В заполненную комнату пришла семья из четырех человек, и они молча стали искать место, где сесть. С моей стороны все было занято, но на противоположной стороне было по два свободных места по бокам от не скрывающейся пары. Семья была слишком вежлива, чтобы что-то сказать, поэтому они разделились, неловко глядя друг на друга через головы влюбленных. Я молча горела от злости, борясь с иррациональным желание вскочить и наорать на них за то, что не видят что-то настолько очевидное.

С Беном все будет в порядке. Это обычная процедура, настолько банальная, настолько простая. Но я все равно сомневалась, когда он написал отказ от претензий. Только из-за анестезии могло быть много проблем. Понятно, что они просто прикрывали свои задницы. Им просто нужна была его подпись, чтобы удостовериться, что он понял. Был шанс — маленький, незначительный, — что он не проснется.

Перестань так думать.

Я пялилась в ТВ, медленно начиная ненавидеть всех причастных к производству "Дней нашей жизни".

Спустя, казалось, вечность, медсестра за стойкой назвала мое имя.

— Мисс Хэдли? Можете войти.

Она выглядела достаточно расслабленной, так что я не паниковала, следуя за ней в послеоперационную палату.

— Все прошло замечательно, — сказала она, ведя меня к его койке. Он выглядел спящим, мирным, и слегка похожим на бурундука. — Он слаб. Вам надо будет остаться с ним на некоторое время. Некоторые отходят медленней, чем другие. Вы не знаете, как он переносит наркоз?

Я пожала плечами, чувствуя себя не комфортно, словно медсестра знала мою тайну.

— Нет, я… То есть, ему не приходилось быть под наркозом со времени нашего знакомства.

— Ну что же, если кто-то сможет присмотреть за ним последующие несколько часов, по меньшей мере, это будет прекрасно. У него могут быть проблемы с равновесием какое-то время, и ему стоит быть осторожным с едой. Его желудок может отторгать любую еду в течение некоторого времени. Ничего страшного, если только вы не откажетесь убирать весь этот беспорядок.

— Конечно, — сказала я. Среди всех вещей, с помощью которых, я думала, буду сводить концы с концами в Нью-Йорке, определено не было уборки блевотины миллиардера.

И снова, ничего из этого не было в этом списке. Мне необходимо было провести где-то черту.

Бен издал тихий звук, пошевелился и приоткрыл глаза.

— Он не вспомнит ничего из этого, — сказала медсестра. — И даже после того, как он окончательно придет в себя, скорее всего он так же не вспомнит большую часть. И есть большая вероятность того, что все, что он скажет, будет совершенно несвязной речью. Лучше всего ему просто отоспаться.

Она отчеканила еще несколько наставлений, напомнив мне еще несколько раз, что он не будет ничего помнить. Когда она ушла, Бен, казалось, постепенно начал возвращаться в сознание. Он несколько раз открыл и закрыл рот, издав едва слышный звук.

— Хочешь пить? — спросила я, держа в руках бутылку с водой. Он кивнул, и я влила немного жидкости ему в рот. Он с трудом проглотил воду, едва приоткрыв глаза.

— Я не совсем хорошо себя чувствую, — пробормотал он, откинув голову обратно на подушку.

— Что же, это понятно, — я похлопала его по руке, не уверенная в том, как мне стоит его утешить. Никого не было рядом, так что не нужно было продолжать шоу. В любом случае, неужели адвокат его бывшей жены действительно придет и опросит работников стоматологической клиники?

Он тихо застонал.

— Медсестра сказала, что тебя может вырвать, — сказала я ему.

— Нет, — ответил он уперто. — Я и раньше был под общей анестезией. И меня не вырвало. Они всегда так говорят, но этого не случается.

Он звучал так воинственно. Я усмехнулась.

— Хорошо. Но тебе все равно нужно быть осторожным с едой.

— К черту осторожность, — он пробормотал. — Закажи мне пиццу.

Я осмотрела комнату и вернула взгляд на него.

— Я не буду заказывать пиццу в хирургическое отделение, — сказала ему. — Ты в любом случае не сможешь прожевать ее.

