер, когда был зачат ее любимый сын Дюк. Перед тем как покинуть салон, Тэтти стащила одну веточку и спрятала в сумочку, чтобы навсегда запомнить этот день. За долгие годы она рассыпалась в прах, но аромат остался, напоминая женщине обо всех ее взлетах и падениях.
В сумочке она оставит и письмо, которое написала когда-то Дюку и носила все это время при себе. Тэтти и сама не понимала, почему приняла такое решение, но каким-то загадочным образом в ее воображении сумочка и единственный сын всегда были связаны, так что ей казалось немыслимым разделить их сейчас, в такой момент.
Расскажи она кому-нибудь об этом своем поступке, ее непременно сочли бы выжившей из ума старухой — как можно оставить столь ценную сумочку на дне коробки с хламом! Тэтти улыбнулась себе под нос. Жизнь дала ей несколько ценных уроков, и один из них — верить своему сердцу. Она хотела поверить в эту сумочку, в это письмо, в саму судьбу. Она не знала, кому достанется сумочка и где она, в конце концов, окажется, но что-то подсказывало ей, что Коко Шанель направит ее законной владелице — женщине, которая будет дорожить этой вещицей так же, как и она сама. Так сумочка будет жить вечно, хоть жизнь ее прежней хозяйки и подошла к концу.
Отложив ручку в сторону, Тэтти выглянула в окно и вспомнила, как впервые взяла на руки своего прекрасного малыша спустя восемь долгих, мучительных часов родов. Это были самые короткие, но самые чудесные моменты ее жизни — в них заключался весь смысл ее существования. Ее сын, мальчик, детство и юность которого прошли мимо нее, знал, что его любили всем сердцем в то недолгое время, что они пробыли вместе, она не сомневалась в этом ни секунды. Тэтти могла лишь надеяться, что ее мальчик пронесет с собой через всю жизнь материнскую любовь и чувствует ее тепло и сейчас, где бы он ни был.