Он снова застонал.

— Я куплю тебе молочный коктейль по пути домой, — пообещала я ему. — После того, как мы зайдем в аптеку.

Медсестра прошла мимо и засмеялась.

— Если ты планируешь заводить детей, то это хорошая практика.

Я слабо улыбнулась.

* * *

Борьба с дорожным движением выдалась не настолько плохой, как я ожидала, и Бен уже позаботился о парковщике, который должен был вернуть машину в агентство по аренде. Бен больше не шатался, так что я позволила ему самому подняться по лестницам, медленно сопровождая его к дивану в библиотеке, когда мы зашли внутрь. Подъем по еще одному лестничному пролету казался бессмысленным препятствием.

Он осторожно лег, сопровождая движения стонами.

— Хочешь есть?

Он покачал головой. Ну конечно. После операции во рту он вряд ли захотел бы чего-то в ближайшее время. Прошло немного времени, но я уже забыла.

Я села на подлокотник дивана, чувствуя себя неловко, интересуясь, что я, черт возьми, должна была делать.

— Эй, — пробормотал он.

— Я тут, — сказала я ему.

— Это нормально, если я помню часть операции?

Я почти засмеялась от того, как он звучал со все еще запихнутой в рот ватой, но все же удержалась.

— Не знаю. Наверное. Ты мог чувствовать ее?

— Нет, — сказал он. — Не совсем. Думаю, я просто проснулся в конце.

Наступил момент тишины.

— У меня есть Тесла, — сказал он.

Я обдумала это секунду.

— Хорошо, — ответила я. — То есть, машина?

— Нет, ученый, — пробормотал он. — А ты, черт возьми, что думаешь?

— Не обязательно быть кретином, — я встала с дивана и устроилась на стуле напротив него. — Несмотря на то, что, с другой стороны, это означает то, что тебе уже лучше.

— Я прекрасно себя чувствую, — сказал он. — Я чувствую себя, как в той песне Pink Floyd. Ду-ду-ду... далекий корабль, туман над водой... Я повернулся, чтобы посмотреть, но ребенок исчез... — напел он совсем не попадая в такт, махая рукой, словно пьяный кондуктор, в то время, как я почти сгибалась пополам от смеха.

— Не думаю, что в ней так поется, — удалось сказать мне, когда он начал засыпать. — Значит, у тебя есть Тесла, да?

— Мне казалось, тебе было интересно, какие у меня машины, — пробурчал он. — когда я первый раз попросил, чтобы ты подвезла меня. Подумал, что тебе может быть интересно. Она достаточно крутая, — он вздохнул. — Нужно будет прокатиться в ней как-нибудь.

— Да, конечно, — сказала я. — Как только ты сможешь вспомнить все слова песни "Comfortably Numb".

Очень медленно он поднял руку и показал мне средний палец.

Комната снова погрязла в тишине, и...

— Знаешь, почему я выбрал тебя? — его глаза были закрыты, и я понятия не имела говорит ли он со мной. Или вообще говорит ли с кем-то. Насколько я знала, он видел только розовых слонов и детей, ползающих по потолку.

И все же, мое сердце забилось быстрее.

— Нет, — сказал я. — Почему?

— Потому что, — начал он медленно. — Ты действительно это делаешь.

Если бы я подтолкнула его, возможно он бы забыл, что собирался сказать. Но мне необходимо было знать.

— Действительно делаю что?

Он вздохнул.

— Светишься, словно бриллиант.

Понадобилось некоторое время, чтобы я вспомнила, что я сказала с сарказмом на той вечеринке, когда чувствовала себя белой вороной рядом с теми элегантными и богатыми женщинами, которые ежедневно боролись за его внимание.

— Я сразу это увидел, — сказал он. — Ты другая. Возможно, это глупая причина, и я должен был выбрать кого-то обычного. Все было бы проще. Но я этого не сделал. Я выбрал тебя.

Улыбаясь, я откинулась на спинку стула.

— Уверена, ни одна из женщин, с которыми ты был, не была обычной.

— Наверное, это правда, — пробормотал он. — Возможно, это я обычный.